Как створоженное молоко.
Снег подобен падающим звездам,
И дышать по-зимнему легко.
Каждый звук отчетливый и громкий,
Слишком звонкий нынче на пруду.
Воробей на заберега кромке
Оступается на скользком льду.
Первые снежинки еле-еле
Все же долетают до земли.
Завтрашние белые метели
К нам еще добраться не могли.
1959
* * *
Золотой, пурпурный и лиловый,
Серый, синий свет,
Вот оно, кощунственное слово,
И спасенья нет.
Вот она – в кровавых клочьях дыма,
В ядовитой мгле,
Будущая Хиросима
Встала на земле.
Как глазурь – зеленый крик ожога,
Сплавленный в стекло.
Вот она, зловещая дорога,
Мировое зло.
Девушке слепой огонь пожара
Обжигает взор.
…О судьбе всего земного шара
Начат разговор.
1959
* * *
Да, рукопись моя невелика —
Родник, а не ручей и не река.
Подземный ключ не сдвинет валунов,
Не потрясет береговых основ.
И может течь, а может и не течь
Негромкая, прерывистая речь…
Но, впрочем, строчки – это не вода,
А глубоко залегшая руда.
Любой любитель, тайный рудовед,
По этой книжке мой отыщет след,
Нащупает под ржавым плитняком
Старательным старательским скребком.
1959
* * *
Не спеши увеличить запас
Занесенных в тетрадь впечатлений,
Не лови ускользающих фраз
И пустых не веди наблюдений.
Не ищи, по следам не ходи,
Занимайся любою работой —
Сердце сразу забьется в груди,
Если встретится важное что-то.
Наша память способна сама
Привести в безупречный порядок,
Все доставить тебе для письма,
Положить на страницы тетрадок.
Не смутись – может быть, через год
Пригодится такая обнова, —
Вдруг раскроется дверь и войдет
Долгожданное важное слово.
1960
Бухта Нагаева
Легко разгадывается сон
Невыспавшегося залива:
Огонь зари со всех сторон
И солнце падает с обрыва.
И, окунаясь в кипяток,
Валясь в пузырчатую воду,
Нагорный ледяной поток
Обрушивается с небосвода.
И вмиг меняется масштаб
Событий, дел, людей, природы —
Покамест пароходный трап,
Спеша, нащупывает воду
И крошечные корабли
На выпуклом, огромном море,
И край земли встает вдали
Миражами фантасмагорий.
1960
Речь Кортеса к солдатам перед сражением
Нет, нам не суждено здесь пасть —
Невелика еще у смерти власть.
Еще пред нами тысяча забот,
Больших и малых дней водоворот.
Мы предназначены для лучших дел,
Не перешли еще земной предел.
Приказ мой прост: пока живой – вперед.
Кто в смерть не верит – вовсе не умрет.
От трусости лекарство у врача
Укреплено на кончике меча.
Прими его – и наш военный бог
Подхватит твой прощальный, смертный вздох.
Стреляй, стрелок, твой яростный мушкет
Поэты будут славить много лет.
Да, мы бессмертны на ходу, в бою.
Мы верим все еще в звезду свою.
1960
Андерсен
Он обойдет моря и сушу —
Весь мир, что мелок и глубок,
Людскую раненую душу
Положит в сказочный лубок.
И чтоб под гипсовой повязкой
Восстановился кровоток,
Он носит радостную сказку,
Подвешенную на платок.
Леченье так умно и тонко:
Всего целебней на земле
Рассказ про гадкого утенка
И миф о голом короле.
1960
* * *
Мне снова жажда вяжет губы
В сухом снегу,
Где белый лес играет в трубы
Во всю вьюгу.
И наст горит под скользкой лыжей.
Дымится снег.
Огонь все ближе, ближе, ближе,
И вот – ночлег.
И, ставя обе лыжи стоймя
К венцу избы,
Я постучу в окно спокойно
Рукой судьбы.
1960
Старая Вологда
Медлительная Вологда…
Столетия и дали
Тащили город волоком,
В оврагах рассыпали.
Предместьями, посадами
Бросали на дороге
С глухими палисадами
Еловые чертоги.
Жила когда-то грезами
О Вологде-столице,
Каприз Ивана Грозного —
Как сказка о Жар-птице.
А впрочем, вести веские
О царском разговоре —
Магическими фресками
В стариннейшем соборе.
1960
Корни даурской лиственницы
Корни деревьев – как флаги,
Флаги в промерзлой земле,
Мечутся в поисках влаги,
В страстной мечте о тепле.
Вся корневая система
В мерзлой от века судьбе.
Это – упорства поэма,
Это – стихи о борьбе.
1960
Рояль
Видны царапины рояля
На желтом крашеном полу:
Наверно, двери растворяли,
Ворочали рояль в углу.
И он царапался когтями
И, очевидно, изнемог
В борьбе с незваными гостями,
Перешагнувшими порог.
И вот он вытащен наружу,
Поставлен где-то у стены.
Рояль – беззвучное оружье
Необычайной тишины.
И все сейчас во власти вести,
Все ждут подобья чудесам —
Ведь здесь на том, рояльном, месте
Дух музыки почиет сам.
2 июня 1960
Переделкино
* * *
Толпа гортензий и сирени
И сельских ландышей наряд —
Нигде ни капли смертной тени,
И вся земля – цветущий сад.
И майских яблонь пух летает,
Легчайший лебединый пух,
Неисчислимой белой стаей,
И тополя шуршат вокруг.
И ослепительное лето
Во все цвета и голоса
Гремит, не веря в смерть поэта
И твердо веря в чудеса.
2 июня 1960
Переделкино
* * *
Будто выбитая градом,
Искалечена трава.
Вытоптана зелень сада
И едва-едва жива.
На крылечные ступени
Разбросали каблуки
Ветки сломанной сирени,
Глиняные черепки…
И последняя расплата,
Послесловье суеты:
Шорох киноаппарата,
Жестяных венков цветы…
2 июня 1960
Переделкино
* * *
Орудье высшего начала,
Он шел по жизни среди нас,
Чтоб маяки, огни, причалы
Не скрылись навсегда из глаз.
Должны же быть такие люди,
Кому мы верим каждый миг,
Должны же быть живые Будды,
Не только персонажи книг.
Как сгусток, как источник света,
Он весь – от головы до ног —
Не только нес клеймо поэта,
Но был подвижник и пророк.
Как музыкант и как философ,
Как живописец и поэт,
Он знал решенье всех вопросов,
Значенье всяких «да» и «нет».
И, вслушиваясь в травы, в листья,
Оглядывая шар земной,
Он встретил много новых истин
И поделился со страной.
И, ненавидя пустословья,
Стремясь к сердечной простоте,
Он был для нас самой любовью
И путь указывал мечте.
1960
Капля
Править лодкою в тумане
Больше не могу.
Будто я кружусь в буране
В голубом снегу.
Посреди людского шума
Рвется мыслей нить.
Своего мне не додумать,
Не договорить.
Капля с каплей очень схожи,
Падают они:
День за днем, как день прохожий,
День – калика перехожий,
Каплют капли-дни.
Разве тяжче, разве краше,
Ярче всех других
Та, что переполнит чашу,
Чашу дней моих.
1960
Бурение огнем
Поэзия, поэзия —
Бурение огнем.
Сверкает света лезвие —
Такая сила в нем,
Что в кислородном пламени
Расплавится скала, —
Идет в породе каменной
Горящая игла.