Что остается? Педагог и телевидение, противостоящие друг другу. Увы, силы у них не равны. Против педагога — всегда ещё и «конфликт поколений», почти безотказно работающий механизм, побуждающий подростков выходить из-под влияния старших. Телевидение же обладает, как известно, особыми механизмами подавления психики и навязывания своей аудитории того, что считает нужным. А что оно считает нужным, мы видим. Электронные СМИ отбрасывают современную Россию в дохристианскую эпоху. Телевидение навязывает молодежи языческую систему ценностей: материальные блага, чувственные удовольствия и свободу — как произвол, проявляющийся через силу денег и пренебрежение к обществу. Наиболее яркими историческими аналогами насаждаемого культурного типа являются языческая модель халдеев (Древний Вавилон) и Рим времен упадка и деградации. Халдеи уже три тысячи лет назад обожествляли человека, но делали это весьма своеобразно. К примеру, практикуемые в те времена технологии удовлетворения человеческих похотей достигали исключительных «высот». Если судить по телевидению, то наше отечество теперь — страна халдеев…
Сегодня усилия учителя, пытающегося взрастить в ребенке Человека, привить ему понятия совести, ответственности, духовности, социальности, стыда и т. д., разбиваются о влияние электронных СМИ, пропагандирующих нечто совсем иное. Россия становится аморальным государством, страной с исчезающей совестью. Что произошло, когда распался Советский Союз?
Прежняя, коммунистическая мораль во многом базировалась на христианской традиции: трудись, будь честен, не убий, не возжелай жены ближнего своего… В начале 90-х государство отказалось не только от старой экономической системы, но и от имевшейся системы общественных ценностей. А новую найти не потрудилось.
Разумеется, на то были свои причины. В 90-е годы господствующей в России верхушке оказалось совершенно необходимо разрушить традиционную для страны нравственность. Ведь при её наличии разворовать государственную собственность было невозможно. В результате страна получила «в довесок» к уродливой экономической системе ещё и ущербное поколение молодежи — с деформированной картиной мира, где царят культ наживы, бессовестности и презрение к труду. Бедность здесь — порок, дружба — всего лишь путь к карьере, любовь заменена сексом, уважение к старшим признано глупостью, патриотизм объявлен анахронизмом.
Настоящий успех, по мнению современного выпускника школы, может прийти к нему всего лишь двумя путями: как везение либо как чудо. Надо просто сидеть и ждать, когда оно случится. Особое же везение — это когда удастся падающего толкнуть и забраться на его место. Как телевидение всему этому учит, мы видим почти круглосуточно.
В начале текущего десятилетия в стране многое изменилось. Другая эпоха, иные задачи. Но телевидение этого не замечает, «кукует» свое привычное, словно заевший механизм в старых часах. Видимо, в самой системе организации отечественного телерынка содержится какой-то изъян: иначе невозможно понять, как традиционное для Запада благо — конкуренция — приводит к стремлению ведущих каналов переплюнуть друг друга в пошлости и дурновкусии.
Как можно было за минувшие 15–20 лет, располагая огромными доходами от рекламы, превратить отечественный эфир в помойку мирового медиапространства? Почему закупаются и клонируются третьесортные западные телепрограммы, почему едва ли не единственной новой отечественной передачей за весь постсоветский период стал «Дом-2»?
Насколько же надо оторваться от реальной жизни и увлечься своим внутрицеховым соперничеством, чтобы, перетягивая Галкина и Заворотнюк с канала на канал, заплатить им на двоих чуть ли не 10 млн долларов — 10 нобелевских премий?! Впрочем, надо признать, Максим Галкин — артист талантливый, да и Анастасия Заворотнюк — отнюдь не худшее, что можно увидеть на телеэкране. Но когда в ранг телезвезды, кумира молодежи целенаправленно возводится известнейшая на всю страну своими скандальными похождениями девушка известного поведения, «раскрученная» полупорнографической прессой, когда её буквально втаскивают в качестве ведущей наиболее рекламируемых программ, российскому учителю остается только захлопнуть классный журнал и пойти по домам воспитанников, разбивая дубиной их телеприемники.
Разумеется, телевидение — не единственный институт, испытавший на себе деформации периода 90-х годов. И в нашей педагогической среде тоже проблем немало. Не так давно в Санкт-Петербургском гуманитарном университете профсоюзов мы обсуждали эти проблемы с Владимиром Путиным. В ответ на мою реплику: «Телевидение — враг педагога» гость пошутил: «Может быть, это брак педагога?» С такой постановкой вопроса спорить трудно. Правда, только в Петербурге за последние 2–3 года рынок из полутора тысяч учительских вакансий оказался полностью заполнен юными выпускниками вузов города. Не оказались бы они браком телевидения…
В той беседе Владимир Путин заметил, что государству в одиночку с проблемами нравственного климата в стране не справиться. Нужны усилия всего общества. Это, конечно, так. И все же школа, вуз сейчас стремительно реформируются. Педагогическая общественность страны и понимает новые требования со стороны общества, государства, и осознает свои новые задачи, и ощущает ответственность. Может быть, и телевидению пора ощутить и осознать что-то подобное?
