Я писатель с чувством юмора. А есть прозаики, начисто его лишенные. Я как-то дал Распутину почитать мой «Демгородок», над которым тогда, в середине 90-х, вся страна смеялась. На следующий день спрашиваю: «Валентин Григорьевич, удалось полистать?» А он и говорит: «Да нет, Юра, я вашу книжку не полистал, внимательно прочитал. Всю ночь не спал… Вот скажите мне, почему вы в этой книге всё время смеётесь? Ведь Россия же гибнет!» Всё зависит от точки зрения!
– Вы, как реалист, даёте юмора столько, сколько его в жизни, а постановщики (возможно, из коммерческих соображений) эту норму превышают…
– В современной драматургии комедиографов почти нет. Гуркин, Птушкина, Москвина, ну и я, если позволите… Когда режиссёру попадает в руки репризная вещь с комедийными характерами, конечно, он отрабатывает! Ему же надо зал собирать. Почему на моих пьесах всегда аншлаги, где бы они ни шли? Поэтому. Но бывают режиссёры, которые, наоборот, вымарывают репризы, не любят, когда слишком много в зале смеются… По-разному…
– В вашем недавно вышедшем романе «Любовь в эпоху перемен» есть мысль о том, что произошла «виртуальная либерализация России». Если согласиться с тем, что либерализм был только в прессе и вообще имел внешний характер, а на самом деле патриотические силы восстанавливали мощь, то трудно поверить в то, что ЦРУ об этом ничего не знало…
– Это мысли моего героя. У нас голова устроена так, что мы в течение дня можем придумать и забыть несколько личных космогонических теорий. У Чехова в записных книжках можно найти: «Кто знает, вдруг вся наша Вселенная находится в дырке зуба какого-нибудь чудовища…» Но определённый смысл в мыслях моего героя присутствует. Имитацией либерализма занимался кремлёвский политтехнолог Владислав Сурков. Чем закончилось эта виртуальная либеральная игра? Материализацией. Болотной площадью. ЦРУ, конечно, в курсе. Но ЦРУ не Мировой разум, а всего-навсего команда высокооплачиваемых догматиков. Имитация была рассчитана не на них, а скорее на международное общественное мнение.
– Можно ли сказать, что после киевского «евромайдана» и западных санкций российское общество стало более патриотичным?
– Возвращение Крыма стало катализатором роста государственно-патриотических настроений. Все нормальные люди понимали: Крым в составе Украины – чудовищная геополитическая несправедливость, которая отдавалась болью в сердце всякого российского патриота. Не говорю русского, поскольку страна многонациональная. После возвращения Крыма лично я примирился с 4 ноября как праздником, хотя продолжаю считать, что надо отмечать Дни национального единства 4—7 ноября. Но возвращение Крыма примирило меня с той версией российской государственности, которая в уродливой антирусской форме установилась в 1991 году, но серьёзно была потом отредактирована Путиным. Нечто подобное случилось и с большевизмом. Я рассуждал так: если она, власть, вернула Крым, значит, в ней есть созидательный потенциал. И так решили очень многие люди. Если бы народ ещё не огорчали такими оскорбительными нелепостями, как открытие безумно дорогого центра Ельцина в Екатеринбурге, было бы совсем хорошо.
В то же время, благодаря этим событиям многие наши либеральные «Гюльчатай» показали личики. Окончательно стало понятно: их идеология – чем лучше для России, тем хуже для них. И наоборот. Те комментарии, которые дают либералы в отношении Крыма, Донбасса, санкций, гибели «боинга» вызывают оторопь. Люди, хоть чуть-чуть ощущающие себя гражданами страны, не могут заниматься таким «отчизноедством».
– Вы не боитесь затрагивать очень непростые темы. Чувствуете недовольство со стороны тех, кого вы задеваете в своей прозе, публицистике?
– Известные деятели «Золотой маски» звонили трём губернским режиссёрам с угрозой: появитесь у Полякова на «Смотринах» – внесём в чёрный список. Целый ряд изданий по этим соображениям игнорируют наш фестиваль. А «Новые известия» и «Новая газета» просто врут, будто на спектакли солдатиков загоняли палками – оттого-то и аншлаги.
В своё время я жёстко полемизировал с «Российской газетой» по поводу юбилея Солженицына, который будет только в 2018 году. До него у нас – 100-летие Симонова, 250-летие Карамзина, 200-летие Тургенева, 150-летие Горького – и об этом ни слова! А о Солженицыне – все уши прожужжали. Зачем навязывать и возводить в гении весьма среднего писателя, имевшего весьма странные отношения со своей Родиной? Хотите славить? Славьте. Но не давите! В результате, государственная «Российская газета» обвинила меня незнамо в чём, и внесла в чёрный список. Вот такая свобода слова. Я со своими оппонентами борюсь с помощью полемики, они со мной – с помощью умалчивания. О «Смотринах» «РГ» не написала ни строчки.
