– Сначала я увидел змею…
Такое начало заставило меня было подумать, что Димка снова что-то нафантазировал. Это все моя история о Проклятом принце… Впечатлительному мальчишке, скорее всего, почудилось в пещере то, о чем он думал. Однако я решила не перебивать и слушать дальше. Поэтому я кивнула, и он продолжил:
– Мы с Митькой разглядывали сталактит, и вдруг я увидел возле той щели змею…
– Черную? – вырвалось у меня.
– Нет, не черную, – он удивленно посмотрел на меня, – она была золотистая, и вся светилась… И тут я почувствовал что-то странное… какой-то голос, словно кто-то зовет меня…
– Он звал тебя по имени? – спросила я, и мистический холодок снова мурашками пробежал по моей коже.
– Нет, – помотал головой Димка, – но я знал, что он обращается именно ко мне. Митька-то ничего не слышал, он даже змею не видел. Вы ведь тоже ничего не заметили…
– Так, и что было дальше? – мне не терпелось узнать продолжение. Мой рациональный ум пытался убедить, что услышанное не может быть правдой, однако интуиция шептала, что мальчик не сочиняет, более того – все это важно настолько, что нельзя пропустить ни слова.
– А потом змея стала заползать в эту дыру, и я понял, что надо идти за ней. Знаете, Анна Сергеевна… – он понизил голос, что заставило меня особенно внимательно прислушаться к его словам, – я очень отчетливо видел только эту змею, а все остальное было словно в тумане… Я даже Митьку слышал так, как будто у меня вата в ушах…
Я не перебивала мальчика, и его дальнейший рассказ четко отпечатывался в моем мозгу, заставляя видеть все описанное Димкиными глазами. И моему разуму во всех ярких подробностях представала странная и таинственная картина, исполненная глубокого, но пока не разгаданного смысла…
– Змея ползла по этому проходу, а я шел за ней, – продолжал он, – и все это время я слышал голос – он говорил мне, чтоб я не боялся. Сначала мне пришлось боком пролезать, потому что там очень узко, и тогда змея ползла медленней. Она при этом светилась, поэтому все было видно. Там этот лаз неровный, я все время заворачивал то вправо, то влево, а иногда мне приходилось наклоняться или, наоборот, взбираться на камни, а один раз даже ползти пришлось. Но потом стало легче идти, проход расширился. И вдруг я оказался еще в одной пещере – чуть поменьше, чем та, и вся черными камнями обложена. И там я увидел… – он сделал паузу, и я не удержала свои мысли:
– Духа пещеры?
– Да, – кивнул Димка, – но только… но только, Анна Сергеевна, это был не старик…
Он помолчал, серьезно глядя на меня, и мне снова на мгновение почудилось, что в его глазах вспыхнул таинственный голубоватый свет…
– А кто же это был? – спросила я, стараясь побыстрей избавиться от наваждения.
– Это была женщина… – сказал Димка, и после недолгой паузы добавил, – хотя она тоже была во всем белом.
Теперь я внимала с особым интересом, боясь пропустить хоть слово. А Димка, снова блуждая взглядом по вершинам, продолжал монотонным, почти безэмоциональным голосом:
– Она сидела на большом черном камне, похожем на трон. Змея подползла к ней и свернулась кольцами на ее коленях. У этой женщины на голове была странная корона с квадратными зубцами, а белые волосы распущены по плечам. Я не могу сказать, сколько ей лет примерно, но она точно не молодая, но и не старая. Она мне улыбнулась и сказала, чтобы я не боялся, и что это она звала меня. А я и не боялся, и сам удивлялся, почему мне не страшно. Мне показалось, что эта женщина добрая… От нее шло приятное золотистое свечение и тепло.
Димка опять замолчал, и я, заинтригованная до крайности, спросила:
– И что же эта женщина тебе сказала? Она назвала свое имя?
– Нет, – ответил Димка, помотав головой, – она сказала так: «Это я, Великая Мать, звала тебя, ибо ты, отрок человеческий, обладаешь Даром, потому и можешь слышать меня, и видеть меня, и понимать то, что скрыто от разумения простых смертных».
– Послушай, Дим… – вдруг осознав одну странность, сказала я, – а на каком же языке она с тобой разговаривала?
– Не знаю на каком, но не на русском, – спокойно ответил он.
– Постой, а как же ты ее понимал? – спросила я.
– Не знаю как, – пожал плечами Димка, – я слышал чужой язык, точно не наш, но почему-то все понимал. Как бы вам объяснить… – он почесал переносицу, – ну вот когда она говорила, я точно знал, что этот язык мне незнаком, но у меня в голове сразу возникало понимание ее слов…
– Как автоматический переводчик? – подсказала я, на что Димка решительно возразил:
– Нет, не так. В голове я слышал не словами, а просто ПОНИМАЛ. Без перевода понимал.
– Понятно, – кивнула я, хотя осознать подобное было затруднительно, – продолжай, пожалуйста. Что она еще тебе сказала, эта таинственная женщина?
– Я мало что понял, честно говоря… – смущенно признался Димка, – ну то есть, слова-то я понял, но что она имела в виду – мне непонятно… Она просила меня передать ее слова другим, но, Анна Сергеевна, товарищ капитан ведь мне не поверит, поэтому я сначала решил все вам рассказать…
– Правильно сделал, – успокоила я его, – так ты расскажи мне подробнее, о чем вы беседовали.
