5. Как ни парадоксально, безоглядная вера в чудо была подготовлена и бытовавшей в прошлом массовой и часто небрежной популяризацией достижений советской науки под лозунгами "Мы рождены, чтоб сказку сделать былью" и "Нам нет преград". На деле создали сказку о простоте свершения открытий. К этому следует добавить моду на «научную» фантастику, многократно усиленную по своему воздействию современной видеотехникой, делающей зрителя живым свидетелем немыслимых чудес.
6. Наконец, известная вина лежит и на представителях собственно науки. В результате прекращения "холодной войны" во всем мире резко сократилось финансирование научных исследований. Возросшая конкуренция заставила ученых уделять гораздо большее внимание рекламе своей деятельности, и эта реклама не всегда является достаточно корректной и добросовестной. В частности, резко возросло количество сенсационных публикаций с выходом в СМИ, претендующих на технически революционные открытия и на опровержение основополагающих законов, а чаще — имитирующих опровержения. В качестве примеров можно привести серию сенсационных сообщений об открытии "холодного термояда", оказавшегося ошибочным, и о разнообразных парадоксальных "вызовах Эйнштейну" (сверхсветовые скорости, "остановленный свет", квантовая телепор-тация и пр.).
Правомерно ли подвергать сомнению свободу поиска? Можно ли лишать исследователя права на ошибку? Как можно отличить предмет научного исследования от лженауки? Такие риторические вопросы постоянно звучат при любом публичном обсуждении темы лженауки. Ее адепты и защитники неизменно приводят исторические примеры непонимания современниками истинных замечательных открытий[4] и неверных прогнозов великих ученых прошлого (обычно вспоминают Герца, Томсона, Резерфорда). При этом неявно предполагается, что ничто не меняется под Луной, и что ситуация в науке третьего тысячелетия не отличается от таковой 300 или даже 100 лет назад. Это глубокое заблуждение. Первые ученые шли по целине, когда практически любая мало-мальски разумная гипотеза имела примерно равные шансы либо подтвердиться, либо быть опровергнутой. С тех пор человеческая природа не изменилась, людям так же свойственно ошибаться.
Но в области науки как таковой ситуация изменилась радикально. Человечество накопило грандиозное количество знаний, которые решительным образом ограничивают фантазии исследователей в отношении новых открытий и особенно — фундаментальных. Каждая новая гипотеза должна быть, прежде всего, увязана с уже известными бесспорными законами и фактами. Именно такого рода "принцип соответствия" позволяет без колебаний отвергать лженаучные притязания [3, 8]. Например, таковыми являются постоянно тиражируемые абсурдные проекты производства даровой энергии "из физического вакуума" и построения "безопорного движителя", нарушающие два фундаментальных закона — сохранения энергии и импульса.[5] Что касается "права ученого на ошибку", то, разумеется, никакого подобного права не существует, хотя дела это не меняет: ошибки практически неизбежно сопровождают любое научное исследование. Но ошибки ошибкам рознь. Бывают ошибки, связанные с неполнотой учета уже имеющегося знания о предмете — все знать становится все труднее. Бывают рутинные методические ошибки. Это неизбежные спутники исследования, с которыми приходится мириться, т. е. своего рода норма. А вот патологические ошибки лженауки связаны не с недостатком имеющихся знаний о предмете, а с игнорированием этих знаний. Адепты лженауки с легкостью выдвигают произвольные гипотезы, которые несовместимы с имеющимся достоверным знанием. Очень характерно для лженауки всех времен заявление об открытии новых видов взаимодействия, новых частиц, новых сил. Но любая новая сила должна быть увязана с уже известными. Например, нельзя ввести новое дальнодействие без оглядки на необъятный наблюдательный материал в области небесной механики. При этом сразу возникают непреодолимые ограничения на величину гипотетической новой силы — она должна быть так слаба, чтобы ничего не изменить в картине мира в пределах достигнутой точности наблюдений. Разумеется, в этом же смысле нужно понимать все научные законы: они непреложны в рамках достигнутой точности их подтверждения.
Наука противостоит диктату любой априорной идеологии и ни в коей мере не ставит запретов на дальнейшее уточнение законов. Напротив, такое уточнение составляет непременную практику науки и служит источником прогресса. В ходе этих уточнений одни законы становятся все более строгими, а для других устанавливаются границы применения. (Примером первой ситуации может служить принцип эквивалентности инерционной и тяготеющей масс, который к настоящему времени подтвержден с точностью 10-12, примером закона высокой, но ограниченной точности служит закон сохранения четности.)
Заметим, что требования "принципа соответствия" не ограничиваются областью точных наук. Примером применения этого же подхода может служить опровержение профессиональными историками «экстравагантных» построений математика А.Т. Фоменко, академика РАН [9].
