– Недавно встречался с генералом Леонидом Ивашовым. Говорили о бегстве дипломата Смоленкова в США и вообще – о продажности части современной российской элиты.
– Ненадёжность и продажность этих господ вызывает оторопь. У меня одна книга так и называется – «Перелётная элита». Нас успокаивают – мол, где другую-то взять? Да и эту куда теперь девать? Но проблема радикальной смены элит связана не с жестоким волюнтаризмом того или иного руководителя, как это было, например, при Сталине. Дело в исторической необходимости. Сейчас Россия стоит перед той же проблемой смены элиты. А сложность вот в чём. Сталинская и брежневская элита были в основном номенклатурными. Если у кого-то и имелись нечестные накопления, то их приходилось, как Корейко, персонажу «Золотого телёнка», держать в чемодане, содержимым которого можно было полюбоваться, только запершись в вокзальном сортире. Лишаясь номенклатурного титула, даже богатый человек становился бессилен, как змея без передних «боевых» зубов. А у современных начальников, помимо номенклатурной власти, есть ещё и колоссальные средства – совершенно легальные, в основном на зарубежных счетах. Это – большая сила с «боевыми зубами». А если ещё вспомнить о том, что кто-то может эти счета заморозить…
– Последнее время членам правительства, особенно экономического блока, стало модно участвовать в разного рода форумах, где они сидят «на панелях». Откуда в этих людях, которые называют себя «панельными персонами» такое мелкое самосознание? Это и Греф, и Орешкин, и Голикова… В российском понимании, работать на панели – это удел уличной проститутки.
– Про нелепость «панели» в нашей официозной лексике я говорил и писал неоднократно. Сказал про эту нелепость, выступая в Федеральном Собрании. Сенаторы дружно посмеялись, но ничего не изменилось. А чем не нравится хорошее русское слово «прения»? Напоминает о советской власти? А слово «спутник» о чём напоминает? Или, например, московское министерство образования публикует в Интернете объявление: «такого-то числа состоится мониторинг менторинга». А «обзор наставничества» чем вам плох? Такое впечатление, что эти люди просто упражняются, чтобы не забыть английский язык к тому моменту, когда нужно будет туда отъезжать.
– Я добавлю, у них сегодня всё обозначается словом «продукт»: «банковский продукт», «программный продукт». Из последнего – «разработан новый пенсионный продукт». Для многих продукт – это что-то из еды. Ещё был «продукт отходов жизнедеятельности», или «го…но». Люди, которым за 30 могут подумать, что это банковское, пенсионное «г…но». Почему за этим никто не следит? Через слово – «локация», вместо «местоположение» или просто «место»? Где Министерство образования и та знаменитая дама-министр, которая считается патриоткой. И вдруг при ней этот самый «продукт» пышно процветает?
– Я думаю, что как раз Министерство образования к этому имеет наименьшее отношение. Есть Совет по русскому языку при президенте, есть институт русского языка, есть Академия наук, есть Общество русской словесности под эгидой Патриарха, есть Союз писателей. Почему бы не создать межведомственный Совет по языковым заимствованиям? С широкими рекомендательными полномочиями. Сегодня «неологизмы» порой вводят в речь люди, не знающие родного языка. Они не догадываются, что почти любому зарубежному слову можно найти адекватную замену, если не в активном, то в пассивном корневом запасе русского языка. Было бы желание, но мне кажется, многие чиновники даже не подозревают о существовании словаря Даля. Советы, которые наблюдают за состоянием национального языка, есть во всех странах. Но если российская элита убеждена в том, что её дети и внуки будут говорить по-английски, тогда что им до русского языка и его будущего? Панельная элита – одно слово!
– Возвращаясь к «панели». Ладно бы они чего-то бубнили, но они на этих панелях между собой грызутся. Уж на что Чубайс, притча во языцех, но даже он не выдержал и набросился на этих ничтожных людишек, которые сидят в правительстве. Обвинил, что нажимают на все педали «экономического автомобиля» одновременно. Где «минины и пожарские», которые должны выйти из глубины народа и прогнать этих бесов, которые превратили страну в полуколонию? Наш так называемый российский бизнес на 70 процентов нашей стране не принадлежит.
– У меня на этот счёт достаточно пессимистические прогнозы. Исторически наша государственность, а в её рамках и психология народа развивались таким образом, что наше сознание по сути – монархическое. Очень многое, если не всё зависит у нас от первого лица, которое олицетворяет собой и народ, и государство. Хотим мы этого, не хотим, у нас государство – это не парламент, не правительство, а Президент. Другими словами, суверен. Мы так устроены, нас так история устроила. И парадокс заключается вот в чём: как только наш народ начинает менять что-то сам, поднявшись на бунт, справедливый и назревший, то он сметает всё и плохое, и хорошее. Понятно, на развалинах, в которые превращается страна после массового «похода за хорошим», живётся народу ещё хуже, чем прежде, нужны десятилетия, чтобы восстановить хотя бы прежний уровень достатка, да и уровень свободы резко падает, ибо за «невиданными мятежами» следует неслыханный террор… Возможно, это выглядит наивно, но надежды у меня лишь на первое лицо. Только оно может включить механизм самоочищения и смены элиты без потрясений. Но, видно, пока заветный тумблер нащупать не получается или не хочется…
– В вашей книге «Весёлая жизнь, или Секс в СССР» описывается время, когда было модно сходить в баню, там же бассейн с облупившейся плиткой, и девочки плавают. Это было развлечение для чиновников – называлось «секс в СССР». Скажите, сегодня та мода перекинулась на современных чиновников или сегодня в моде однополый секс? Не по причине извращённости, а так велит мировой тренд?
