— Их имена я фиксирую в уголовных делах.
— Тебе проще. А у меня каждый конкурент может стать злейшим врагом.
— Поджигатель не конкурент — это преступник.
— Так найди его! — вспылил Сергей.
Разговор стал скатываться к обмену упреками. Ольга Ивановна поспешила спасти ситуацию.
— Да не волнуйся так, Сергей. Она тебе поможет, родной человек все-таки. Поможешь, Лена?
— Мама, раньше ты требовала, чтобы я хотя бы дома забывала о работе.
— То раньше, сейчас особый случай, — ласково вещала Ольга Ивановна.
— Который с ним случается каждый год. — Елена опустила приборы и сложила руки на животе. — Вот особый случай.
Все посмотрели на беременную и на некоторое время затихли. Первой подала голос Настя. Она говорила с юношеской обидой на взрослых.
— А я? Давняя случайность, о которой можно забыть?
— Что ты такое говоришь? Мы тебя любим, — ответила бабушка.
— Значит, забыли. Забыли, что я мучаюсь вопросом: переезжать мне в Питер или нет. Мне оба тренера звонят постоянно, каждый давит, требует. Один, чтобы я осталась, другой, чтобы перешла к нему. И парни мне шлют сообщения — вот! — Настя прочла с телефона: — «Жду не дождусь», — пишет Максим из Питера. «Неужели ты меня бросишь?» — возмущается московский Макс. Меня разрывают. Что мне делать?
Елена коснулась плеча дочери и призналась:
— Я хотела бы, чтобы ты осталась со мной.
— А папа хочет, чтобы я стала чемпионкой. Там у меня будет шанс, а тут нет.
— Настя столько лет тренировалась, и на юниорском уровне уже выиграла все титулы, — промолвил Сергей.
— Вы сами меня учили не останавливаться на достигнутом.
Елена вспомнила, как дочь радовалась победам, как стремилась стать мастером спорта.
— Время еще есть подумать? — спросила она.
— До июня.
— Вот видишь, еще два месяца, — стала успокаивать всех Ольга Ивановна. — Все образумится.
— А мне до августа, — тихо произнесла Елена, опустив взгляд на растущий живот.
Ольга Ивановна тут же стала говорить громко, стараясь увести разговор от скользкой темы:
— Настя, ты, главное, кушай, чтобы силы были. Завтра на тренировке все калории уйдут, вот увидишь. А вы что застыли? — Ольга Ивановна перевела взгляд на взрослых. — Тоже доедайте. Терпеть не могу, когда на тарелке остается. А я пока чай заварю.
34
Утром Марату позвонила Алсу. Дочь не стала здороваться, произносить ничего не значащих фраз и сразу выпалила:
— Я сегодня к Насте не поеду. Мы с мамой пойдем по магазинам. Мне надо платье на выпускной купить, мы скоро уезжаем.
Валеев замялся, не зная, что ответить. Что было главным в словах дочери? Ее первые слова: она не хочет ехать к Насте, чтобы не провоцировать новый конфликт. Или последние: день отъезда Ренаты приближается, он должен что-то решить.
Марат уклонился от решения.
— Платье — это классно, — бодрым голосом ответил он. — Будешь примерять, пришли мне фото.
Через секунду он вдруг понял, что должен был дать деньги дочери на платье, но Алсу уже отключилась.
В паршивом настроении Валеев прибыл на службу. В кабинете его встретила унылая физиономия Вани Майорова, тот монотонно размешивал растворимый кофе правой рукой, а левой поддерживал тяжелую голову. Вчерашняя утилизация спиртного давала о себе знать. Марат тоже сделал себе кофе, плюхнулся за рабочий стол и пошуровал в тумбочке в поисках съестного, чего не делал с тех пор, как к нему приехала Рената.
— А как же королевский завтрак? — спросил Иван, оценив изменение в поведении напарника.
— Все как-то через одно место, — признался Марат, вытаскивая последние куски сахара из коробки.
— У меня тоже. Домой на крыльях летел, в уютное гнездышко, а Галка меня… — Ваня зажмурился и потер виски. — Эх, с утилизацией мы перечудили.
— Работа на воздухе лучшее лекарство. Сейчас поедем Алису Никитину искать, нам поручили.
— Куда? Я же по ней работал. — Ваня стал загибать пальцы. — Дом Шильмана она покинула. Давтяна уже нет. Там, где жила с Волковым, его отец сменил замки. Если Алиса к нему сунется, он нам сразу звякнет. Считает ее виновной в смерти сына.
— Не женщина, а смерть. Где она — там сердечные приступы, — подтвердил Валеев.
— И во время похорон ты ее видел, помнишь?
— Думаю, видел, — согласился Валеев.
— Никаких сомнений, ведь потом погиб Веригин, — убежденно сказал Майоров.
— Пятый труп, чтоб ее! — Марат пил кофе и прикидывал: — Надо бы ее подружек проверить.
— Да проверял уже, — отмахнулся Иван.
— Шустрый ты. Как?
— У Никитиной все подружки из аптеки, она там много лет работает. Я звонил в аптеку и выяснил. Никитина взяла двухнедельный отпуск и с тех пор на связь с коллегами не выходила. Ее мобильный номер отключен — и старый, и новый.
Марат допил кофе, поразмыслил и решил:
— Так. У Алисы были ключи от квартиры Давтяна. Ты там проверял?
— Ключи от квартиры забрал дядя Давтяна, Рубен Аракелян, — напомнил Майоров.