Таким образом, по первому вопросу заголовка раздела можно сказать, что истина, разумеется, должна выявляться в ходе многих независимо воспроизводимых исследований, экспериментов или наблюдений, но и этого недостаточно: новая истина должна быть совместима с истинами, достоверно установленными ранее. Не следует преувеличивать роль эксперимента — он может быть ошибочным, неверно истолкованным или фальсифицированным. И даже независимое воспроизведение не является абсолютной гарантией; бывают индуцированные коллективные заблуждения, не говоря о возможном сговоре6. Во второй половине XX в. неоднократно появлялись ошибочные сенсационные публикации в авторитетных изданиях, вызывавшие серию независимых подтверждений. Примером могут служить сенсации конца XX в. вокруг "холодного синтеза" и в связи с якобы обнаруженным действием реактивов при их разбавлении за пределами наличия единственной активной молекулы в анализируемом объеме.[6]
А на вопрос о том, кто судьи, естественно ответить, что верховным судьей является мировое научное сообщество, опирающееся на непрерывно растущий свод фактов и объективных законов природы — на накопленное коллективное научное знание. И суд этот является достаточно безапелляционным. В науке (по крайней мере, в области точных наук) не применим принцип свободы совести, позволяющий каждому верить по-своему: наука живет знанием, а не верой. А точное знание оставляет мало пространства для различных взглядов — наука не демократична. Дискуссии в науке уместны на стадии гипотез. Дискуссии прекращаются, когда на смену гипотезе приходит теория.
Приведенный ниже перечень примеров ни в коей мере не является исчерпывающим ввиду необозримости темы. Современная лженаука сочетает верность традициям с величайшей гибкостью следования моде. Традиционно базируясь на средневековых предрассудках, имея прямые корни в магии и оккультизме, лженаука немедленно берет на вооружение терминологию переднего края истинной науки, разглагольствуя о когерентности «биополей», о голографическом принципе кодирования информации «аурой», об информационном поле "кварк-глюонного конденсата", о неисчерпаемых энергетических ресурсах "физического вакуума", о полевой природе посмертной жизни души и пр., и пр. Этим свойством мимикрии под современную науку отличается, прежде всего, откровенно мошенническая лженаука, представляющая собой, по существу, одну из новых форм криминального бизнеса. Типичным примером может служить широкая кампания вокруг так называемых «торсионных» полей.
История этой аферы восходит, по-видимому, к 1960-м годам. В ее основе лежала идея «телепатии», получившая большое распространение с конца 50-х годов (в период политической «оттепели» Хрущева), в форме «медиумизма» или, в тогдашней терминологии, «парапсихологии». До наших «спецслужб» тогда дошли сведения о попытках США (неизменно бесплодных) установления телепатической связи с подводными лодками. Были предприняты попытки «мысленной» передачи бинарного послания из подвала на Лубянке "реципиенту-экстрасенсу" на окраине Москвы. Работой руководил А.Е. Акимов, который внес свой вклад в это старинное занятие: он якобы подвергал "экстрасенса-индуктора" дополнительному действию "нового физического поля", названного «спинорным». По утверждению Акимова, это поле образовывало «шнуровой» канал и переносило ментальную информацию без затухания с расстоянием и без поглощения промежуточными средами. Акимов объявил об открытии идеальной связи — строго адресной, т. е. неподверженной перехвату, всепроникающей, безграничной и, как утверждалось позднее, мгновенной [10, 11, 12]. Официальные ведомственные отчеты это достижение не подтверждали, что не помешало дальнейшему развитию темы «спинорных» полей, приведшему в 1987 г. к секретному постановлению правительства о всемерном развитии «спинорных» технологий и "биоэнергетики".[7] В эту деятельность были вовлечены сотни людей из десятков оборонных отраслевых учреждений и даже из некоторых академических институтов. В начале 1991 г. эта деятельность была рассекречена и стала предметом анализа в АН СССР и в Комиссии по науке Верховного Совета, после чего "Центр нетрадиционных технологий" при Государственном комитете по науке и технике был немедленно расформирован. Потеряв официальную должность, Акимов тут же нашел свое место в новом мире «венчурных» предприятий, сохранив связи и поддержку «спецструктур». С тех пор о секретности было забыто, и начался период интенсивных попыток выхода на рынок с чудодейственными генераторами «торсионных» (они же «спинорные» и «микролептонные» — терминология постоянно мутировала) то ли полей, то ли излучений. Поскольку ни одно из многих десятков широковещательных обещаний в области оборонной и гражданской техники никогда не было выполнено (и не могло быть выполнено — ввиду отсутствия этих всемогущих полей!), то для компании Акимова остался лишь один гарантированный участок рынка, не подразумевающий объективных доказательств действенности эт