– Ты уже в Институте? Дело есть.
– Я тут сегодня спала, – сонно пролепетала подруга. – Что за дело?
– Артуру насолить хочешь?
Леся тяжело вздохнула.
– Что ты задумало, горе луковое? Не с тем ты шутишь.
– А я не шучу. Это игра по-крупному, но без тебя я не справлюсь.
Через пятнадцать минут Леся появилась в комнате.
Эллен сидела на подоконнике, наблюдала, как территорию Института заваливает снегом, и рассказывала историю Виталины. Подруга у зеркала занималась макияжем.
– Я знала, что он – та еще тварь, но что настолько! – ужаснулась Леся, дослушав.
– Так ты мне поможешь?
Леся нахмурилась. Эллен видела и чувствовала ее сомнения. Страх перед Артуром был куда больше, чем желание проучить его.
– Лесь, пожалуйста. Разве ты сможешь спать спокойно, зная, что эту девушку продали в рабство? Она умрет или от издевательств, или от наркотиков. Одна я не справлюсь! Ты же знаешь, кому можно довериться.
– Эллен, всем на свете не поможешь! Не она, так другая. Ты не понимаешь, во что ввязываешься. И не знаешь Артура.
– Теперь я догадываюсь, кто он на самом деле. Поэтому мне просто противно это примирение.
– Выхода нет. Придется мириться, если ты хочешь стащить у него свою Виталину, – будто с ревностью сказала Леся. – Только, пожалуйста, будь с ним осторожнее. Неизвестно, что у него на уме.
Эллен посмотрела в окно. Снег все сыпал и сыпал, словно хотел наверстать пропущенные дни жизни на земле.
– Жаль, что я не читаю мысли, – задумчиво сказала она.
– У нас тут была одна девчушка-телепат. Дочка Константиныча. Пропала в декабре. Маленькая, семь лет всего, но жуть как ее все боялись. Она на тебя смотрит, а кажется, что ковыряется в мозгу, разбирает его на кусочки, как мясо на холодец…
Леся красила ресницы, говорила о девочке. У Эллен в сознании вырисовывался ее образ: темные волосы – густые, прямые, длинные; маленький круглый носик; карие глаза, словно огромные пуговки; напряженные скулы и худенькая фигурка.
– Знаешь, когда она сбежала, я выдохнула с облегчением. Доктора, конечно, жалко, он-то ее любил, в отличие от мамаши. Жена у Константиныча не баба, а ледышка. Я, кстати, слышала, что они не живут вместе с тех пор, как Генриетта ушла.
– Генриетта? – переспросила Эллен. Уж больно знакомым показалось ей это имя.
– Ага.
Эллен задумалась. Где-то она его точно слышала. Она прислонилась виском к стеклу и прикрыла глаза.
«Генриетта, Генриетта…»
Может быть, доктор рассказывал о дочери? Эллен так и слышала, как он произносит это имя. С любовью, но почему-то шепотом – настойчивым и проникновенным.
«Главное, не забудь ее. Она твоя точка возврата, снова и снова, снова и снова, снова и снова», – будто пластинку заело в сознании, но что к чему – не ясно.
– Ладно, чего тянуть? Надо сообщить дяде о решении да помириться с этим придурком, – сказала Эллен и спрыгнула с подоконника.
Она отправилась к Виктору в кабинет.
– Я не сомневался, каким будет ответ, поэтому заранее решил вопрос с Артуром. Но лучше не попадайся ему на глаза до вечера, – с насмешкой сказал Виктор, – он не очень доволен твоим капризом.
Эллен покрылась мурашками, представив реакцию Артура.
– А почему, он не сказал? – настороженно спросила она, переминаясь с ноги на ногу.
Виктор поднял на нее суровый взгляд. В такие напряженные моменты Эллен радовалась тому, что между ними всегда находится массивный стол.
– Тебе не стоит совать нос в чужие дела. Занимайся своими.
«Он все знает! – ужаснулась Эллен. – Что за люди меня окружают? Почему дядя позволяет Артуру торговать людьми? Почему закрывает глаза на наркотики?»
– А какие мои дела? Зачем я здесь?
Виктор отложил бумаги, откинулся на кресло.
– Сейчас твои дела – это освоение способностей и иностранных языков. Я не хочу краснеть за тебя на Балу или на банкете.
– А потом?
– Со временем ты все узнаешь, сейчас ты не готова к тому, чтобы вникать во все сложности.
– В какие? Как торговать оружием, наркотиками или людьми? Этим «Элита» занимается?
Виктор резко встал. Эллен невольно отпрянула.
– Мы занимаемся научными и медицинскими разработками, политическими вопросами, а не торговлей всякой дрянью. Это личные дела Артура, вне элитовской деятельности, и они меня не волнуют. Он умный парень и…
– Он убивает людей, ты знал? Это тебя тоже не волнует?!
– В мире все взаимосвязано. Чтобы сохранить крепость цепи, важно не допустить наличие слабых звеньев. Однажды ты поймешь. Я надеюсь. А сейчас иди на занятия.
Ничего не ответив, Эллен выскочила из кабинета.
***
Инструктор по внушению был недоволен ее невнимательностью. Она не могла сосредоточиться на иллюзиях, мысли все время возвращались к словам Виктора.
