Общие перспективы австрийской экономики туманны и не сулят ничего доброго. Государственные деятели Австрии прямо говорят о спаде, о снижении темпов развития, о вынужденном сокращении производства.
И вот в такой обстановке как панацею от всех экономических бед Австрии навязывают… вступление в «общий рынок»! В тот самый «общий рынок», где первую скрипку играет уже и без того сосущая австрийские соки Западная Германия. Навязывают, не взирая на Государственный договор, запрещающий альянс Австрии с германским империализмом, в какой бы то ни было форме.
Самым ярым поборником «общего рынка» выступает, конечно, партия нового аншлюсса. Всеми правдами и неправдами лидеры АПС доказывают, что без «общего рынка» Австрия обязательно пропадет. (Так же, как их предшественники, твердили о «нежизнеспособности» Австрии без гитлеровской Германии!)
Правое крыло АНП также за «общий рынок». Оно отстаивает интересы тех промышленников, которые ради барыша готовы продать природные ресурсы Австрии, а заодно и ее независимость. Позицию этих промышленных кругов наилучшим образом определил «МММ»-младший. Находясь в конце 1960 года в США, он радушно предложил американским воротилам делать вклады капитала в австрийскую экономику. «МММ» обещал большие выгоды и надежность, поскольку налоги на иностранный капитал в Австрии низкие, рабочим платят мало, а забастовки благодаря усилиям правых лидеров СПА в последнее время случались редко.
Лидеры СПА первоначально высказались против вступления Австрии в «общий рынок». Но, как это часто с ними случается, постепенно уступали, меняли свои формулировки и в конце концов сказали «общему рынку» свое «да».
Несмотря на предостерегающие голоса целого ряда политических и общественных деятелей Австрии — представителей разных кругов и разных партий, — федеральное правительство 28 июня 1962 года официально обратилось к администрации «общего рынка» с просьбой рассмотреть вопрос о возможности ассоциации Австрии с этой организацией. Правящие круги закрыли глаза на очевидную угрозу холодного аншлюсса. Они пренебрегли волей народа, не посчитались с гарантирующими независимость Австрии положениями Государственного договора[149], возродившего Австрийскую Республику как полноправное и жизнеспособное государство.
«Путь Австрии и социализму»
Летом 1944 года в конце боя за какую-то белорус скую деревню я встретил первого в своей жизни австрийского коммуниста. Он стоял около изрешеченной пулями штабной машины, брошенной впопыхах на опушке леса. Стоял, прислонившись плечом к борту, и курил. Прошло не больше трех минут, как прозвучал последний выстрел, неподалеку лежали убитые в перестрелке, я еще успел увидеть, как скрылся в лесу последний штабной офицер. А он курил.
Шагов за семь я крикнул ему привычное «Hände hoch!»[150] Он не спеша бросил папиросу и спокойно поднял руки. Глаза наши встретились. Во взгляде солдата не было ни страха, ни враждебности. В них был вопрос— такой понятный каждому, кто сам хоть раз бывал у смертной черты.
Я отвел дуло автомата немного в сторону и спросил по-немецки:
— Штабная машина?
— Штаба полка. Там убитый майор.
— Документы, карты есть?
— Все цело, только облито бензином. Поджечь майор не успел.
Я заглянул в машину. У самого входа ничком лежал немецкий офицер с разбитой головой. Рядом валялась заводная рукоятка.
— У меня не было другого оружия, — сказал шофер.
— Почему?
— Я австриец. Не доверяли. Но они не знали, что я еще к тому же и коммунист.
У шофера нервно задергались губы.
— Что с вами?
— Больше трех лет я не произносил этого слова…
— Машина в порядке? Поехали. Я покажу, куда.
Мы сели в кабину с разных сторон и при этом коснулись друг друга плечом.
— Schulter an Schulter,[151] — смущенно улыбнулся он и уверенно нажал стартер.
…Работая в Австрии, я несколько раз вспоминал про Ханса, думал, что было бы хорошо с ним встретиться, посмотреть на него в мирной жизни. Но мне не повезло: случайно я его за шесть лет не встретил, а разыскать не смог: кроме имени, тогда, летом сорок четвертого, по дороге в наш штаб я ничего другого спросить не догадался.
Зато я встретился в Австрии с братьями Ханса — братьями по партии. Некоторые из них также прошли фронт и плен, другие вернулись после окончания войны из концлагерей, а были и такие, что помогали нашей армии, сражаясь против фашистов в партизанских отрядах. По рассказам этих людей — настоящих патриотов, скромных мужественных героев — когда-нибудь напишут одну из самых волнующих страниц истории Австрии.
