— И что ты ему ответил?
Сирик покосился на Ровену и пробормотал:
— Я сказал ему, что предпочел бы быть таким, как все, и утром иметь под рукой сухую одежду.
Ровена поджала губы, стараясь сдержать улыбку. Она представила себе, как удивился эконом, увидев Сирика, разгуливающего по двору в покрывале. Девушка не сомневалась: эконом решил, что, утащив одежду гостя, сможет удержать его в комнате до того момента, когда будет готов иметь с ним дело. Ровена уже хотела объяснить Сирику, что считать это происшествие неудачей никак нельзя, потому что на самом деле он отлично справился со, скорее всего, нарочно подстроенным испытанием. Но, подумав, решила воздержаться от этого комментария.
— Ну, я понимаю, что ты испытывал неловкость, но уверена, что лэрд все поймет.
— В случае с курами он меня не понял.
Брови Ровены вопросительно взлетели вверх.
— С курами?
— Да, с курами, — подтвердил Сирик и выдохнул, надув губы и припоминая случившееся. — После того как я оделся, я нашел дядю, который был очень недоволен, потому что я опоздал.
— Куда опоздал?
— Не знаю, — ответил Сирик, пожимая плечами. — Но это выражение его лица мне хорошо известно. Точно так же на меня смотрит отец, и это не предвещает ничего доброго.
Ровена никак не могла понять, способствует эль их беседе или только мешает. Этот напиток делал Сирика более доступным, а также невероятно откровенным. Но с другой стороны, она с трудом его понимала.
— Мне показалось, ты сказал, что проблема заключалась в курах. Что делал лэрд с курами?
Сирик наморщил лоб.
— Ничего. Мы направлялись в тренировочные поля, где Шеллден собирался представить меня своим людям. Мы шли через двор, и он показывал на одну из башен, о чем-то рассказывая. Каким-то образом я врезался в гору клетей с курами и ящиков с молотым зерном. Они перевернулись, и куры разбежались. Их еда прилипла к моей рубашке, которая еще не успела высохнуть после стирки, и птицы стали меня клевать. Это было больно.
Ровена больше не могла сдерживаться и расхохоталась. Как же она сожалела о том, что пропустила это зрелище! В замке то и дело что-то происходило, но чрезвычайно редко происшествия бывали такими забавными. Ровена задумалась, было ли это действительно случайностью, или лэрд все подстроил, чтобы понаблюдать за реакцией Сирика.
— Давай, смейся, — удрученно пробормотал Сирик. — Дядя еще раз недобро на меня посмотрел и приказал помочь навести порядок, заявив, что знакомство с солдатами придется отложить.
Ровена сделала глубокий вдох и усилием воли сдержала веселье.
— Я согласна с тем, что оба происшествия выставляют тебя в невыгодном свете, но в них нет ничего такого, что помешало бы тебе стать лэрдом или советником короля.
— Я тоже так думал, — кивнул Сирик. — Поэтому, как только дядя вернулся в замок, я отправился к нему, чтобы поговорить о том, чем я могу быть ему полезен. Я разбираюсь в оружии и решил начать именно с этого.
— Неплохая идея.
Сирик с преувеличенным ожесточением тряхнул головой и помахал пальцем.
— Нет, идея была плохая. Он позволил мне долго говорить обо всем, что я умею, а когда я закончил, ты думаешь, он предложил мне взять на себя руководство солдатами? Учить их, показывать им, что я умею делать? Нет. Он спросил меня, почему я хочу быть лэрдом.
Сирик замолчал, и Ровена ощутила его беспокойство. Видимо, ответ был неудачным.
— И ты сказал…
— Правду. Что я хочу, чтобы меня уважали. Если бы я был лэрдом, все прислушивались бы к моему мнению и ценили бы мои идеи. Мне кажется, это не то, что мне следовало сказать.
Последний комментарий был лишним. Ровена закатила глаза. Она покосилась на Сирика, но он разглядывал свои сплетенные пальцы, не замечая ее критической реакции. Ровена приходилась дальней родственницей лэрду и его дочерям, потому что дед лэрда Шеллдена и ее прабабушка были братом и сестрой. В результате с девушкой обращались как с членом семьи, хотя ее мать позаботилась о том, чтобы она хорошо понимала ограниченную степень такого родства и не переступала границ дозволенного. Будучи почти ровесницей Линди и Мериел, Ровена выросла вместе с ними и отлично осознавала, какое влияние потворство отца оказало на их воспитание. Но она знала и то, что в душе обе девушки были очень добрыми и порядочными. Поэтому и сейчас Ровена предположила, что на самом деле Сирик вовсе не такой высокомерный и эгоистичный, каким кажется. Просто его тоже баловали и нежили в детстве.
— Разумеется, я тут же понял, что ответил неправильно, — продолжал Сирик. — Но когда дядя поинтересовался, каким образом я намерен доказать ему, что способен быть хорошим лэрдом его клана, у меня вообще все мысли вылетели из головы. Не мог же я сказать ему: «Не ожидал, что мне придется что-то доказывать». Я думал, все, что я должен сделать, — это выбрать одну из его дочерей и жениться на ней.
Ровена даже отшатнулась от него, услышав это. Она знала, что браки по расчету очень распространены. Их одобрял сам король, видя в них средство для укрепления кланов и союзов, но в клане Шеллденов такие браки не заключались уже несколько поколений.
