— Хаша, прости меня! — прошептал он, дисплей в последний раз выдал информацию:
ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ДЕТОНАЦИИ — ФАЗА ТРЕТЬЯ.
Полное уничтожение.
— Уже закончено? — спрашивает Затар.
— 97 % вероятности.
Ему придется подождать, пока новость достигнет Бракси. Это не займет много времени. Подобное нельзя держать в секрете.
«Хорошо, что я придумал эту ловушку заранее», — говорит Затар сам себе.
Он сделал это еще тогда, когда побывал на Ации. Ни с кем он не поделился, даже с Ниен. И сейчас он рад, искренне рад, что он когда-то рисковал, рад, что не выдал секрет. Институт уничтожен, общества телепатов больше не существует, и Анжа ли Митех будет объявлена виновной. Затар проследит за этим.
Его месть и ее цель соединились. Он был рад этому тоже.
«Я готов к встрече с тобой, мой враг».
Глава 28
Витон: Стать настоящим врагом, стать Соперником — опасное дело. Каждый из противников доводит свои умения до предела. Тот будет удачливее, кто сумеет это сделать быстрее и лучше. Заставить врага исчерпать свои силы, направить его энергию так, чтобы тот ступил на дорогу собственного уничтожения, — наиболее верная стратегия, приносящая успех.
Правитель планеты До Кул был крупным, склонным к полноте, человеком с красным лицом и воспаленными глазами. Он явно был не безразличен к роскоши. Он шел по делам в одежде из сверкающего шелка, развевающиеся полы задевали стены, позвякивание драгоценных камней о мозаичный пол говорило о богатстве, о желании его показать.
— Ваши вещи я приказал доставить в личные покои Господина, — сказал он Затару, сложив перед собой пухлые руки. — Я думаю, там вам понравится.
Притьера был слишком погружен в свои мысли, чтобы обратить на это внимание, и вряд ли правитель ждал какого-либо ответа.
Флот был на высоте. Последние успехи доказали это. В течение почти четырех лет Затар старался забыть о том, что послал их туда. Ничего нельзя сделать. Они вне контакта. Можно только ждать. Но теперь, наконец, наступил день, тот день, когда пора было получить ответ. Сообщение может прийти в любую минуту. Оно расскажет об успехе. Или о неудаче. И как он сейчас может изображать дипломата?
— Прекрасный пример До Куланского орнамента, — говорил правитель, — нигде в галактике нет ничего подобного — если только на вашей планете.
Про себя Затар подумал: как такого человека могли назначить на этот пост? С каким нетерпением он ждет тех дней, когда достаточно будет ему того пожелать и можно будет уволить подобных… Но он сейчас — Притьера. И если он хочет сохранить свой трон, то ему нужно играть в соответствующие игры — по крайней мере, какое-то время.
Они подошли к двери — на белой поверхности сверкали хрустальные вставки и серебряные узоры.
— Смотрите! — правитель торжественным жестом отключил силовое поле. Дверь отворилась, но орнамент остался — шелковые переплетения, украшенные драгоценными камнями и хрусталем, заполняли входной проем.
Правитель До Кул повернулся к Затару, лицо его сияло, но когда он увидел выражение лица Притьеры, то резко сник.
— С вашего разрешения, Притьера, — он поклонился, уже избегая каких-либо жестов. Отодвинув шелковую занавеску, он пропустил Затара и сам вошел в Гостевые покои Высшего Дворца планеты До Кул. — Видите, мы использовали алдоузский хрусталь, но сделали все в собственном стиле, — светясь от гордости, Правитель повел рукой.
Да, интерьер был великолепен. Нити алдоузского хрусталя спускались с потолка вдоль трех стен комнаты. Стоило только капле света упасть на них, и ароматизированный воздух наполнялся нежным свечением — так отражается теплое солнце в воде. Затар взглянул на украшения вроде бы одобрительно, кивнул, пробормотал что-то, похожее на комплимент. Но его мысли были далеко.
— А четвертая стена?
— Экран, Притьера, — коснувшись кнопки, он включил дисплей. На дальнем горизонте — солнце До Кул, а рядом Набур, естественный спутник. Но не это привлекло внимание Затара. Там, в созвездии, которое жители До Кул называют Танцор, искрился темный участок — туманность Танцора, за которой звезды. И где-то там флот Затара. И война. И его враг.
— Вы одобряете? — осмелился спросить Правитель.
Затар медленно кивнул, вглядываясь в дисплей. Итак, его комнаты во Дворце смотрят на Зону Гаррена — тем лучше. Мыслями он там, но хорошо и жить так, чтобы видеть участок неба.
— Прекрасно, — мягко сказал он. — Подойдет.
Быстрые движения Правителя отражались в хрустальных подвесках, он проверил систему освещения, способную включить радужные полосы на потолке, выложенном белым хрусталем.
— Вся мебель оборудована силовым полем, — сказал он Затару, — вы сможете менять ее температуру, мягкость, форму.