– Вероятно, кто-то ради карьеры и ломает своё естественное половое влечение. Мне их жаль… Проблема, кстати, не такая уж и новая, если вспомнить гневное письмо Пушкина барону Геккерену, приёмному отцу Дантеса: тогда в высшем свете было принято усыновлять юных любовников. На самом деле, мой новый роман не о сексе в СССР. Это ироническое название, и за ним стоит знаменитая фраза на телемосте СССР—США конца 80-х годов. Наша советская труженица сказала, что секса в СССР нет… Все в студии, помню, засмеялись, и конец фразы потонул в хохоте. А ведь полностью фраза звучала примерно так: у нас секса в СССР нет, у нас в СССР любовь…
А ведь, вообще-то, она была права. Во времена моей советской молодости отношения между мужчиной и женщиной были бескорыстнее, в них гораздо меньше участвовали деньги, материальный интерес, хотя всякое случалось. Молодёжь любила стихи Андрея Вознесенского, который обличал расчётливую невесту: «выходит замуж молодость не за кого, за что, выходит замуж молодость, за модное манто…» Кстати, жена самого Вознесенского была значительно старше поэта.
Блудила ли номенклатура? Полагаю, гораздо меньше, чем творческая интеллигенция и диссиденты. Некогда. Работали от темна до темна. Бывал ли я в номенклатурных банях? Бывал, но девушек ни разу там не заставал, увы. Как правило, там собирался мужской коллектив правильной ориентации. Пили, сознаюсь, много. И водка, и пиво, и вобла – всё это было, грешен…
Я, кстати, описал в романе эпизод выездной учёбы, где как раз парни и девушки резвятся в общем бассейне. Для одной трепетной комсомолки, приехавшей осваивать премудрости организационной работы, это закончилось замужеством. Сегодня советские времена демонизируются, опошляются. Но ведь молодость – это всегда увлечения, романы, страсти… Что в этом плохого? Зов молодой плоти. А вот 1990-е годы прошли уже под знаком какого-то чудовищного блуда, причём, гордо выставленного на показ, чуть ли не в телеэфире… Вспомните, падение одного из наших генеральных прокуроров было связано именно с показом по телевизору купания в бассейне с наёмными наядами.
– С человеком, похожим на Генерального прокурора.
– Разумеется, похожим… Но такова была атмосфера афишированного дорогостоящего греха. В романе «Небо падших» я описываю этот разгул, когда у людей появились первые шальные деньги. Вчера ты был простым инженером, а сегодня у тебя чемодан зелени, за которую можно воплотить любую эротическую грёзу. Плохо это кончилось, старые семьи распались, новые, построенные на коммерческой основе, тоже оказались ненадёжными.
А что же касается однополых связей, то их намеренно сделали модными, и мы в этом смысле вернулись к Серебряному веку. Сейчас об этом особо не говорят, но искусство начала 20-го века эстетизировало гомосексуальные отношения. Вспомните Марину Цветаеву и Софью Парнок, Михаила Кузмина, других авторов Серебряного века. Это считалось признаком избранности, «голубая кровь». Кстати, в 1920-е однополая любовь в верхушке большевиков тоже не была редкостью. Иногда в зависимости от наклонностей руководителя «голубели» целые наркоматы.
Часто пишут про половой ригоризм сталинской эпохи и про то, что он был навязан советскому искусству. Это правда, но не вся. Сначала-то была попытка сексуальной революции в «избяной Руси», разрушения традиционной семьи и половой морали. Это являлось важной частью программы «Мировой Коммуны». Огромным тиражом издавалась «Эротическая азбука» Сергея Меркулова, знаменитого скульптора, автора памятника Тимирязеву на Никитской площади. Эти картинки, где каждая буква состояла из мужских и женских голых тел, сплетённых в половые комбинации, в том числе и гомосексуальные, раздавались населению, в основном молодёжи, для борьбы с буржуазным ханжеством. Секс культивировали как вид спорта, а детей, мол, воспитает государство.
– Получается, эта бацилла пришла на Запад из России? И рикошетом возвращается к нам?
– Нет, сначала она пришла в царскую империю с Запада. Вспомните антинигилистические романы Лескова. А после революции половая вседозволенность поддерживалась, даже насаждалась советским государством, точнее, частью правящей верхушки. Коллонтай, одна из высших советских чиновниц, пропагандировала и осуществляла в личной жизни теорию «стакана воды». То есть, удовлетворить сексуальные желания с новым партнером – то же самое, как выпить стакан холодной воды в жаркий день. Ничего предосудительного. Потом поняли, что с таким обществом, где все пьют «стаканы воды» со всеми, ничего путного не построить. Отсюда строгости в отношении «бытового разложения» с конца 1920-х. За бытовуху вычищали из партии на раз! А куда деваться? Страну захлестнула волна венерических болезней, семьи распадались, едва образовавшись, царила безотцовщина, безобразничали толпы беспризорников… Группа Сталина, кстати, с самого начала стояла за «традиционные ценности», и это, думаю, одна из причин её победы над троцкистами. Надоел людям разврат под серпом и молотом. Эротизм из искусства был выметен железной метлой. «Тёмные аллеи» в советской литературе начала 1930-х годов уже были невозможны, а в 1920-е были ещё возможны. Взялись и за однополые пристрастия, появилась жёсткая статья в Уголовном кодексе. А что ж вы хотите, если даже «за колоски» сажали!