И вот теперь эту правду знают Ника, капитан Серегин и отец Александр, ибо они тоже слышали, как я, захлебываясь слезами, рассказывала свою историю.
– Не исключено, – тихо сказал священник, – что ту тварь, охота за которой и привела нас сюда, когда-то звали Глебом. По срокам вроде все сходится… И еще, теперь мы знаем, что именно такое кольцо делает человека Адептом Зла, а не наоборот. Причем не любого человека, а именно того, кто готов принять его силу и использовать ее во вред людям. Ведь Анна Сергеевна, то есть Птица, еще тогда не поддалась дьявольскому соблазну, а, напротив, отвергла его, из-за чего и пострадала, но спасла при этом свою душу…
– Вполне возможно, – так же тихо ответил капитан Серегин, – я в этом не специалист и ничего не могу сказать. Но мне жаль, что этот Глеб не попался мне еще тогда – те, что способны избивать беременную женщину, не должны жить ни в каком облике, ни в дьявольском, ни в человеческом.
В этих словах Серегина было столько поддержки и участия, что я чуть было опять не разрыдалась, но усилием воли сдержала себя. Ведь я теперь богиня, или, по крайней мере, волшебница Анна, и должна быть сильной, очень сильной, ибо на меня смотрят те, кто предан мне теперь и душой и телом.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Все завертелось быстрее после такого знаменательного события, как появление среди нас прямо из воздуха античного божка Гермесия и занимательной беседы с ним одной из ипостасей Творца, время от времени вселяющейся в нашего отца Александра. Хорошей такой беседы в стиле полевого допроса, расколовшего плута Гермесия от макушки и до пупа. Выбора у нас не было. Если завтра утром тевтоны пришлют сюда полный эскадрон, а может даже два, то и к гадалке не ходи – отбиться от них нам будет чрезвычайно трудно. А то, что они пришлют, в этом нет никаких сомнений. В этом нас убедил рассказ Птицы об особых свойствах эсэсовского кольца. Да и нет здесь ничего такого, что бы нам стоило защищать ценой своей жизни. Поэтому берем ноги в руки и уходим отсюда как можно быстрее.
Решилась и проблема с погонщиками для повозок. После того как Гермесий, по настоянию того, кто говорил голосом отца Александра, передал Птице – как бы это правильно выразиться – «души» выживших обитателей освобожденного нами поселения, недостатка во вспомогательном персонале мы больше не испытывали. Его, этого персонала, стало даже как-то многовато, причем в значительной мере персонала женского, молодого, блудливого и не сдерживаемого никакими этическими нормами христианства. Ходят такие вот черноокие павы и облизываются, глядя на моих красавцев, как кошки на сметану. Того и гляди, со всем жаром южного темперамента начнут валять их под первыми попавшимися кустами. Насколько я понимаю, тут так принято. Но нам этого не надо, так и до греха недалеко, хотя решать этот вопрос все равно придется. Дурное дело – оно нехитрое.
Подростки из этой компании – это совсем другое дело. Первым делом в них был заметен направленный на Птицу горящий обожанием взгляд. На этих мальчиков и девочек мы могли более-менее положиться, ибо их исполнительность была выше всяких похвал. Жаль только, что их боевой потенциал меньше нуля и ниже плинтуса. Боевой дух в них и не ночевал, и дело тут даже не в возрасте. Насколько я помню историю, их македонские сверстники в возрасте четырнадцати-пятнадцати лет уже считались достаточно взрослыми, чтобы встать в ряды непобедимой в то время фаланги царя Филиппа Одноглазого. Впоследствии, по воле его сына Александра Филипповича, эти мальчики, ставшие двадцати-двадцатипятилетними ветеранами, сокрушили несметные персидские полчища и завоевали бессмертную славу. И они совсем не были исключением. Можно вспомнить поколение наших дедов, когда такие же мальчишки и девчонки убегали на фронт или вступали в партизанские отряды.
Но эти местные, видно, были сделаны из совсем другого теста. Если их будут убивать, то они в лучшем случае постараются убежать, а в худшем – сядут на землю и, прикрыв руками голову, будут покорно ждать смерти. Недаром же местному богу войны захотелось завести себе настоящих воинов, и недаром тевтоны, предков которых он притащил сюда с полей Великой Отечественной, битые там в хвост и в гриву нашими дедами, здесь побеждали всех, несмотря на свое абсолютное численное меньшинство и быстро закончившиеся запасы патронов и снарядов, что вынудило их вернуться к холодному оружию. Одни лишь воинственные степные наездницы способны на своих бескрайних равнинах сражаться с тевтонами более или менее на равных, и то только потому, что победить легкую стреляющую кавалерию тяжелой рыцарской конницей просто невозможно.
Отец Александр сказал мне, что такое положение, скорее всего, сложилось из-за изолированного положения этого мира, а также жестокой, даже, деспотической, власти так называемых эллинских богов, рассматривающих поклоняющееся им население только как ресурс, необходимый для поддержания своего существования в качестве сверхъестественных существ. Недаром же древние римляне строили храмы своим императорам, вознося им молитвы, как богам. И хоть ни один из них не стал бессмертным, но все равно в этом что-то есть. Возможно, нужна была какая-то инициация или особые способности – например, как у Птицы, Колдуна или отца Александра. Не случайно же в нашем мире Единый Бог, забравший себе подавляющее количество паствы, стал для них таким неодолимо могущественным.