— Я знаю эту систему, — Притьере хотелось поскорее избавиться от этого человека, который и так уже достаточно долго вел его по залам дворца, а теперь, кажется, не собирается уходить. Смерть по приказу браксана была бы очень соблазнительна, но явно избыточна.
— Музей сейчас продает экспонаты, — Затар использовал Тон личной заинтересованности, — и многие экспонаты с Гранд-выставки принадлежат теперь моему Дому. Я был бы рад, если бы кто-то, достойный того, присмотрел за этой операцией.
Правитель не сразу уловил намек, но когда понял, то низко поклонился, воображая, что его могут потом наградить.
— Не надо продолжать, Великолепный. Я за всем присмотрю сам, — взмах руки многократно отразился в серебристых полосах на стенах, — и если вы позволите…
— Конечно.
Правитель поклонился и удалился — стены еще долго отражали полноватую фигуру. Только когда дрожание хрусталя прекратилось, Затар испытал облегчение.
Вскоре… вскоре это должно случиться: они пошлют ему сообщение, как только подтвердится успешное завершение…
Успешное — иначе быть не может. Лучшая часть браксианского флота против крайне примитивной планеты…
Но она… О ней он думал, ощущая холод внутри. Она может нанести поражение. Он не сомневался в этом, невзирая на то, что логика и преимущество на его стороне. Для него она была не просто человеком, а неким демоническим существом — символом Женщины и Войны, взятых вместе. Она воплощала в себе все возможности которых нельзя было предвидеть, все изгибы судьбы… Она и только она могла отразить нападение — в этом не было сомнения. И только Фериан мог бы остановить ее.
Но смог ли он? Инструктор — слабый человек, и даже под контролем Затара он может сломаться от напряжения, которое вызывает в нем это задание. Затар не питал иллюзий. Он спланировал все как нужно, но теперь выполнение задания зависит от других. И это ожидание просто убивает его — медленно, но неизбежно.
Отвернувшись от экрана, он заставил себя обратить внимание на интерьер. Стены отражали его движение. Украшения чуть позвякивали — своего рода хрустальный дождь. Все это элегантно, но не в его вкусе. Он предпочитал нечто более солидное; мир браксана — камни, сталь и женщины. Вооружение женщин, которые могут стоять плечом к плечу рядом с мужьями во время битвы, которые могли бы искупаться в крови врагов из Бледных Племен. Женщины, подобные Звездному Командиру.
— Остановись!
Надеясь дать какую-либо иную пищу уму, он пересек анфиладу комнат и очутился в зале, который, видимо, был предназначен для совещаний. Стены были украшены так же, как и его комната, но посередине стоял огромный стол и двенадцать стульев той же самой структуры, тех же качеств. Лишь одно отличалось: на дальней стене, с покрытием из прочного материала, было огромное четырехугольное пятно, которое прерывало хрустальный интерьер высотой с человеческий рост, и в длину — так широко Затар мог раскинуть руки. Это был портрет с Гарроса, ожидающий выставки.
Он не выпускал его из рук, он слишком ценил эту картину, чтобы доверить кому-либо, даже персоналу Центрального Музея. Он ненавидел те обстоятельства, которые заставили его привезти ее сюда. С большим желанием он сохранил бы ее в тайне, используя в качестве приманки, на которую должна клюнуть… И прилететь на Бракси. Но слухи с Гарроса уже просочились, и ему надо было только ждать. Нет, лучше выставить эту картину на Бракси, иначе до нее могут дойти только невнятные слухи. Публика была поражена, и даже больше того… Особенно, когда получила разъяснения вторая фигура на портрете — темнокожая, круглоглазая женщина, которая отличается от всех живущих сейчас рас, — ациа.
До Кул — главная планета йерренского фронта, и здесь утром портрет будет выставлен еще раз. Он будет рядом, будет представлять картину. Пусть его имя будет связано с именем того, кто приказал ее написать. Харкур Великий. Они будут прилетать с одной центральной планеты на другую вместе. Он и это сокровище — главный экспонат Музея. Рождение Бракси. Но сейчас они ближе всего к тому созвездию, где его ждет победа. Самая ближняя планета к НЕЙ.
Откинув эту мысль, он покинул зал заседаний и вышел в небольшой коридор. Здесь он неожиданно замер — комната, которую соединял с конференц-залом коридор, должна была быть спальней — посредине покачивалась кровать из радужного хрусталя, видимо, мягкого при прикосновении. Каждый угол помещения украшал цилиндр белого стекла, светящийся нежным светом, поднимающийся от пола до самого потолка. Но отнюдь не это поразило Затара.
На блистающей кровати кто-то лежал. Вынув Цхаор из ножен, Затар приблизился. Трудно сказать почему, но казалось, что тело лежащего удерживается здесь с помощью статического поля (может быть, мерцание говорило об этом?). Затар подошел ближе, и его рука, держащая Цхаор, задрожала.
Это было тело Фериана.
Затар быстро повернулся, сталь его меча сверкнула в воздухе, ограждая от неожиданного удара.
Соприкосновение — сильная рука, умелая рука. Словно электрический ток пробежал по Цхаору, поток телепатического импульса устремился к сердцу Затара.