Ох, да кого он обманывал? Эйнштейн жаждал Бонни так, как не могла объяснить никакая логика.
Как бы ни было приятно ощущать ее рот на члене, Эйнштейн отстранился и поставил Бонни на ноги. Ее блестящие глаза смотрели на него с вопросом, а полные губы раскрылись, чтобы заговорить, но Эйнштейн не стал дожидаться слов. Опустившись на колени, как это ранее сделала Бонни, он раздвинул ее половые губы своими теперь уже теплыми пальцами, чтобы обнажить скрытый клитор. Вспомнив все, что знал, Эйнштейн облизал ее языком.
— Ох, очаровашка, — выдохнула Бонни при первой ласке, но это было последнее связное слово, которое она произнесла, пока Эйнштейн дарил ей такое же наслаждение, которое недавно получал сам. Он упивался Бонни. Облизывая, посасывая и исследуя ее киску, Эйнштейн не мог поверить, что так долго отказывал им обоим в этом удовольствии. Какой восхитительной она была на вкус. Какая обворожительная реакция! Каким невероятно эротичным и возбуждающим опытом оказалось ласкать ее плоть своим ртом. Бонни потянула его за волосы, подбадривая, из-за чего Эйнштейн осмелел, усерднее лаская языком киску. Но этого было недостаточно. Он ввел в нее палец и был потрясен теплом. Влагой. Силой, с которой его сжали вагинальные мышцы. Ему стало интересно, как будет ощущаться ее райское лоно, если в него погрузится его член.
Похоже, ей тоже хотелось это выяснить, потому что Бонни выдохнула:
— Трахни меня. Дай почувствовать этот большой член, очаровашка. Я хочу, чтобы он оказался внутри меня.
Значит, их желания совпадали. Встав, Эйнштейн немного приподнял Бонни, чтобы направить в нее член. Ее ноги обвились вокруг его талии так, чтобы затвердевший ствол оказался прямо у ее входа. Эйнштейн старался держать себя в руках, чтобы не толкнуться быстро и сильно, как ему хотелось, потому что это могло причинить ей дискомфорт. Впрочем, Бонни была не в том настроении, чтобы тянуть время. Стиснув его ногами, она резко опустилась, с силой насаживаясь на член.
О. Мой. Бог. До этого момента Эйнштейн не верил ни в Бога, ни в рай. Тысячи ощущений разом пронзили его и без того перегруженные чувства. Он словно обезумел от наслаждения, тем не менее его тело понимало, как удовлетворить Бонни. Эйнштейн стал входить и выходить, каждым выпадом заставляя ее мышцы содрогаться, что лишь увеличивало блаженство и напряжение.
Бонни начала требовать:
— Да! Да! Жестче, очаровашка. Сильнее, — он повиновался, увеличивая темп и глубоко толкаясь. Вскоре Бонни вцепилась в его плечи, выдохнула его имя и кончила с сокрушительным криком.
Судорожная волна, пробежавшая по ее телу во время оргазма, увлекла за собой Эйнштейна. Его член дернулся, когда Эйнштейн присоединился к ней в блаженном экстазе.
Их тела были тесно переплетены, пока они обливались потом и пытались отдышаться. Впервые за все время, которое он помнил, Эйнштейн наконец почувствовал себя живым. Он крепче обнял Бонни и прижался щекой к ее макушке. Закрыв глаза, он погрузился в это наслаждение.
Теперь Эйнштейн понял, почему так много братьев наслаждались сексом. Почему некоторые киборги решали жить с одной женщиной. Почему существовали баллады и истории о любви и романтике.
У него даже не было слов, чтобы объяснить и выразить те бурные чувства, через которые он прошел, настолько их было много. Но Бонни сумела объединить все в одну фразу:
— Ничего себе, это было весело.
Сказано довольно просто, но метко. Эйнштейн усмехнулся.
— Да. Да, так и было.
— Хочешь повторить?
Он так с делал. Причем несколько раз.
Глава 8
После ночи, проведенной в объятиях Бонни, Эйнштейн пересмотрел свое отношение к сексу. На самом деле, он в значительной степени подчистил все свои предыдущие ошибочные предположения. Секс был хорош. Отличный. Невероятный. Совершенно необходимый и вызывающий привыкание. Эйнштейн уже потерял счет тому, сколько раз они с Бонни терялись в наслаждении. Ладно, неправда, он эякулировал четыре раза, в то время как она достигла оргазма шесть раз, но только потому что быстрее восстанавливалась.
Но что еще лучше, когда его голова очистилась от мыслей о сексе, Эйнштейн наконец снова почувствовал себя в своей тарелке. Обрел самообладание. Расслабленность. Он полагал, что его друзья обязательно это заметят.
Оторвав взгляд от консоли, Сет быстро поздоровался и снова сосредоточился на своем занятии. Не прошло и секунды, как друг резко вскинул голову и широко раскрыл глаза.
— Срань господня. Я в это не верю. Эйнштейн наконец получил свой кусок.
— Кусок чего? — рассеянно спросил Арамус, изучая какие-то данные.
— Огромный кусок задницы с гарниром из кота, который съел канарейку. Так держать, чувак, — Сет поднял руку, чтобы дать пять, но Эйнштейн не обратил на это внимания, хоть и не сумел сдержать румянец, окрасивший его щеки. Неужели его самодовольство было так очевидно?
Видимо да, потому что Арамус пристально посмотрел на него и хмыкнул.
