ебует умерщвления животного камнями. Владелец животного бросает первый камень, затем остальные присутствующее следуют его примеру. Куча этих камней называется «prokleta gomita» (проклятая куча). Мир между хозяином убитого животного и обвинителем закрепляется кумовством и братаньем[87].
Подобные же сообщения дает Краус относительно Славонии. Еще в 1864 г. собрание крестьян славонской деревни Плетерница присудило к смерти свинью, откусившую годовалой девочке уши. Мясо свиньи было брошено собакам. Семейная община, которой свинья принадлежала, должна была в возмещение вреда доставить дитяти приданое.
Эти процессы у современных южнославянских народов не имеют, конечно, регулированных форм судопроизводства и составляют только обычай. Но в некоторых процессуальных отношениях они вполне напоминают процессы средневековой эпохи в западноевропейских странах. Так, интересно замечательное сходство с лозанским судопроизводством XV в. в следующем пункте: если процесс ведется даже против целой породы животных, то все-таки один по крайней мере экземпляр этой породы приводится к месту суда, осуждается и убивается. Способом умерщвления почти всегда выбирается утопление, даже если оно гораздо труднее и неудобнее других родов убийства.
В 1866 г. в Подзегской долине (в Славонии) появилось много саранчи. Крестьяне деревни Видовичи поймали одну большую саранчу, судили ее и присудили к смерти. Все население деревни отправилось к реке Орляве и, произнося проклинанья, бросило саранчу в воду.
В настоящее время, впрочем, процессы этого рода находятся у южных славян в стадии и вымирания.
Далеко не в такой степени достоверно существование наказаний животных у других славянских народов. Краус ограничивается сообщением о козле, осужденном будто бы в России во второй половине XVII в. к ссылке в Сибирь…