Что год пришедший нам готовит?
– Юрий, вас с наступившими праздниками! Я давно заметил, что мы с вами каждый год в это время, день в день, общаемся. И потом – как вы скажете, как напишете, – так всё и сбудется. Можете что-нибудь хорошее сейчас спрогнозировать? Чтобы сбылось.
– Мне кажется, что если говорить о хорошем, то всё-таки у нас в этом году наметится разумный диалог с Западом. И вообще, у меня складывается ощущение, что на Западе сейчас будут приходить к власти представители национальных элит. Не наднациональных, которые связаны со всеми этими евросоюзами и так далее, а национальных. И с ними всегда договариваться проще. Потому что они представляют интересы своей страны. И тут точек соприкосновения можно будет найти больше. Я надеюсь, что и Трамп в своей политике сдержит те обещания, реализует ту симпатию, которые он высказывал и выражал по отношению и к президенту Путину, и к нашей стране.
– Он национальная элита? Правильно?
– Конечно. Он в большей степени национальная элита, чем все эти Олбрайт, Клинтоны и так далее. Он даже внешне похож на американца. Клинтон и Олбрайт, они были похожи, и этот самый, как его, Обама, – на кого угодно, но только не на…
– Олбрайт, слава Богу, не президент.
– Да. Не на типичного американца.
– Так. Что ещё? Прогнозы по внутренней политике?
– Я думаю, что наша власть с учётом всех проблем…
– У нас же национальный лидер, да?
– У нас национальный лидер. И от него уже давно общество ждёт решительной борьбы с коррупцией и с теми социальными перекосами, которые у нас возникли. Потому что – сколько можно за счёт основного населения, за счёт его уровня жизни оплачивать противоестественно высокий уровень жизни, оклады, «золотые парашюты», заграничную собственность, так сказать, вплоть до островов личных одного процента населения, представители которого ничего такого для нашего Отечества, за что можно им было бы платить деньги, не сделали? Даже близко ничего не сделали!
Когда грянула история с премией нашего главного почтмейстера, я почему-то вспомнил, как, приплыв на Соловки, отправился на почту, чтобы отправить что-то на большую землю. А почта оказалась закрыта. Когда я спросил, давно ли она закрыта, когда откроется? Мне сказали, что никто не знает, потому что единственный почтовый служащий, который там работал, уволился, сказав, что на семь с половиной тысяч рублей в месяц содержать семью он не в состоянии. Понимаете? И когда вот это в моих мозгах увязывается с многомиллионной премией нашего главного почтмейстера, я начинаю думать – зачем же в стране формировать революционную ситуацию?
– А на творческом поприще у России что? Какие-то «Война и мир», «Тихий Дон» и так далее ожидаются?
– С этим не очень хорошо, потому что, к сожалению, 25 лет наша власть финансировала писателей исключительно такой, я бы сказал, западно-либеральной ориентации. Она их пестовала, кормила, но в это же время всячески как-то держала в чёрном теле писателей государственно-патриотического направления. Кончилось это истерикой наших театральных руководителей по поводу якобы существующей цензуры. Я, кстати, когда в Питере была встреча с Владимиром Владимировичем Путиным, ему отправил записку – после выступления Евгения Миронова, который там стал рыдать, что закрыли рок-оперу «Иисус…» в Омске. Там же, на заседании, выяснилось, что закрыли её потому, что на представление купили всего сорок билетов. Видимо, слишком много стало этих рок-опер. Любителей не набирается. Я написал: Владимир Владимирович, вы всё-таки приходите в Театр сатиры на мой спектакль «Чемоданчик», поставленный Александром Ширвиндтом. (Главный герой этой комедии – президент России, причём женщина, у которой украли… «ядерный чемоданчик». – А. Г.) И вы убедитесь, что у нас в стране нет никакой цензуры!
Но некоторые тревожные симптомы есть: в результате всей этой кампании сняли с работы почему-то не тех, кто боится цензуры, а Светлану Врагову в Театре «Модерн», которая осмелилась на страницах «Литературной газеты» покритиковать культурную политику московского правительства.
– Это не Путин… Скажите, а президент так и не пришёл на ваш «Чемоданчик»?
– Нет, вот ждём. Надеемся, что придёт и убедится, что цензуры у нас в стране нет. Но это первое завоевание.
А второе завоевание – озаботиться поддержкой вот этой патриотически настроенной части деятелей культуры, где есть очень талантливые люди. И тогда нам не придётся хвататься за голову, смотря фильмы вроде «Викинга».
– Понял.
– Викинги у нас в стране назывались варягами. Понятно, что этот фильм снимается на экспорт. А на экспорт у нас идут только фильмы и спектакли, где Россия, неважно, современная или историческая, показана как сборище нечистоплотных уродов…
– Спасибо! С наступившими!
Жизнь – это работа над ошибками
Книга Юрия Полякова «Работа над ошибками» впервые выходит на чешском языке в издательстве Acropolis. Переводчика выбирали на специальном конкурсе, который провели представительство Россотрудничества в Чехии и российская организация «Институт перевода». «Пражский телеграф» встретился с известным писателем и главным редактором «Литературной газеты».