Теперь похожая история с Годом литературы. Он проводится совершенно бездарно с точки зрения государственных интересов, не говоря уж о читательских. У нас литература создаётся на 70 языках, а на открытии Года литературы не прозвучало ни одного национального имени, ни одной фразы ни на татарском, ни на аварском, ни на якутском… Это же разрушение федерации на культурном уровне! Таких примеров много. Вместо серьёзных писателей поддерживаются или коммерческие или букеровские графоманы. Зачем на Красной площади за большие деньги устраивать ярмарку коммерческих издательств? Чтобы вместо «милорда глупого» мужик понёс с базара ещё более глупую развлекуху в ярких обложках, напоминающих упаковки презервативов?
– Союз писателей и Русский ПЕН-центр играют сегодня какую-то роль в литературном процессе?
– Никакой. Это рудименты. Союз писателей СССР – чем он был силён? А тем, что являлся одновременно профсоюзом, занимавшимся социально-бытовыми проблемами литераторов, тем, что имел сеть своих издательств, журналов, газет. «Литературная газета» была печатным органом СП СССР. А сегодня… мы «АНО», извините за выражение. Потом всё растащили. С имуществом Литфонда случилась непонятная история. Журналы и газеты с помещениями приватизировали не пойми кто – машинистки, библиотекари, сторожа… Главные редактора толстых журналов – сплошь и рядом люди вообще без литературного имени.
Союз писателей – давно уже не профессиональная организация, четверть века туда принимали тех, кто зашёл и заплатил вступительный взнос. Нужно объединить реальные творческие силы. Кстати, в 30-е годы, когда создавался СП СССР, творилось нечто подобное. Писателями самоназвались все кому не лень. Но если посмотреть список тех, кто вошёл в 34-м в СП СССР, мы увидим: это в основном известные состоявшиеся писатели. Комиссары, ударники труда, активисты, недавно перешедшие с идиш на русский язык, там, конечно, тоже имелись, но не они определяли профессиональный уровень и дух этой организации.
А ПЕН-центр… Раньше занимались бурной защитой тех, кто осуждён за шпионаж в пользу США, теперь там какая-то борьба Улицкой с Битовым. Если верх возьмёт Улицкая, там будет штаб по подготовке новой Болотной. Если одолеет Битов, то ПЕН-центр сам так и останется болотом. Выбор невелик!
– В своё время вы, написав «ЧП районного масштаба», далеко не сразу, но всё-таки опубликовали её в журнале «Юность» и стали известны в читательских и профессиональных кругах. Сегодня о существовании «толстых» литературно-художественных журналов многие даже не подозревают. Куда сегодня неизвестному автору имеет смысл нести своё произведение?
– Разрушена не только система «толстых» журналов, отсутствует прежняя система критики, которая достаточно объективно судила: если появлялась талантливая вещь, её отмечали. Произошло полное размывание литературных критериев, нарушена экспертная конвенция: не выдавать чёрное за белое. Лживая критика обслуживает издательские проекты, а не литературный процесс. Уравняли графоманов с серьёзными писателями. О каком-нибудь графомане, которого прежде не взяли бы даже в литобъединение Петелинской птицефермы, рассуждают так, будто он и в самом деле писатель.
Но на читательском уровне отсев идёт. Графоманию можно издать, но она не переиздаётся. Дали кому-то «Букера» или «Большую книгу», а люди то что отмечено премией не читают и не покупают. Поэтому-то никто, если спросить, и не знает, кому дали «Букера», кому «Большую книгу». Наградили – и забыли. С другой стороны, если автор написал роман в русской традиции, и там присутствуют патриотические мотивы, «Большая книга» и «Букер» ему точно не светят. Там привечают только своих.
Сегодня неизвестный автор может, конечно, и в «толстый» журнал рукопись отдать, но у них не только мизерные тиражи, но и жёсткая цензура. Так называемый «Журнальный зал» (литературный интернет-проект, представляющий деятельность «толстых» литературно-художественных журналов. – Ред.) – проект либеральный, следовательно, дискриминационный. В России либералы либералами только называются, на самом деле это тоталитарная секта. Вот, например, знаменитый журнал «Москва», когда-то открывший читателям «Мастера и Маргариту», он в «Журнальный зал» не допущен. Русью пахнет…
– Так что же литературному неофиту делать? Как сегодня способному сочинителю пробиться к читателю?
– Если есть талант, дело небезнадёжно. Мне достаточно две страницы прочитать, чтобы понять, талантлив человек или нет. И мы таких авторов в «Литературной газете» поддерживаем. Из самотёка у нас очень много публикуется. Но дар – редкость. Везде, и в литературе тоже. Поверьте, на сто рукописей максимум одна содержит искру таланта.
Тем не менее стоящие произведения доходят до читателя. Конечно, можно не дожить до момента, когда тебя, наконец, поймут. Но никто никогда и не обещал, что сразу лавровый венок нахлобучат. Почитайте биографии классиков – Достоевского, Чехова, Некрасова. С ними сразу стали носиться? Нет. Чехову, правда, повезло, Григорович его достаточно рано заметил. Некрасов поголодал. А Достоевского и вообще чуть не казнили. Многие русские талантливые писатели подолгу мыкались. Я не говорю, что это хорошо, но так было… Неизвестному автору в наше время, если по-другому не выходит, лучше всего самому издать свою первую книгу.