Она смотрела прямо мне в глаза – и смотрела довольно дерзко, уверенная в том, что уличить ее будет невозможно. Я наблюдала за ее лицом; просматривать мысли сейчас уже не имело смысла, к тому же это забирало слишком много энергии. Того, что я увидела, было вполне достаточно, а все остальное мне скажет логика и интуиция… Ну и любовь, конечно. Я уже давно убедилась, что любовь и есть ключ к пониманию чужой души. Грош тебе цена, если ты видишь мысли окружающих, но не имеешь любви в своем сердце…
Вот она стоит передо мной, такая трогательная в своем очаровании раннего юношества – полуженщина-полуребенок… С виду спокойная, но ее истинное состояние выдают руки, то и дело потирающие одна другую, ее глаза, что избегают смотреть прямо, нервное покусывание губ… Ну и как начать с ней этот непростой разговор? Посмотрим, какой ты педагог, Анна Сергеевна – что в данном случае подскажет тебе твое сердце, а что продиктуют твои правила, такие верные и незыблемые… Для начала надо дать ей понять, что для меня не существует ничего тайного…
– Ася… я не собираюсь тебя ругать или наказывать. И допрашивать тебя я тоже не буду – я и так все знаю, – сказала я, внимательно глядя в глаза девочки.
Ася на мгновение растерялась – ведь она не ожидала ничего подобного. Но потом она быстро взяла себя в руки. Девочка вздернула голову, и, моргая преувеличенно честными и невинными глазами, с деланным удивлением произнесла:
– О чем вы, Анна Сергеевна? Я не понимаю…
– Я о твоей любви к капитану Серегину. Не стоит запираться, голубушка моя, мне известно все, что происходит в твоей прелестной головке… – говоря это совершенно спокойным тоном, я внимательно следила за ее реакцией. В глазах у нее мелькнуло удивление, смешанное с испугом, она отчаянно пыталась не подать виду, что удивлена и ошарашена. Но усилия ее были тщетны, я не отводила от нее пристального взгляда и она не выдержала – вот глаза ее забегали, она взглянула на меня с беспомощно-жалким выражением и опустила голову.
– Я не… это неправда… – еле слышно пробормотала она, и яркая краска залила ее щеки.
– Ася, дорогая… – я пыталась подобрать правильные слова – от этого, от моего умения найти подход к этой девочке, похожей на колючего ежика, зависело все, – послушай то, что я тебе скажу – ты уже взрослая и тебе необходимо знать это… – при этих словах Ася заметно встрепенулась, и я поняла, что она слушает меня очень внимательно. – В любви нет ничего постыдного, поэтому ты можешь не скрывать от меня того, что я и так знаю… Любовь делает нас лучше – добрее, мудрее, сильнее. Когда в сердце есть любовь, мы так счастливы, что готовы обнять и осчастливить весь мир… И совершенно неважно, отвечает ли наш избранник взаимностью. Мы делаем все, чтобы ему было хорошо. Главное при этом – не потерять собственную душу, не испачкать ее, не принести в жертву. Ибо только наличие души делает нас полноценным человеком. Только того, кто не утратил свою душу, могут полюбить в ответ, потому что никому не нужен злой, мстительный, завистливый, вечно страдающий, унылый и несчастный человек, способный только на то, чтобы делать пакости, и не работающий над совершенствованием собственной души. Таких людей избегают, и их удел – одиночество. Потому что нельзя заставить силой полюбить себя. Любовь – это очень хрупкий и нежный цветок, одно неосторожное движение – и ее бутон, который мог расцвести в нечто прекрасное, увядает и погибает…
Я чувствовала, что мои слова ярко запечатлеваются в сердце юной Джульетты. Наверное, с ней первый раз разговаривали вот так – без нотаций и нравоучений, а как с равной – доброжелательно и спокойно. Кроме того, я открывала ей те вещи, о которых она прежде не догадывалась. Я сама пришла к этому через непростой жизненный опыт. Часто мне приходило в голову, что, знай я это раньше, многих неприятных коллизий мне удалось бы избежать… Девочка жадно впитывала каждое мое слово, и отчего-то мной овладела такая нежность к этому ребенку, такое желание помочь ей, уберечь, что мой голос дрогнул, проникновенно произнося слова, идущие из самой глубины сердца, слова, которые накладывают серьезные обязательства:
– Ася, я люблю тебя и хочу, чтобы ты была счастлива. Я хочу быть твоей наставницей, хочу по возможности заменить тебе родителей… Я готова принимать тебя такой, какая ты есть, прощать твои ошибки, защищать от невзгод, поддерживать и оберегать. Я, может быть, не совсем идеальная, но прошу и тебя принимать мои недостатки… Я хочу, чтобы ты доверяла мне. Я обещаю, что никогда не предам тебя…
Я замолчала, ожидая реакции девочки на мои слова. Вдруг я увидела, как из ее глаз капают слезы… Кап-кап – слезы падали на землю, и она даже не пыталась их утирать.
– Спасибо, Анна Сергеевна… – прошептала она, подняв голову – в ее мокрых глазах стояло облегчение, и радость, и благодарность, – я не буду больше вас обманывать…
– Я обещаю, что не буду читать твои мысли, но и ты пообещай, что, прежде чем что-то сделать, ты посоветуешься со мной, – сказала я, утирая слезы с ее щек.
– Я обещаю, – с искренней готовностью закивала она.
– Ты у меня умница, – сказала я и погладила ее по голове, почувствовав, как она всем существом откликнулась на ласку, – а теперь давай разберемся с твоей любовью к капитану Серегину…
Ася вновь опустила голову и жалобно всхлипнула.