– Почему для первого перевода в Чехии выбрали повесть «Работа над ошибками», ведь книга была издана ещё в 1986 году, а не какое-то более новое произведение?
– Мне кажется, повесть не устарела. Известный фильм «Географ глобус пропил», хоть он и снят гораздо позже по роману Алексея Иванова, написанному через двадцать лет после «Работы над ошибками», практически полностью повторяет мой сюжет. К тому же школьные проблемы – весьма консервативны. Когда «Работа над ошибками» вышла, книга имела большой резонанс. По её мотивам поставили блестящий спектакль в Театре юного зрителя, потом её экранизировал на студии имени Довженко режиссёр Андрей Бенкендорф. В фильме, кстати, дебютировал ведущий актёр Театра имени Вахтангова Евгений Князев.
Впрочем, весь этот процесс с выбором книги и её переводом был для меня самого полной неожиданностью. Я только полгода назад узнал, что в Праге провели специальный конкурс по выбору переводчика.
– На какие ещё языки переведены ваши книги?
– Около двадцати языков. В Словакии есть переводы романов «Козлёнок в молоке» и «Замыслил я побег…». В Сербии и Венгрии очень много переведено, в Армении и Китае – почти всё.
– В Китае?!
– С Китаем вообще сложилась уникальная ситуация. Мой роман «Замыслил я побег…» издали на китайском в 2003 году, и он был признан лучшим переводным романом года, я даже получил по этому поводу роскошную вазу. Так вот, на следующий год мне позвонил мой переводчик, профессор, и сказал, что издательство «Народная литература» совершенно счастливо, так как им заказали дополнительный тираж. Выяснилось, 3 тысячи экземпляров закупил ЦК КПК и раздал в качестве учебного пособия сотрудникам различных структур, работающих с Россией. То есть, они справедливо решили, что роман даёт куда более полную информацию о том, что произошло у нас до и после развала СССР, нежели любая страноведческая и политологическая литература, ведь моя семейная эпопея охватывает полвека жизни страны.
– Несмотря на то, что в Чехии впервые перевели вашу книгу, вы часто здесь бываете…
– Регулярно езжу в Карловы Вары. А впервые я побывал в Праге в 1974 году, будучи студентом. Как отличника, меня включили в группу по обмену: к нам приезжала Пражская школа педагогики, а потом наш пединститут послал человек 30 в Чехию. Целый месяц мы колесили по стране, роскошная была поездка. Впрочем, тогда ещё свежи были воспоминания о 1968 годе, поэтому, заплутав в улочках Праги, дорогу я спрашивал на немецком. Когда я захотел познакомиться на улице с хорошенькой чешкой, она лишь фыркнула в ответ. И вот мне интересно: если Чехия захочет выйти из НАТО, и озабоченные союзники введут к вам войска, вы обидитесь на США и ФРГ так же, как в своё время на СССР? Можете не отвечать…
– В апреле будет 16 лет, как вы возглавляете «Литературную газету». За это время она сильно поменялась…
– «Литературная газета», когда я пришёл туда в 2001 году, почти прекратила своё существование, тираж составлял несколько тысяч. До меня она была «истошно либеральной», и читатели от неё почти отказались. К 2001 году нормальные люди от российской версии либерализма отвернулись, и тиражи либеральных изданий серьёзно упали. Мы реанимировали газету, сделав её центристской с уклоном в просвещённый патриотизм. Надеюсь, в Чехии слово «патриот» никого не смущает. Мы сумели поднять тираж: до кризиса 2008 года он держался на уровне 100 тыс. экземпляров. Для сравнения газета «Культура» выходила тиражом 20 тысяч. Сейчас интерес к бумажной прессе падает, и тираж наш сократился до 40 тысяч экземпляров. Но зато у нас неуклонно растёт подписка на сайт. В нынешних условиях – это естественно. Всё больше пользователей обращаются к электронным носителям, внуки мои вообще только с планшетов и читают.
– Как вы выживаете?
– Раньше за счёт подписки и тиража. У нас рекламы в понимании «Коммерсанта», конечно, нет. Нет у нас и тайных доброжелателей, которые есть у любой прессы, оппозиционной Кремлю. Ведь эта оппозиционность очень хорошо оплачивается. Кремль в этом отношении гораздо экономнее, даже скупее. Основным источником дохода для газеты сейчас являются гранты на различные культурологические проекты. Например, «Культура Подмосковья» делается на грант московского правительства. «Литература Тавриды» – это президентский грант. Проект «Современная литература Армении» оплачивается армянской диаспорой. И таких приложений у нас около 10. Например, много лет мы печатали переводы национальных писателей в рамках проекта «Многоязыкая Россия». Почему-то думают, что в России все пишут только на русском. Между тем, на национальных языках создаётся громадный пласт литературы. А язык – это самость народа, тот код, без которого нет национальной культуры. Как только утрачивается язык, вопрос ассимиляции решается через одно-два поколения. Хотя есть исключения: армяне, евреи…