— Как раз вовремя. Может, теперь ты сможешь сосредоточиться и понять, почему эти цифры выглядят как-то неправильно.
Неужели Арамус обвинил его в том, что он что-то упустил?
— Неправильно? Что ты хочешь этим сказать? — негодуя, Эйнштейн сел на свое место и внимательно изучил данные, на которые указал Арамус. Он сразу заметил аномалию и чуть не застонал от своей очевидной умственной неспособности. — Прости. Я должен был это заметить.
— Уверен, что ты бы так и сделал, если бы твоя голова трудилась на общее благо, а не была зарыта в кое-какую сладкую киску.
— Мы можем не обсуждать это? — пробормотал Эйнштейн. — Нам нужно сосредоточиться на более важных темах.
— Отлично, чувак. Расскажешь подробности позже, если только ты не снял все на видео? — увидев свирепый взгляд Эйнштейна, Сет вздохнул. — У тебя все также отсутствует чувство юмора. Итак, помимо секса, что же заставило ваши трусишки намокнуть? — спросил Сет, наклоняясь, чтобы взглянуть на экран.
— Согласно показаниям, на седьмом астероиде, вращающемся вокруг солнца этой Галактики, наблюдается некоторая активность.
— Это тот самый астероид, который мы должны были навестить в этом секторе?
— Нет. Но близко к нему.
— Как я понимаю, то, что вы обнаружили, не принадлежит ни одному из наших экипажей?
— Больше ни у кого нет разрешения быть здесь. К тому же ничего подобного там не было, когда мы пролетали мимо в последний раз, — добавил Арамус.
— Как думаете, кто это? — спросил Сет.
— Возможно, пираты, — задумчиво произнес Эйнштейн. — Они постоянно перемещают свои базы, чтобы не попасть в поле зрения космических властей. А если они вдруг захотели немного поработать, то их привлекло обилие минералов на поверхности.
— Что кажется маловероятным. Контрабандисты, которых я знаю, предпочитают воровать, а не заниматься настоящим трудом. Может, какая-нибудь горнодобывающая компания разбила здесь новый лагерь?
— Или, возможно, это новое военное убежище, — заявил Арамус с хищным блеском в глазах. — Что бы это ни было, мы должны проверить.
— А ты не забыл про кое-кого? — уточнил Эйнштейн.
Арамус застонал.
— Глупая женщина. Она опять испортила мне все веселье.
— У нас есть приказ, — напомнил Эйнштейн. Бедный Арамус. Приказы Джо были ясны. Никаких рисков для гостьи, значит, лишних остановок для проверки аномалий не будет.
— Кто бы это ни был, нам придется проверить местность только при следующем посещении данного пространства.
— Что именно нужно проверить? — внезапное появление Бонни вызвало улыбку на губах Эйнштейна.
Только что принявшая душ и более красивая, чем обычно, девушка неторопливо вошла в командный центр и плюхнулась ему на колени, будто это было ее местом. А после вчерашней ночи, по мнению Эйнштейна, так оно и было. Конечно, публичная демонстрация Бонни означала, что он должен был игнорировать раздраженное рычание Арамуса и хихиканье Сета, к тому же ее соблазнительная фигура облегчала задачу.
— Доброе утро, Бонни.
Ее губы изогнулись в улыбке.
— Определенно доброе, очаровашка. Надеюсь, ты не возражаешь против моего визита.
— Разве у нас есть выбор? — пробормотал Арамус. — Ты все равно не слышишь ни одного моего слова.
— Ох, Арамус. Признайся, что тебе нравится, когда я рядом.
— Как и ржавый болт под моей кожей.
Эйнштейн скрыл усмешку, услышав их поддразнивания. В последние несколько дней путешествия Бонни, так как ей больше не нужно было охотиться за ним, наслаждалась тем, что сводила с ума Арамуса. Это бесконечно забавляло Сета, и, как ни странно, несмотря на все эти крики и ворчание, Эйнштейн подозревал, что Арамус тоже наслаждался игрой слов.
— Ну-ну, детки, — упрекнул Сет с юмором в голосе. — Сейчас не время для школьных насмешек. Оставьте забавы на потом. Нам действительно нужно поработать.
— Ох. Что-то случилось? — спросила Бонни, выражение ее лица сразу стало серьезным.
Эйнштейн ответил первым:
— Мы обнаружили некоторые подозрительные показания на соседнем астероиде и отметили их, чтобы следующая команда могла проверить местность.
— Звучит довольно весело. Зачем ждать?
— Нам приказано не останавливаться, чтобы избежать возможных сложностей.
— Значит, ты собираешься просто не обращать на это внимания? А если по возвращению киборгов там уже ничего не будет? Может, это важно?
— Она задает хорошие вопросы, — проворчал Арамус.
— Это может быть опасно, — заметил Эйнштейн.
— Почему? Неужели нам придется сражаться?
— Мы еще не знаем, что это такое. Возможно, там вообще ничего нет.
— Тогда почему ты игнорируешь это? — Эйнштейн многозначительно посмотрел на нее. — Оу. Ох, — тут ее осенило понимание, из-за чего Бонни нахмурилась. — Ну, это просто глупо. Ты не можешь притворяться, что там нет ничего необычного только из-за моего присутствия на борту. Конечно, нам не помешает взглянуть поближе на эту аномалию.
— Она действительно задет хорошие вопросы, — медленно повторил Арамус. — Если мы будем осторожны, то сможем подлететь ближе и понять, что нашли. К тому же этот корабль оснащен по последнему слову техники, имея маскировку от любых радаров.