Сирик поморщился и запустил пятерню в свои черные волосы.
— Мне это нравится не больше, чем тебе. Но я думал, это то, что я должен сделать. Как бы то ни было, можешь мне поверить: я уже успел понять, что в ваших горах кровное родство никакой роли не играет, особенно в том, что касается перспектив получения титула лэрда. Итак, дядя снова спросил меня, как я собираюсь стать лэрдом. И на этот раз у меня был готов ответ.
— И какой же?
— Я сказал, что моих знаний и умений хватит для того, чтобы возглавить армию, и что одного этого уже достаточно.
Ровена тихо присвистнула.
— Ничего себе, — пробормотала она.
— Ага. То же самое сказал и мой дядя, — тусклым голосом отозвался Сирик.
Ему не хотелось рассказывать Ровене о том, что было дальше. Дядя забросал его вопросами. Каким количеством солдат должен постоянно располагать клан? Когда их можно использовать для работы на фермах? Сколько стоит содержать армию, оснащать ее оружием и кормить во время учений? Как обеспечить этих людей жильем и что следует делать, если они женятся и заведут детей? Должен ли он в качестве лэрда нести ответственность за благополучие множества солдатских семей, нуждающихся в одежде, крыше над головой и еде? Если да, то каковы его действия? Если нет, то где ему брать солдат в случае нападения и как он намерен защищать клан?
Сирику не оставалось ничего иного, кроме как признать, что он не знает ответов на эти вопросы. А затем наступил момент, заставивший его пересмотреть свое будущее.
Рэй Шеллден поднялся на ноги и пристально посмотрел ему в глаза.
— Ты на удивление самонадеян для человека, который так мало знает о том, что значит быть горцем, и не представляет себе, какую роль играет вождь в жизни клана. Интересно, что сказал бы король Роберт, если бы ему стало известно о степени твоего невежества в том, что касается деятельности клана и армии. Но я точно знаю, как отреагируют мои соседи, когда узнают, что такой слабак, как ты, возглавил клан Шеллденов, и могу тебе об этом сообщить: мой клан прекратит свое существование.
Сирик сглотнул, отказываясь верить в услышанное.
— Неужели наши ближайшие союзники осмелятся поднять оружие, особенно если король…
— Не наши, а мои, — перебил его Шеллден. — И ты должен понять одно: ты уже не на равнине, где англичане наложили свой отпечаток на все ваши обычаи и традиции. В своем клане я, и только я, устанавливаю правила и принимаю решения. Никто, кроме меня, права на это не имеет. Но я являюсь верноподданным короля Роберта и из уважения к нему даю тебе время до свадьбы моих дочерей, чтобы проявить качества, необходимые потенциальному наследнику.
Сирик снова прислонился затылком к стене, опять и опять повторяя про себя дядины слова. У него разболелась голова, и он начал озираться в поисках кружки. Увидев ее с другой стороны от Ровены, Сирик ссутулился и стал тереть виски.
— Что ты умеешь делать хорошо? — спросила Ровена.
Неожиданный вопрос застал его врасплох, и он выпрямился.
— Что ты имеешь в виду?
Ровена развела руками и пожала плечами.
— То, что я спросила. Что ты делаешь хорошо или, может, даже прекрасно?
— Я хорошо разбираюсь в оружии.
Ровена вздохнула. Пользоваться оружием умел каждый горец.
— Что-нибудь еще?
Сирик почесал подбородок.
— Я помогаю людям решать проблемы. Мой дедушка говорит, что у меня дар понимать, чего на самом деле хотят люди, и заставлять их находить общий язык друг с другом.
— Тогда с этого и начни. Покажи моему дяде, что ты умеешь решать проблемы, а не только создавать их.
— Как?
Ровена улыбнулась и спрыгнула со стола, схватив кружку раньше, чем это успел сделать Сирик.
— Не знаю. Ты только что сказал, что тебе это известно. Но на твоем месте я бы сначала протрезвела.
Сирик отмахнулся от шутливого упрека.
— Я всегда трезв. На самом деле я не умею много пить. Кроме того, пьяные мне и самому не нравятся.
Ровена обрадовалась, услышав это, хотя и не особенно удивилась. Мужчины, которые пили помногу и часто, напившись, обычно умели скрывать свои мысли, особенно такие, которыми делился с ней Сирик. Сирик не был похож ни на кого из горцев, которых она когда-либо знала. Физически он был типичным рослым и мощным горцем с соответствующего размера мускулами, подтверждающими, что Сирик действительно умеет обращаться с мечом. Но он был гораздо более утонченным и красивым, чем все, кого она знала.
Когда Ровена с ним познакомилась, она сочла его ничтожеством, которое холили с самого рождения. И хотя он действительно был избалован, она подозревала, что это лишь одна из его сторон. Второй стороной была неуверенность в себе, выражающаяся в потребности завоевать уважение отца. Но тот, кто не поленился бы заглянуть глубже, минуя эти два слоя, увидел бы, что это еще не весь Сирик. На самом деле он был очень сложным человеком, обладающим острым умом, прекрасным чувством юмора и стремлением к самосовершенствованию. Сейчас он проходил уроки, которые должны были преподать ему много лет назад. Но все же он их усваивал!