Линни старалась не смотреть на него.
— Вот, пожалуйста, к телятине соус — с грибами и креветками.
— Звучит потрясающе вкусно, — облизнулся Грэм.
— Угощайтесь, пожалуйста. Ну, Глэдис, куда вы сегодня водили вашего гостя?
— Мы были в зоопарке и просто гуляли по центру, — Глэдис говорила так, точно у нее в горле застрял кусок.
— Мне так понравились здешние пешеходные эстакады, — с восторгом сказал Грэм и, улыбаясь, кивнул на Глэдис: — Глэдис замечательный экскурсовод.
Глэдис густо покраснела.
— Мы были еще на стадионе Ривертаун, в Литл-парке и музее Тафта, — пробормотала она.
— Все это мне безумно понравилось, — кивнул Грэм и обратился к Уэсу: — Глэдис сказала мне, что вы адвокат, а Линни ваша секретарь…
— На самом деле я работаю временно, — поспешила объяснить Линни. — Постоянный секретарь Уэса ждет ребенка и не может сейчас работать.
— Думаю, Уэсу так понравится с вами работать, что он захочет оставить вас насовсем, — весело предположил Грэм.
— Да, Линни действительно очень толковая помощница. — Уэс смотрел на картошку с таким интересом, словно шла речь о ней, а не о Линни. — Впрочем, она привыкла работать на большой фирме и ей, к сожалению, хочется как можно скорей вернуться именно к такого рода деятельности.
— Понятно. — Грэм протянул руку к очередной булочке. — Какие булочки! Вы превосходная кулинарка, Линни. — Он улыбнулся: — Бьюсь об заклад, что и вы тоже, Глэдис.
— Нет, я отвратительно готовлю, — призналась та. — А вы умеете готовить?
— Совершенно не умею. Я спасаюсь только благодаря своей кухарке.
Это окончательно «убило» Глэдис.
— Ну конечно, — пробормотала она. — У вас ведь столько работы, что вам совершенно необходим человек, который бы готовил и убирался.
— …по правде говоря, для того, чтобы убираться, у меня есть еще горничная, — почти виновато сознался Грэм.
Глэдис сидела мрачная, и молчание — точно облако — окутало стол.
Линни ела телятину, но почти не чувствовала вкуса. Уэс то смотрел в тарелку, то бросал грозные взгляды на Линни. Глэдис беспрестанно ерзала на стуле, и у Грэма веселости тоже поубавилось. Да, не лучший вечер, что и говорить!
Наконец Грэм прервал общее молчание:
— Боюсь, мне придется уехать завтра рано утром.
Глэдис подняла голову, ее вилка застыла в воздухе:
— Правда?
— Мне очень жаль. Я не стал вам говорить об этом сразу, чтобы не портить день. Но у меня дела, к несчастью, объяснил он. — Бизнес есть бизнес.
Воцарилась минутная тишина. Глэдис явно огорчилась и побледнела. Линни было так жаль свою приятельницу, что она еле себя удержала, чтобы не вскочить и не обнять ее.
— Плохо, — сказал Уэс. — Но зато вы, по крайней мере, провели в Цинциннати целый день и немало успели посмотреть в городе.
В глубине души Линни была ему безумно признательна за эти слова.
— Да, вы правы, я очень благодарен всем вам, — сказал Грэм.
Их разговор перескакивал с одного на другое, но по-прежнему был невеселым. Когда Линни пошла за десертом — за вишнями в сиропе, вслед за ней на кухню поплелась Глэдис.
— Ну вот, что я вам и говорила, — с грустью сказала она. — Смешно мне было на что-либо надеяться.
— Но он же не сказал, что никогда больше не приедет, — попыталась утешить ее Линни.
— Он не приедет. Он сбегает — это видно. — Она приблизилась к Линни и зашептала: — У него кухарка, горничная и двенадцать магазинов! На кой черт я ему сдалась?
— Ему наверняка не хватает общения. А общение легко перерастает в любовь.
— Общения? Ради этого заводят собак! — Глэдис вошла в гостиную с двумя десертными тарелками. Линни читала боль в ее глазах и очень хорошо понимала, как огорчена ее приятельница. Но Линни совершенно не знала, чем ей помочь, как утешить.
За десертом Грэм и Уэс говорили о команде «Цинциннати Бенгалз», а женщины сидели молча. Глэдис едва прикоснулась к еде. После десерта Линни предложила перейти из столовой в гостиную и выпить кофе.
— Боюсь, мне нужно торопиться, — вежливо сказал Грэм. — Пора ехать в гостиницу упаковывать вещи. Спасибо вам за чудесный вечер. Я всегда буду его вспоминать.
— Приезжайте еще. Грэм. Мы всегда будем рады.
— Грэм, — неожиданно проговорила Глэдис, — вы не будете против, если до гостиницы вас подвезет Уэс? У меня ужасно разболелась голова, и, я думаю, мне не стоит садиться за руль… — И Глэдис со слабой улыбкой обратилась к Уэсу: — Это не составит для вас труда?
— Нет, конечно нет. Я с удовольствием прокачусь.
— Большое вам спасибо, Уэс.
11
Уэс вполуха слушал болтовню Грэма. Во-первых, движение в субботу вечером было довольно сильное и приходилось следить за дорогой, а во-вторых, все его мысли занимал найденный им сегодня предмет. Уэс всегда считал себя спокойным, уравновешенным человеком. Но, обнаружив у себя в спальне чужие мужские трусы, он пришел в бешеную ярость. «Какое может этому быть еще объяснение, кроме самого пошлого?» — злился он и становился все угрюмее и угрюмее.