– Хорошо, Анна Сергеевна, – кивнул тот, – эта женщина мне сказала:
«Великие беды грядут на юдоль нашу, вражда и раздоры черной тенью осеняют земли цветущие, кровь оскверняет благословенные пенаты богов. Открылось мне, что многими добродетелями владеют пришедшие ныне в мир наш, разумом велики они и чисты душою своей. Сила с ними есть совершенная, великая и пугающая, что мир этот грозной мощью своей и добром бесконечным исцелит. Скорблю я, Великая Мать, глядя, как дети мои разделились и чувство родства и единства утратили. Вдались в пороки, в бездейство, в мелкие дрязги, забыв о своем предначертании, через что мир этот обрел множество бед. Столько веков пролетело, как нашли мы этот дом, что гостеприимным был к нам… Ныне же все увядает и приходит в упадок, и повергает это меня в печаль, ибо забочусь я о доме своем, но не под силу мне одной уже сохранять равновесие.
Сколько веков я ждала, что придет в наш мир тот, кто услышит меня, и вот, ты стал избранным, ибо есть у тебя Дар от рождения. Не знаешь ты пока еще силы своей, но я помогу тебе, благословенный отрок. Для начала открою я тебе некоторые вещи, которые знать тебе положено, все остальное ты сам разумом своим познаешь, коли не будет страха в тебе и сомнений. Мир это некая темная сила питает, ибо не простирается сюда влияния Того, Кто питает Светом ваш мир – тот, откуда вы пришли. Но открылось мне, что есть среди вас тот, кто наполнен Светом вашего мира – большие свершения предстоят ему – он и есть тот, кто несет мир, и Сила с ним великая, светлая, и в нем защита ваша. Но пусть слова мои запечатлеет разум твой, благословенный отрок – только ты и еще два человека, можете взаимодействовать с Силой нашего мира, не дано это остальным пришедшим, подобно тому, как только птице доступны небеса – воистину имеете вы крылья, что дают вам преимущество. Но один лишь ты откликнулся на мой зов и пришел сюда. Радует меня весьма, что разум твой открыт, ибо мало иметь Дар, только живой восприимчивый разум помогает чувствовать сокрытое от других. Ты можешь видеть меня и разговаривать со мной, потому ты был готов к этому. Я использовала образы, что увидела в твоей голове – и это послужило счастливой предпосылкой к нашей встрече – ты первый из пришедших, с кем я разговариваю, хотя много их было за прошедшие почти два тысячелетия.»
– Ничего не понимаю, Дима, – сказала я, – все так запутанно и витиевато.
– Вот и я подумал то же самое, Анна Сергеевна, – кивнул Димка, – она еще так все это говорила красиво, будто стихами… И в тот момент когда я так подумал, эта женщина вдруг изменилась. Волосы ее почернели, корона на голове исчезла, превратившись в замысловатую прическу с двумя косами, которые, словно змеи, свисали на грудь, а длинное платье до пола с роскошной вышивкой стало намного короче и на боках его появились два разреза почти до самой талии. И после этого в руках у женщины появилась маленькая дымящаяся черная трубка, которую она тут же сунула в рот.
Я не была обделена воображением, поэтому все то, что рассказывал мальчик, представлялось мне так отчетливо, словно я видела это собственными глазами. Таинственная женщина, что поначалу предстала блистающей царицей, путем непостижимой метаморфозы изменила свой облик – что бы это могло значить?
Эта женщина закинула ногу на ногу, и сделав глубокую затяжку, спросила Димку:
«Нравится, мальчик? Именно в таком облике меня знают мои возлюбленные дочери, храбрые амазонки, которые скачут на своих быстрых лошадях по местным бесконечным равнинам. Конечно, такой вид не очень подходит солидной богине, но жизнь среди моих дочерей приучила меня к простым радостям: быстрой скачке, яростной схватке с врагом и хмельному вину. Но тебе пока еще рано об этом рассуждать, хотя некоторые мои непутевые родственники наверняка попытаются пристрастить тебя к разным дурным привычкам.»
Меня охватило какое-то чувство, словно вместо Димки именно я должна была стоять в той пещере перед этой странной женщиной и выслушивать ее наставления. И только гнет ежедневных забот и груз ответственности помешал мне услышать ее зов и прийти в то место. Наверное, я для этого оказалась слишком уж взрослой.
– Действительно, наверное, рано, – быстро пробормотала я, – продолжай, Дима, что она сказала дальше?
– Она сказала, Анна Сергеевна, – ответил Димка, – что, хоть мы и попали в этот мир волей одного из ее родственников, то она все равно чувствует за нас свою ответственность. Потом она уже чуть более понятно стала говорить…
Он немного помолчал, потом, прикрыв глаза, продолжил таким же ровным и безучастным тоном как и прежде – очевидно, цитируя наизусть речь таинственной богини:
«Много лет назад, вот так же, еще один мой родственник решил завести себе ручных солдатиков и привел сюда народ, потерпевший у себя на родине поражение от смертельных врагов, и который ныне называет себя тевтонами. Он думал, что в благодарность за спасение эти люди будут ему поклоняться и приносить кровавые жертвы. У них были большие машины и оружие, плюющееся огнем, а еще их было достаточно много, чтобы завоевать обширные и богатые земли поблизости от этого места. А тот родственник все равно потерпел жестокое разочарование – попав сюда, тевтоны начали поклоняться сущности, которую они называют херр Тойфель. Потом их машины перестали действовать, а оружие плеваться огнем, но дело уже было сделано, тевтоны были уже здесь. Ты их узнаешь сразу, как увидишь, потому что они повсюду ездят на высоких черных лошадях, они с ног до головы закованы в черные доспехи, и знаком им служат две серебряные молнии. Так в наш мир проникло зло, которое и сделало его темным, и тьма эта сгущается с каждым днем, отчего все мы, владыки этого мира, пребываем в тревоге и печали.