«Слабые звенья в цепи…»
– Эллен, – обратился инструктор: мужчина в годах с небывалой силой внушения, которую ей никогда не удавалось перебить без поглощения, – я буду вынужден доложить Виктору Романовичу о твоих успехах. Ты даже не стараешься.
– Стараюсь! – возразила она, но то, что она все еще находилась посреди пустыни, говорило об обратном. – Просто вы очень сильный.
– Нелли это не мешает. Ты бы попробовала работать с допингом, я не раз об этом говорил.
Эллен закатила глаза. Опять эта Нелли со своим допингом! Ее не в первый раз ставили в пример. Эллен не сомневалась, что это наставление дяди. Он знал: ревность к этой белобрысой выскочке – уже немалый допинг.
– Тебе бы тоже стоило освоить незаметное вторжение в сознание, Нелли…
– Да поняла я, поняла, – перебила Эллен, не желая выслушивать, какая дядина любовница распрекрасная по части иллюзий. – Давайте на сегодня закончим, уберите внушение.
– Убери сама, – старичок улыбнулся. Его морщинистое лицо даже разгладилось немного.
Эллен огляделась. Вспомнить бы, где находится дверь из тренировочного зала, да удрать, но она потерялась в пространстве. Вокруг были только пески.
– Найди свой допинг – мысль, которая на сегодня, на эту минуту придаст сил, всколыхнет энергию так, что не останется преград для дара. Ты очень сильная девушка, просто не хочешь это осознавать. Попробуй.
Эллен смотрела на маленького человечка, в котором бурлил целый океан энергии, накопленный за долгие годы жизни. Мужчина только на вид был щуплым и старым.
«Хорошо, попробуем», – решила она.
И она вспомнила, как на белом снегу появились капли крови. Диминой крови. Она снова ощутила боль от его потери. Энергия взбурлила так, что тело обожгло изнутри. Эллен не ожидала, что Дима и есть ее допинг. Она выпустила внутренний взрыв вместе с выдохом, и внушение исчезло.
Старичок огляделся.
– Замечательно! Очень реалистичная природа, – похвалил он.
Эллен даже не поняла, как не просто убрала иллюзию, а закинула их в собственную – летний солнечный лес. Она завороженно смотрела на верхушки деревьев и чистое небо.
– А это кто? – с улыбкой спросил инструктор.
Эллен обернулась и увидела вдалеке пару в белом гамаке. Она узнала Диму, а в его объятиях – себя из прошлого в любимом персиковом платье. Действительно, так реалистично! Словно воспоминание, а не фантазия. И сердце вот-вот выскочит из груди!
Слезы сорвались из глаз так неожиданно, что Эллен испугалась. Она сбросила внушение и выбежала из зала. Ноги сами понесли ее к лифту.
Она спустилась на первый этаж, кинулась в лабораторию.
– Валерий Константинович! – вскрикнула она, как только влетела в помещение.
Доктор и еще несколько человек резко обернулись.
– Что такое?
– Простите, я не знала, что вы заняты.
– Ничего, ничего, – спохватился доктор и обратился к своим лаборантам: – Потом продолжим, я еще перепроверю формулу и сообщу об изменениях.
Двое мужчин и девушка удалились. Валерий Константинович предложил Эллен присесть за стол. Она плюхнулась в кресло, смахнула непонятные слезы.
– Скажите, – она помедлила, еще раз взвесила желание поделиться мыслями, – а может быть так, что мои галлюцинации вовсе не галлюцинации, а… воспоминания?
Мужчина легко улыбнулся и ответил:
– Может, Эллен, может.
Она с надеждой уставилась на него, ожидая продолжения, но он молчал.
– Ну? И? Хоть раз вы можете мне что-то объяснить, а не отделываться размытыми фразочками?! Я запуталась. Иногда мне кажется, что я живу сразу по двум сценариям.
Эллен показалось, что это произнесла не она, а мама. С чего вдруг? Откуда такие ощущения?
– Боже мой! – Она вскочила с кресла, уткнула лицо в ладони. – Я сумасшедшая! Я не понимаю, где мои мысли, где чужие, что я вспоминаю, что представляю. Дурдом какой-то!
Она вспомнила, что действительно находится в дурдоме. Для обычных людей это здание – психиатрическая больница. Эта мысль вызвала взрыв хохота.
– Я псих, – смеялась Эллен. – Точно! Все это не по-настоящему! Я просто свихнулась, и меня запихнули подлечиться!
Она закрутилась на месте, осматривая помещение: лампы, приборы, мониторы, колбы, кушетки, а из окна виден сплошной забор с колючей проволокой. Она в самом большом кошмаре своего детства, словно лабораторная крыса, запертая в клетку.
Взгляд Эллен остановился на фото, которого прежде – она готова поклясться – не было на столе. Маленькая девочка, точь-в-точь которую представляла Эллен, когда Леся рассказывала о дочке доктора.
– Это Генриетта? Ваша дочь?
– Да.
– Кажется, я знаю ее. Но я ведь не могла ее видеть. Леся сказала, она пропала в декабре. Тогда как? Вы показывали мне ее фото раньше?
Доктор мотнул головой.
– Говорили, как она выглядит?
Снова отрицание.
Эллен вытянулась струной. В мыслях она видела именно эту девочку! В этом она уверена на все сто!
– Я забыла больше, чем мне кажется? – прошептала она.
Валерий Константинович даже не шелохнулся, но в его глазах читался положительный ответ.
– Вы не можете мне сказать, потому что узнает дядя?