— Не указывайте, мистер! Довели девочку до слёз и ещё командуете…
Что-то было в её голосе и взгляде… Власть, безмерная тяжесть, цепенящий холод… Варламов почувствовал, как всё реже трепыхается в груди сердце. В глазах потемнело, не было сил поднять ружьё. У женщины и в самом деле был дар, хотя и иной, чем у Уолда…
И город, и озеро куда-то исчезли. Словно тёмная пелена опустилась перед глазами. У Варламова возникло ощущение падения в бездну. Ощущение было столь сильным, что внутри всё сжалось и заледенело. Он падал стремглав: остановилось время, не стало света, и лишь смутно Варламов различал в этой пропасти бледную полосу, за которой — он с ужасом чувствовал это, — его ожидало полное небытие. Показалось, будто некто в чёрном поднимает белый шлагбаум на пути во тьму.
Но на пути в тёмный колодец его догоняли слова, или лишь эхо слов:
«У тебя светлое пламя… только сейчас красноватое… от страха».
И следом:
«Мы одной крови… ты и я».
Мысли продолжали течь, хотя замедлились. Неужели он пропал, и сейчас эта женщина уведёт Джанет? Но Джанет не хочет идти! Просто её воля сломлена. Пусть она была жестока к нему, но ей хочется жить и быть счастливой…
Варламов напряг волю. Он словно сбрасывал с плеч непомерный груз. Словно пробивался к отдалённому мерцанию сквозь тёмный лёд… Наконец с неимоверным усилием вынырнул. Снова увидел мертвенно-синюю воду и холодный свет, но это был свет его мира. Перед ним стояла низкая скособоченная женщина — красивое платье свисало с худых плеч, а в блёклых голубых глазах был страх.
— Ты ведьма, — хрипло сказал Варламов. — Я тебя застрелю.
— Ты её любишь! — с ненавистью выговорила женщина. — Только любовь может противостоять моей силе. А вот меня никто не любил. И ты меня не суди. Ты здесь чужой.
Способность чувствовать понемногу возвращалась к Варламову.
— Откуда ты знаешь? — удивился он.
— Ты сам сказал, что я ведьма. Видишь, я не боюсь холода и могу отправлять души в ад. С тобой вот не получилось. Зачем ты обидел девушку?
— Это она обидела меня, — пробормотал Варламов.
— Ты дурак! — На лице Ренаты (наконец-то он вспомнил имя) появилась ехидная улыбка. — Ей надо было уйти со мной. Она спасёт твою жизнь трижды. А ты предашь её!
— Постой, — ошеломлённо сказал Варламов. — Ты видишь будущее? Нам предсказала одна женщина…
— Её мать? — Рената кивнула на безучастную Джанет. — У неё было мало силы. Она не получила дара и видела смутно.
— Ты говоришь, как Уолд. — Варламов снова почувствовал озноб.
— Ты знаешь Уолда? — прищурилась Рената. — Вот в ком много силы, но он не пользуется ею, дуралей.
Её лицо чуть разгладилось, на губах возникла мечтательная улыбка, а в глазах плеснулась синева.
— Любовь… — протянула она. — Старое слово, холодное слово, печальное слово. Не я первая так говорю.
Со странным выражением поглядела на Джанет:
— Она будет любить тебя всю жизнь, и ждать даже потом.
— А я? — глупо спросил Варламов.
— Ты? Я сказала, что ты предашь её, — сухо сообщила Рената. — Потом будешь жить долго и умрёшь богатым. Хотя… — её губы искривились, — может случиться и так, что переживёшь её всего на семь дней. Если повезёт, конечно. Зато она получит в дар мощь Владык. Она, а не ты!
Варламов растерянно смотрел на хрупкую женщину, потом отвёл глаза. Грязная набережная, заброшенные здания, пустые небоскрёбы…
Он в чужой стране, в Лимбе!
— Я не понимаю тебя, — сказал устало. — Что ты сделала с Джанет?
— Она спит, — пожала плечами Рената. Ключицы выпирали из-под платья, и Варламов подумал, что она недоедает. — Скоро проснётся. Ничего не будет помнить, и ничего ей не говори… Когда-нибудь ты поймёшь. Уж не знаю, повезло тебе или нет.
Она повернулась и пошла прочь.
Кем она была, когда грозная сила пролилась на Землю, одним неся смерть, а другим жуткие дары — девочкой или уже зрелой женщиной?.. Наверное, она несчастна, и её можно понять. В заброшенных универмагах можно отыскать красивые платья, но от одиночества не избавишься. Даже Уолд как будто обрадовался спутнику в ночном лесу. Вот и эта ухватилась за Джанет…
У Варламова заболела голова, он поискал взглядом и сел на причальную тумбу.
А Рената, не пройдя и десятка метров, вдруг стала, обернулась и вытянула голову на тонкой шее. Словно лиса принюхивалась.
— Надо же, — хрипловато сказала она. — Я чую жалость. Это не любовь, но тоже редкость в нынешнем мире. Я часто ходила по следу, но это всегда был душный запах страха и ненависти, или острый запах отчаяния. Я благодарна. Позови Ренату, когда тебе будет плохо.
Она шагнула за груду контейнеров и скрылась.
Варламов посмотрел на Джанет: та стояла, безразлично глядя на небоскрёбы. Он закрыл глаза, чтобы прийти в себя. Наверное, просидел так долго.
…И вдруг ощутил губы, волосы и слёзы на лице — это Джанет целовала и тормошила его. Он открыл глаза и увидел её заплаканное лицо. Джанет отодвинулась, продолжая держать Варламова за плечи.