Но раз так, то может быть верна и обратная теория. Божество, лишившееся поклонения своей паствы, деградирует обратно в простого смертного или мелкого духа, в зависимости от того, было в нем человеческое начало или нет. Поэтому наличие почитателей для местных божков является вопросом жизни и смерти, а если их мало, то могут случиться самые разнообразные коллизии – от войны всех против всех, до сверхэксплуатации человеческого ресурса, исключающей его самовосстановление.
Отец Александр так объяснил мне свое понимание особенностей функционирования местного пантеона:
– Античные боги-эмигранты, – говорил он, – захватив с собой весьма ограниченное количество ценного человеческого ресурса, не желали тратить его понапрасну, поэтому поставили местный народ под свой полный и жесткий контроль, что вызвало в нем несмываемую психическую усталость и даже привело к некоторому вырождению. С одной стороны посмотришь – нормальные люди, а глянешь с другой стороны – видишь каких-то домашних животных или фигурки на шахматной доске. У шахматных пешек, офицеров и даже ферзей нет своей воли, они покорно следуют решениям игроков, и местные люди так же теряют свою волю, становятся вялыми и пассивными. И неважно, кто выступает в роли игрока: сущности, которых мы считаем античными богами или сатана – результат всегда один и тот же. Как ресурс для поддержания жизнедеятельности местного пантеона, население этого мира почти полностью истощено и в самое ближайшее время должен будет наступить коллапс.
Сказать честно, я даже не понял, кто конкретно это говорит – сам отец Александр или тот, кто время от времени разговаривает его голосом. Кроме того, был у меня к ним обоим одни вопрос:
– А в нашем мире, на Земле, – спросил я, – там же нет такого дефицита человеческого ресурса, который может быстро истощиться. Неужели Господь не может взять управление на себя, уничтожив жадность, глупость, злобу, подлость и другие пороки нашего мира. А мы бы благодарно порадовались.
– Ничего ты не понимаешь, Сергей Сергеевич, – со вздохом ответил мой собеседник. – Дело не в дефиците ресурса – при прямом управлении человечеством он в любом случае будет истощаться. Именно поэтому Всевышний никогда не использует и не использовал для построения своего Царствия на Земле таких методов, ибо при внешней соблазнительности этой идеи ее реализация ведет нас прямо в ад, как и любые благие намерения, претворяемые в жизнь негодными средствами. Такие методы как раз были свойственны его главному оппоненту, которого здесь зовут херром Тойфелем, но каждый раз племена и народы, которые попадали под его влияние, становились жертвой внутренней деградации и последующего распада, или военного поражения. Так было с аварами, хазарами, печенегами, болгарскими богумилами, французскими катарами, германскими нацистами и многими другими, которым несть числа. Самый свежий пример – это Украина, подпавшая под власть темных сил по причине лени и жадности значительной части своего населения. Каждый раз Сатана берется за дело, преисполнившись уверенности, что он изучил все свои прежние ошибки и ни за что не допустит их повторения, и каждый раз все повторяется снова и снова. Созданные им социальные конструкции рушатся, оставляя после себя только обугленные руины и гекатомбы трупов. Господь же, напротив, считает, что мы, люди, сами должны раздувать в себе дарованную нам божью искру и от разумных животных подняться до того, чтобы быть достойными того факта, что Господь создал нас по своему образу и подобию…
– Все это понятно, – сказал я. – Но какой практический вывод можно сделать из этой информации?
– Вывод, Сергей Сергеевич, на самом деле очень простой, – пожал плечами священник, – если в среднем принять психическую силу любого из нас за единицу, то у тевтонов эта сила будет восемь десятых от нашего уровня, а у местных примерно две-три десятых. Как я уже говорил, почти неизбежен коллапс этой системы, построенной на непосредственном управлении местным населением и эксплуатации его психики. Если не будет притока свежей крови, то местная цивилизация тихо угаснет, а так называемые боги останутся без подкормки. Возможно, что и от вас ожидали, что вы ринетесь направо и налево улучшать местную породу и тем самым хоть немного отодвинете их неизбежный конец.
– Возможно, это так, – кивнул я, – а возможно, и нет. Меня больше волнуют выводы, так сказать, на ближнюю перспективу. А они таковы, что в силу этой особенности местного населения нам стоит рассчитывать только на себя и не ожидать никакой помощи со стороны.
– Это не совсем так, Сергей Сергеевич, – загадочно усмехнулся отец Александр, и я понял, что со мной опять говорит тот, кто время от времени выглядывает из-за спины священника-инквизитора, – Дело в том, что, когда Гермесий упомянул Кибелу, то все встало на свои места. Это моя, гм, старая знакомая еще с тех времен, когда человечество одевалось в шкуры и пряталось от непогоды по пещерам. Тогда ее действительно звали Великой Матерью. У нее совсем другой метод прямого управления, чем у остальной компании – она не присасывается к психике своей паствы, как это делают местные олимпийцы и приравненные к ним персоны, а просто живет вместе с тем племенем, которое она выбрала для себя базовым, находясь с ним в непосредственном контакте. Поэтому я ожидаю, что живущее в местных степях племя ее дочерей, которое правильнее было бы называть привычным словом «амазонки», будет куда живее и дееспособнее, чем все прочие окружающие их племена, за исключением тевтонов. Только вот и в те вре