— Мы уже приехали, — сказал Грэм. Уэс остановил машину, но Грэм почему-то никак не выходил.
— Как давно вы знаете Глэдис? — неожиданно спросил он у Уэса.
Уэс ошарашенно посмотрел на него. Он всегда старался быть внимательным к другим людям, но сейчас у него было слишком много собственных проблем.
— Кажется, около пяти лет.
— У нее, наверное, не очень много… друзей-мужчин?
— Понятия не имею. — Уэс чувствовал, что начинает терять терпение. «Собирается он, черт возьми, выходить?»
— Я… видите ли, она была сегодня какая-то неразговорчивая. Она всегда такая?
— Нет, обычно Глэдис более общительная, — сухо сказал Уэс. «Он же так торопился в гостиницу, а теперь сидит и не выходит!» — ругал он про себя Грэма. Уэс молил Бога, чтобы Грэм поскорее выкатился, а он мог наконец поехать домой и поговорить с Линни. Ведь им было о чем поговорить.
— А не думаете ли вы?.. — прервал его мысли Грэм. — Я хочу сказать, не показалось ли вам, что я ей не понравился?
— По-моему, вы ей очень понравились, — устало проговорил Уэс.
— Мы так долго с ней переписывались. Я думал, наша встреча будет более теплой, но я с самой первой минуты почувствовал, что я не в ее вкусе.
Уэс демонстративно посмотрел на часы, но Грэм не обратил на это внимания.
— Я так надеялся, что мы поймем друг друга, — продолжал он, обращаясь скорее к себе, нежели к Уэсу. — Я целых три месяца сидел на диете, чтобы быть в хорошей форме, когда с ней встречусь. Купил себе дорогой парик. — Он нервно провел пальцами по голове. — Мне хотелось произвести на нее впечатление, хотелось ей понравиться. Наверное, я что-то сделал не так, только вот что, непонятно.
— Женщин трудно понять. Они непредсказуемы. — Уэс не вытерпел и протянул Грэму руку: — Было приятно познакомиться с вами, Грэм. Всего наилучшего.
Грэм неохотно вылез из машины и, заглядывая в открытую дверь, произнес:
— Я уеду завтра не раньше десяти. Если Глэдис захочет, чтобы мы с ней вместе позавтракали или захочет меня проводить, пусть позвонит мне. Я буду ждать.
— О'кей, — отсутствующе кивнул Уэс. — Спокойной ночи.
И стоило Грэму только захлопнуть дверцу, как машина Уэса сорвалась с места и понеслась. И теперь, когда рядом не было Грэма, Уэс мог целиком и полностью отдаться своим собственным мыслям. «Итак, как же все-таки трусы Джорджа могли оказаться в нашей спальне?» — думал он. Уэс не был особенно старомоден, но эта ситуация, с его точки зрения, выходила за все рамки… Какая может быть причина, кроме той, что напрашивается сама собой? Никакого другого объяснения Уэс не мог придумать, и все же ему очень не хотелось, чтобы все оказалось именно так, как он думал! И самое ужасное, что речь шла не о ком-нибудь, а о Джордже.
Он завернул за угол так резко, что взвизгнули тормоза. От одной мысли, что этот подонок Джордж с его длинными черными патлами и ослепительно белыми зубами мог прикасаться к Линни, Уэс пришел в неописуемую ярость. Но что еще мог делать Джордж в их спальне?
Подъехав к дому, Уэс поспешно выскочил из машины и, хлопнув дверцей, помчался в дом. Глэдис уже не было, — видимо, ее «головная боль» прошла, а Мэри Линн загружала посуду в моечную машину. Уэс ворвался и, сверкая глазами, выпалил:
— Идем поговорим!
Линни подняла голову. По ее щекам катились слезы.
— Бедная Глэдис, — всхлипывала она, — бедная Глэдис! Такой ужасный вечер!
— Глэдис? — разозлился Уэс. Так Линни плачет из-за Глэдис? Он сжал от ярости кулаки. — Сначала ты посылаешь меня отвозить какого-то престарелого хахаля своей приятельницы, который всю дорогу несет жуткую околесицу, а потом, когда я прихожу, рыдаешь из-за Глэдис! А о нас с тобой ты не хочешь поговорить?
Линни прикусила губу.
— Извини. Ты прав: я должна тебе все объяснить, — говорила она торопливо, стараясь не смотреть Уэсу в глаза. — Но в этой истории нет ничего предосудительного. Просто лил сильный дождь, и Джордж попросил меня его подвезти. А потом у нас лопнула шина, и он стал надевать запаску и порвал штаны. Я позвала его сюда, дала ему твои брюки и нижнее белье. — Линни виновато улыбнулась: — Вот видишь, как все просто.
— Просто, говоришь? Какой-то посторонний мужчина переодевается у меня в спальне, ты мне ничего об этом не говоришь, а потом заявляешь, что все очень просто! Линни вытерла руки о полотенце.
— Я клянусь тебе, что все было именно так, как я сказала.
Уэс метался взад-вперед по кухне, точно лев в клетке.
— А зачем ты его подвозила?
— Он опаздывал на важную встречу.
— А что, автобусы не ходили?
— Ходили, но он очень спешил, а такси в такой дождь не было. — Линни мяла в руках полотенце и говорила, глядя в пол: — Давай обсудим все это в другой раз. У меня и так отвратительное настроение.
— Ах у тебя отвратительное настроение! А как ты думаешь, какое настроение у меня? Какой-то мужчина разгуливает в мое отсутствие голый по моему дому, а ты говоришь: обсудим это в другой раз!