— Что с тобой, Юджин? Ты едва не свалился в воду.
— Да, — подтвердил Варламов непослушными губами. — Едва не свалился. Спасибо тебе, Джанет.
— Прости меня за глупость, что я сказала! Я сама не знаю, что на меня нашло. Ты ни в чём не виноват. Это всё безумие и гордыня того поколения. Зачем и я умножаю зло? Прости меня, Юджин.
— Да, — сказал Варламов.
Он привлёк к себе Джанет, и ему стало удивительно хорошо от тепла её тела. Наконец-то он осмелился это сказать:
— Я люблю тебя, Джанет. Что бы ты ни сказала, я буду любить тебя. Даже если этот мир снова рухнет в пропасть, я всё равно буду любить тебя.
— О Господи! — Джанет отодвинулась.
Наверное, проглянуло солнце, потому что на озеро упал свет. На несколько секунд оно превратилось в чашу синего огня под сумрачным небом. И по контрасту с этим жутковатым пламенем в глазах Джанет загорелся другой свет — ласковый и зелёный, словно проблеск весны в клонящемся к зиме мире.
Она снова приблизила лицо к Варламову. Всколыхнулись волосы, укрывая от него негостеприимную синеву. Цвет глаз вновь изменился — теперь это была не нежная зелень весны, а тёмная зелень пышного лета.
— И я люблю тебя, Юджин, — прошептала она. — Как я старалась этого не допустить! Сколько раз говорила себе, что не должна ничего забывать. Но я ошибалась. У меня внутри всё перевернулось, когда увидела тебя плачущим на этом берегу. И я не хочу ни о чём вспоминать. Я люблю тебя, Юджин.
На этот раз они целовались долго. И далеко отступил от Варламова этот невесёлый мир. Он чувствовал только губы Джанет — неумелые, но слаще всего, что пробовал в жизни; ощущал только ласковые пальцы, гладящие его щёки; слышал только биение её сердца. Они с трудом оторвались друг от друга.
— Пора ехать обратно, — запинаясь, сказала Джанет. Оглянулась и добавила: — Это надо же, как далеко мы забрели.
Варламов не ответил. Ему показалось, что увидел вдали маленькую фигурку, словно девочка вышла прогуляться в тени заброшенных зданий.
Обратный путь занял больше времени. Машину вёл Варламов, пережитое потрясение сказывалось, и он ехал медленно, вглядываясь в дорогу. Да и мир не выказывал особой радости: тучи опять сгустились и приникли к земле, ветер поднимал с дороги вихри пыли. Но доехали благополучно.
Грегори встретил их с беспокойством во взгляде, но ему ничего не стали рассказывать и поднялись наверх отдохнуть. Варламов лёг на кровать и стал смотреть в окно. Казалось, низко идущие облака цепляются за ветви дубов, образуя сумрачный, постоянно меняющийся лабиринт. И мысли в голове тоже мешались…
Сегодня он впервые признался в любви, впервые услышал слова любви в ответ. Когда он думал об этом, то сердце ликовало. Но затем приходили другие мысли — что делать дальше? — и он испытывал полную растерянность. Делать при Грегори вид, что ничего не произошло? Целоваться с Джанет тайком?.. Опыта в любовных делах у Варламова было мало, в Кандале за ним следило слишком много недоброжелательных глаз.
Варламов гнал эти мысли прочь и снова вспоминал руки и губы Джанет — как она ласкала и целовала его. Сердце сильно билось, во рту пересохло. Варламов не успел опомниться, как стал представлять, что сам ласкает Джанет… Охватило такое острое желание обнимать её, прижимать к себе, обладать ею, что он втянул сквозь зубы воздух, а потом сел на кровати, чтобы успокоиться.
— Жениться тебе пора! — рассмеялся он.
И мысли приняли другое направление: а если и впрямь попросить Джанет стать его женой?.. Мысль была новой, соблазнительной и пугающей одновременно.
Он снова лёг, подложив ладони под голову, и стал смотреть в потолок. Сегодня там отсутствовала обычная игра теней, комнату наполнял сумрак, и чем больше углублялась темнота, тем хаотичнее становились мысли Варламова. Он чувствовал раздвоенность, как никогда в жизни. Что-то в нём восставало против этой мысли, не желая связывать себя и терять свободу. Но другая половина его существа неудержимо влеклась к Джанет — к зелёному свету в её глазах, к ласковым рукам и нежным губам. Разум трезво напомнил, что иначе Джанет останется недосягаемой. Она всерьёз воспринимает христианство и никогда не допустит близости без брака. А возникшее с такой остротой желание томило Варламова… Вдруг Джанет снова начнёт избегать его?
Варламов в смятении посмотрел на фотографию. Девушка на ней — никак не мог привыкнуть, что это мать Джанет, — словно подмигнула ему.
«А почему бы и нет?», — словно говорил лукавый взгляд.
И в самом деле, почему бы нет? Он женится на Джанет — и тогда она будет с ним, и он сможет обладать ею. Разве не этого ему больше всего хочется?..
К щекам прилила горячая волна. Чтобы внезапно появившаяся решимость не улетучилась, Варламов решил взяться за дело: встал и, пригладив перед зеркалом волосы, вышел в коридор. Сейчас сделает Джанет предложение… Сердце сильно билось.
Но на стук никто не отозвался. Варламов разочарованно постоял перед дверью, потом толкнул её и вошёл.