– Я люблю его, Анна Сергеевна! – воскликнула она. – Я не могу выносить, как он спит с другой! Я не знаю, как ему сказать – вдруг он посмеется надо мной, я же для него маааленькая! – тут Асины слова перешли в бурные рыдания, словно прорвало плотину ее сдерживаемых чувств.
Я обняла девочку за плечи и застыла вместе с ней с таком своеобразном объятье. Бедная моя фантазерка, напридумывала о Серегине Бог знает чего, а потом и влюбилась в этот идеальный образ. Да, он красив – красив той особой хищной мужской красотой, силен, брутален и способен обворожить не одно девичье сердце. Но в то же время он абсолютно холоден к чувствам женщины, она для него только объект для удовлетворения его плотских потребностей, гибрид куклы из секс-шопа и кухонного комбайна со стиральной машиной. Да, он не будет насиловать, топтать и унижать женщин, но они и без того штабелями падают к его ногам. Такой мужчина – это совсем не герой моего романа, и очень жаль, что Ася попалась на удочку обаяния этого самца. Но в то же время это очень хорошо, что ее избранник – порядочный и честный человек, а не какой-нибудь мерзавец, способный воспользоваться чистой любовью маленькой девочки…. Все дело в ее возрасте, ведь любовь в двенадцать лет не может быть зрелой, а, следовательно, ни к чему хорошему не приведет. Хотя, позвольте, отчего же… Ведь, если порыться в памяти, прецеденты можно обнаружить… Вон, моя одноклассница, Верка, в тринадцатилетнем возрасте влюбилась в вожатого в лагере, тому вроде двадцать было. Ну, и встречались они четыре года, а потом поженились. Не трогал он ее до свадьбы. Сейчас уже трое детей у них – вполне счастливая пара…
– Послушай, Ася, – сказала я, – не плачь, пожалуйста. Я ведь тебе говорила, что любить – совсем не стыдно. Тебе и не должно быть стыдно за свою любовь, просто ты еще слишком юная, чтобы быть подругой взрослого мужчины. Но ведь ты когда-нибудь повзрослеешь… Не надо торопить события. Я думаю, тебе надо поговорить с Серегиным.
– Да? – недоверчиво спросила Ася, успокаиваясь, – вы так думаете? А если он меня прогонит? Посмеется?
– Не прогонит. И не будет смеяться. Поверь мне, я знаю, – успокоила я ее.
Капитан Серегин Сергей Сергеевич.
Со стоянки на перевале мы вышли, едва только взошедшее солнце озарило розовым светом вершины окружающих гор. Начался новый день нашего похода в неизвестность. Прихотливо извивающееся ущелье, постепенно расширяясь, неуклонно вело на север. Дорога была нахоженой, тропа расчищенной от камней; ветки же колючих кустов – те, что вытягивались на нее дальше, чем нужно, кто-то из прежних постоянных пользователей маршрута аккуратно обрубил каким-то острым орудием. Ручей, бравший начало от родника на перевале, постепенно вбирал в себя более мелкие ручейки и источники, и теперь превратился в небольшую речку, резво петляющую по дну ущелья.
Узость тропы заставила наш караван изрядно растянуться. Мои парни, которые первоначально ехали верхом, спешились и повели лошадей в поводу. Мало нам было телег и полевой кухни в обозе, так мы еще были обременены стадом скота и табуном трофейных коней, с которыми едва справлялись латинские девочки-подростки. Бросить все эти мычащие, ржущие и блеющие трофеи мне не позволяла большая зеленая и пупырчатая жаба, нашептывающая, что вот ты бросишь, а потом понадобится – и что ты с этим будешь делать? Если брать грубо, то примерно на полсотни человек нашей команды мы каждый день режем одного барана. И хоть пока я не планирую хоть сколько-нибудь увеличивать наш контингент, и на телегах еще имеются значительные запасы круп и овощей, но потребное на день количество продуктов заставляет всерьез задуматься о снабжении. Навечно этих запасов не хватит и рано или поздно нам придется озаботиться их пополнением.
Скоро дорога пошла так сильно под уклон, что тормоза на повозках едва справлялись, а в одном месте пришлось по очереди применять к каждой повозке и аркан с противовесом. Проводник Гай через отца Александра передал, что это было единственное такое крутое место, дальше будет полегче. Что называется – утешил.
Примерно за два часа до полудня небо затянуло сплошной серой пеленой, из которой начал накрапывать тихий теплый дождик, заставив всех нас нахохлиться и накинуть на голову капюшоны накидок. Местные, у которых было тоже что-то вроде плащей, поступили аналогично. Одна лишь Птица повеселела и улыбалась во весь рот, подставляя дождю лицо, и была так счастлива, будто это самая прекрасная погода на свете. Дорога сразу стала скользкой, в воздухе запахло прохладой и сыростью.
По окружавшей нас буйной субтропической растительности было видно, что это здесь вполне обычное явление, а мелкая речка время от времени имеет шанс превращаться в бурный селевой поток. Не дай Бог быть застигнутым в этом ущелье сильной и продолжительной грозой, когда, кажется, разверзаются хляби небесные и будто само небо обрушивается на землю. Если бы пошел ТАКОЙ дождь, то я сразу бы приказал бросать все и, взяв только самое необходимое, залезать вверх повыше по склону. Но, по счастью, подобное обычно случается только во время сезона гроз, до которого, по словам нашего проводника, еще никак не меньше месяца. А пока путь по этому ущелью относительно безопасен.