Коммерческий успех и рейтинг следует признать важными, но не главными критериями эффективности управления телеканалами. Хотят того телеменеджеры или нет, но их производственные функции — не только информировать, развлекать, зарабатывать деньги, но и просвещать, воспитывать. И государству пора в этой связи вспомнить о своей ответственности за морально-нравственное здоровье нации.
В. Г. Сурдин[91]. Наука и сенсация
Недавно я столкнулся с новым термином — sexy-science. Не подумайте чего дурного. Знающие люди объяснили мне, что «sexy» — это просто синоним привлекательной, притягательной информации, в том числе и научно-популярной. Впрочем, иногда этот термин интерпретируют буквально: в 2008 г. на телеканале «Культура» прошел английский документальный сериал «Голая наука»; в целом — неплохие фильмы и вполне sexy. В общем, налицо желание научных журналистов и создателей медийных продуктов продавать обывателю науку в яркой, кричащей, а местами — пикантной упаковке. Для тех, кому за 40, кто вырос в традиции классической научной популяризации, это явление новое. С ним надо разобраться или, по крайней мере, его следует обсудить.
Нет сомнения — современную науку нельзя делать за монастырскими стенами, ей нужна связь с обществом. В особенности это необходимо естественным наукам, которые трудно представить сегодня без дорогостоящих приборов, следовательно, без государственной поддержки, которая (даже у нас) нередко ориентируются на общественное мнение.
Один из элементов связи науки и общества — это журналистика. Она выполняет свою функцию при любом режиме. В тоталитарном обществе, где направление и скорость развития науки определяются «сверху», журналистика прикрывает и оправдывает, как правило, военный характер научных исследований. В демократическом обществе СМИ информируют людей о состоянии научных исследований, позволяя властям и меценатам принимать решения о финансировании тех или иных ветвей науки.
Поэтому, хотят ученые или нет, их связь с общественностью в основном происходит через посредников-журналистов. А журналистики, как известно, нет без сенсации. Таков этот жанр. Продукт журналиста живет сутки, в лучшем случае — месяц. Чтобы твое сообщение и имя не затерялись в потоке новостей, ты должен быть первым, а сообщение — ярким. В конце концов, сенсация — это не более чем новость, производящая сильное впечатление. Однако, пытаясь преподнести научную новость в сенсационной упаковке, журналисты в большинстве случаев искажают её. Свежие примеры всегда перед глазами.
Все помнят, как летом 2008 г., накануне запуска Большого адронного коллайдера поднялась волна сообщений о возможности создания в нем черной дыры. Даже видеоклипы появились: дыра поглощает Швейцарию, затем Францию, а там уж и весь земной шар. Журналисты не поняли или не захотели понять, что предполагаемые черные дыры не проживут и миллиардной доли секунды, не смогут поглотить и грамма вещества, прежде чем безвозвратно исчезнуть. А в результате всех этих публикаций создатели самого грандиозного научного прибора стали выглядеть дураками.
Вторая свежая история связана с астероидной опасностью. Как известно, в пятницу, 13 апреля 2029 г. мимо Земли должен пролететь астероид Апофис размером около 400 м. Сейчас шанс его столкновения с Землей оценивается как невысокий, но все же некоторые инженеры и специалисты по космической динамике разрабатывают проекты разрушения астероида или его отклонения от встречи с нашей планетой — так, на всякий случай. При этом некоторые инженеры черпают данные об астероиде из газет. А почему бы и нет? Однако вышел казус: одна из наших центральных газет написала, что размер Апофиса 400 км (километров!). Видимо, буква «м» показалась журналисту недостаточно солидной, несенсационной, и он заменил её на «км», возможно, даже неосознанно. Замечу, что астероидов такого размера в окрестности Земли вообще нет. А теперь представьте себе, какая проблема встала перед инженерами: ошибка журналиста увеличила массу опасного астероида в миллиард раз! Но инженеры честно пытались решить эту проблему и даже публиковали свои проекты. Единственное оправдание для неграмотного журналиста в том, что, наметив планы спасения от такого гигантского космического гостя, инженеры смогут справиться и с менее крупным телом. Подождем, осталось недолго.
А пока продолжим разговор о сенсациях вокруг научной работы. Я и многие мои коллеги считаем, что сенсационная шумиха — это яд, причем не только для высокой науки, но и для её популяризации.