Валеев усмехнулся:
— Девчонка умеет мужикам головы крутить, тем более такому тепленькому из глухомани. Поехали к нему.
35
Алиса вышла из вагона метро и перебежала на другую сторону платформы, чтобы успеть в закрывающиеся двери уходящего поезда. Успела. А мужчина, которого она подозревала в слежке, не побежал за ней, спокойно пошел к выходу из метро. Может, он просто случайный попутчик? Неужели ее больная фантазия закручивается в спираль собственного страха?
Она отдавала себе отчет, что страх вцепился в нее в тот момент, когда она увидела дома сломанные астры. И с тех пор кошмары не отпускали ее. Однако Алиса надеялась, что страх будет таять и с каждым днем ей будет становиться легче. Ведь даже к физической боли организм приспосабливается, а тут всего лишь дикие картинки в голове. Но оказалось, что к страху невозможно привыкнуть. Страх постоянно подпитывал свою разрушающую силу новыми ужасными событиями.
Сколько смертей она видела? Сначала Саша, потом Давтян, затем супруги Шильман. Она пришла на их похороны, думая, что хуже уже не будет, земля заберет ее страхи и она начнет восстанавливаться, как после тяжелой болезни.
Но в тот же день случилась новая смерть. Она убежала с кладбища, заметив на могиле сломанные астры, а потом из окон маршрутки видела, как пытаются помочь Веригину, врезавшемуся на машине в столб. И уже знала, что усилия бесполезны. Страх глумился и торжествовал — будет новая смерть.
Ее кошмары множились. Сначала она боялась столкнуться с бывшим мужем Денисом Никитиным и шарахалась от каждого мужчины похожего возраста. Затем ее стали пугать цветы, любые цветы в руках людей. Она не замечала красоту бутонов, видела лишь тонкие стебли и руки, готовые их сломать. Еще ее пугали уснувшие люди. Если она видела в метро дремлющего пассажира, то страх тут же превращал его в труп. Она выходила из вагона, боясь, что ее обвинят в новом убийстве, и всячески избегала встречи с полицейскими.
А потом к страху прибавилась злость. Она восемь лет прожила с заносчивым алкашом Волковым, а его отец, старый хрыч, не пускает ее в квартиру, не отдает вещи и угрожает, что посадит. Где ей спрятаться? Полиция обзвонила ее знакомых по работе, и никто не хочет иметь с ней дело. Прежний мир рухнул — ей негде жить, и она вынуждена скрываться.
Последней надеждой был Давтян, точнее его новоявленный дядя. Остаться бы у него на несколько дней, а там, глядишь, и что-нибудь изменится. Но и здесь ее ждала неудача. Бородатый армянин не пустил ее через порог, не поверил ей, что она была близкой подругой Сурена.
— Настоящие друзья Сурена проводили его в последний путь. Тебя там не было, женщина, — прохрипел он с жутким акцентом.
Дядя хотел захлопнуть дверь, но разозлившаяся Алиса потребовала:
— Отдайте мои вещи! — Она тут же сообразила, что все свои вещи уже забрала, они уместились в компактный чемодан, но злость требовала урвать хоть что-то. — Мой планшет. Я забыла его.
Дядя скривился от недовольства, но все-таки сунул ей планшет со словами:
— Бери. Я в нем не разбираюсь.
Красивая дверь захлопнулась. Алисе захотелось исцарапать ее гвоздем или залить краской, но ни того ни другого у нее не было, а вот разбить планшетом окно на площадке она может. Пусть в мир богатеньких тоже придет хаос.
Она сделала шаг к окну, замахнулась и увидела, что к подъезду подходят знакомые ей полицейские: настырный, с первого дня подозревающий ее Валеев, и молодой здоровяк Майоров. Они разыскивают ее и хотят арестовать! Как бы не так, она должна скрыться.
Алиса прислушалась, оперативники вызвали лифт. Это ее шанс! Пока они будут подниматься, она спустится по лестнице и убежит.
Девушка бросилась вниз по лестнице. Ей удалось выбежать из подъезда, сеть в автобус и скрыться, но что делать дальше? В огромном городе ей негде спрятаться, полиция знает ее связи и обязательно найдет ее. Надо бежать. Куда?
Она вспомнила родной городок Старица, где давным-давно не появлялась. Кажется, туда ходит автобус от станции метро Тушинская. Девушка включила планшет и нашла расписание. Она успевает на сегодняшний рейс. Вскоре она сидела в автобусе, направлявшемся в Тверскую область, и смотрела в планшет. Специально укрупнила электронную карту, изучая поселок — там ничего не изменилось. Старый поселок словно оправдывал свое название.
Алиса с трудом сдержала внутреннюю злость. В какую дыру ей приходится ехать, чтобы убежать от собственных страхов. Удастся ли?
По пути она вспоминала, как ее мать, Элеонора Тихонова, всю жизнь проработала в продуктовом магазине обычной продавщицей. Ее отец, Дмитрий Тихонов, служил рабочим на железной дороге и все время ходил в замызганной спецодежде. Отец выпивал, мать держалась за неудачника, и в результате даже в Турции никогда не отдыхала. Да что там Турция, даже приличную одежду мать себе не могла позволить, самое яркое, что у нее было, — это имя.
В итоге Элеонора стала пить вместе с мужем, и однажды они отравились метиловым спиртом. Мать не удалось спасти, а отец выжил, но почти ослеп и теперь мыкался, живя на скромную пенсию. Алиса не помогала ему, а проклинала за смерть матери.