В те дни, когда лидер австрийской социал-демократии Карл Реннер публично одобрил референдум по вопросу об аншлюссе[152], а архиепископ Иннитцер готовил флаги, чтобы вывесить их на своем дворце по случаю поглощения Австрии рейхом, Коммунистическая партия Австрии выступила с призывом к народу, поднимая его на борьбу за свободу отечества. Буквально в первые дни после аншлюсса Компартия стала распространять среди населения брошюру «Борьба за освобождение Австрии от чужеземного господства». «Коммунисты, — подчеркивалось в ней, — сознают свою ответственность за судьбу страны и народа и будут бороться до конца». В мартовском номере нелегальной газеты коммунистов «Роте фане» за 1938 год было опубликовано обращение к австрийскому народу. В нем говорилось: «11 марта — начало освободительной борьбы австрийского народа, которая закончится свержением гитлеровской диктатуры. Над австрийским народом совершено насилие, но его вера и стойкость не сломлены. Борьба продолжается». Это была программа начавшегося движения сопротивления, ставшего суровым многолетним испытанием зрелости и крепости партии.
Находясь в глубоком подполье, рискуя каждую минуту свободой и самой жизнью, коммунисты Австрии вели борьбу с фашизмом. В Вене, Линце, Граце и других городах страны, известных боевыми рабочими традициями, нелегально продолжали действовать коммунистические группы. В условиях террора и гестаповской слежки было очень трудно осуществлять централизованное руководство. Аресты, допросы, пытки, засылка провокаторов — все использовало гестапо, чтобы обезглавить Компартию. Но вместо погибших руководителей быстро мужали и вставали к рулю партии новые отважные командиры. В 1941 году казненных старших товарищей сменил бывший вожак коммунистического молодежного союза Лео Габлер. Схваченный гестаповцами, Хайни — это была его партийная кличка — выдержал шестнадцать месяцев пытки и не выдал ни одного товарища. Сменивший его на посту руководителя подполья Герман Келер (Конрад) был замучен в той же камере пыток в Морцинплатце[153]. Тринадцать членов ЦК Компартии погибли в застенках гестапо, пять тысяч активных коммунистов были брошены в концлагеря и тюрьмы, но партия жила и боролась, она ни на один день не оставалась без руководства.
В сложнейших условиях австрийского подполья, в годы вынужденной эмиграции многих активных коммунистов в разные страны работу Компартии координировал и направлял Иоганн Коплениг, который по решению ЦК КПА выехал сначала в Прагу, потом в Париж и затем в Москву. Поддерживая связь с партией через связных, товарищ Коплениг помогал коммунистам ориентироваться в запутанной политической обстановке, давал конкретные указания, основанные на интернациональном опыте борьбы, руководил нелегальной прессой, ставил задачи пропагандистам партии.
Пропагандисты Компартии вели опаснейшую работу даже в самой гитлеровской армии. Многие при этом поплатились жизнью. Партия не забудет Оскара Гросмана, Густава Курца и других армейских «комиссаров». Австрийские коммунисты сражались в партизанских отрядах Франции, Бельгии, Италии и Югославии и погибали с оружием в руках. Имена австрийских коммунистов можно увидеть на могильных плитах кладбища Иври под Парижем, где похоронены герои французского Сопротивления.
В самую черную, кровавую пору аншлюсса в ряды Компартии вступило около четырнадцати тысяч новых отборных бойцов. Так случилось потому, что для настоящего патриота, готового драться и рисковать головой, был только один путь — в Коммунистическую партию. Она была единственной в стране партией, по-настоящему боровшейся за свободу родины.
Уже рассказывалось о том, как во время аншлюсса в Компартию вступали католики. Но еще больше, конечно, было среди новых коммунистов недавних социал-демократов, убедившихся в несостоятельности своего правого руководства. Социал-демократ Фердинанд Штрассер, вице-бургомистр рабочего города Санкт-Пельтена, вошел в состав ЦК Компартии. Умирая под пытками, он крикнул своим палачам: «Я умираю за свободу, и над моей могилой австрийцы встанут плечом к плечу!»
В эти годы в рядах коммунистов оказались люди, которые прежде могли показаться совсем неожиданными пришельцами.
На первомайской демонстрации 1960 года меня познакомили с симпатичной, очень хрупкой на вид, женщиной в очках. Мне сказали, что она работает по заданию партии с рабочей молодежью. Поговорив немного, как это часто бывает при первом знакомстве, мы разошлись каждый по своим делам. Потом человек, знакомивший меня с этой женщиной — Ирмой Р., — рассказал ее историю.
Ирма была дочерью известного в Австрии богача и аристократа. Во время аншлюсса ее отец и братья стали активными пособниками фашистов и в силу этого приближенными гитлеровского наместника в Остмарке[154]. Видя зверства и подлость фашистов, Ирма поняла, какую гнусную, предательскую роль играют ее близкие по отношению к своему народу, своей родине. Она порвала с семьей и нашла дорогу к антифашистам. Вскоре ее арестовали и отправили в концлагерь. Узнав об этом, в концлагерь прибыл отец, очень любивший единственную дочь. Одно