– Нет, – искренне призналась Липа.
– Почему флакончик бромэтила предназначался ей, а не вам?
Судя по задумчиво наморщенному лбу, барышня взвешивала. Тщательно и осторожно. Ведь на одной чаше весов помещалась ее жизнь.
– Я могу быть свободна?
– Это во Врачебно-санитарном комитете узнайте.
Не прощаясь, Липа быстро пошла в сторону меблированных комнат.
За спиной бесшумно вырос Курочкин:
– Хитрая бестия.
– Блоха, сами же окрестили, – сказал Родион с некоторым уважением. – Не упустите ее сегодня вечером, Афанасий Филимонович. Теперь она знает, что за ней следят. Будет осторожничать и хитрить. Сегодня должно что-то произойти. Очень важное.
– Никуда не денется, – заверил филер.
От этих слов стальное сердце чиновника полиции стало биться уверенней и спокойней. Жаль, что шальная догадка не подтвердилась: на зрачках Липы не было и следа наследственной искры.
Бильярдный зал Hotel de France с трудом вмещал зрителей, собравшихся ради редкого зрелища. Показательное выступление давал гений французского карамболя монсеньор Клавель, скромно названный в афише профессором бильярда. Посмотреть было на что, это вам не кунсткамера с уродами и не заезжая певичка. Клавель демонстрировал подлинное искусство владения кием. Начал с того, что с одного подхода набрал 150 очков в трехшаровый карамболь, всухую выиграв партию. Получив заслуженные бурные аплодисменты, монсеньор занялся карамбольными фокусами. Публике было предложено заказывать любые удары: оттяжки, дуплеты, триплеты – выполнял любые просьбы с любой позиции. Далее начались невообразимые чудеса. Установив цилиндр в центре стола и положив в него красный шар, Клавель ударил так, что биток завертелся вьюном, подпрыгнул, скакнул в цилиндр и стукнул шар.
Скромно поклонившись в ответ на бурю восторгов, монсеньор поставил бутылку, на горлышко водрузил красного и невообразимым ударом сбил его карамболем – от белого шара. Но верхом искусства стал удар в стиле Вильгельма Телля. Установив на растопыренных пальцах маркера шар, словно яблоко, Клавель сбил его от двух бортов и карамболя, что объяснению физикой уже никак не поддавалось. Что тут скажешь: виртуоз. Это вам не на скрипке пиликать, тут головой думать надо.
Публика неистово бисировала. Общий восторг захватил даже Родиона. Отбивая ладони, он посматривал на Ирму, которая радовалась чудесам сдержанно. И не он один посматривал. Затеряться в мужском обществе даме с пиратской повязкой так же трудно, как хорошенькой блондинке. Взгляды все равно будут жалить.
Фрейлейн фон Рейн, кажется, давно привыкла к производимому ею впечатлению и не тратила внимания на пустяки. Ее вниманием целиком завладел Бородин, который переживал триумф Клавеля со смешанным чувством зависти и обожания. К этому часу Нил Нилыч некоторым образом преобразился. Следов похмельной печали как не бывало, вечерний смокинг сидел на нем как родной. В общем, Бородин сиял как дорогой, даже роскошный подарок.
Клавель как раз решил удивить номером с кружащимися шарами, когда Родион требовательно дернул за локоть. Нехотя оторвавшись от зрелища, Бородин отошел к самому дальнему столу, выставил пирамиду и протянул кий:
– Охота вам в такой вечер заниматься ерундой? Может, отложим?
Суровый юноша проигнорировал жалобный тон. Приняв инструмент, внимательно осмотрел, словно боялся подцепить занозу, и повертел колесом:
– Куда бить?
Лицо Бородина исказила гримаса. Поставив на меловую линию красный шар, ласково, как несмышленышу, объяснил, что битком надо разбить пирамиду, а кий держать так же свободно и легко, как держит смычок хороший скрипач.
– Покажите, – последовал строгий приказ.
Бородин издал неясный звук и принял стойку для удара, да такую, что только картину писать: левая нога выдвинута вперед, прямая, правая несколько отодвинута назад, согнута в колене, идеально прямая спина наклонена к столу. Рука с кием уже пошла на размах, как вдруг Родион спросил:
– Варвара говорила, что беременна?
Кий саданул в нижнюю часть битка, шар подпрыгнул и покатился к борту, не задев пирамиду. Великий мастер произвел детский кикс. Все еще держа кий меж опорных пальцев, Нил оторопело спросил:
– Как?
– Меня больше интересует вопрос от кого.
Молча вернув красного на позицию, Бородин разбил пирамиду. Шары разошлись удобно: на игру встало три, не меньше.
– Ну и сюрприз приготовили, – наконец сказал он. – Нельзя было сразу. Ваша очередь.
– Играйте, поучусь со стороны. К этому сюрпризу не имею никакого отношения. В лучшем случае – господин Лебедев. Да и то обнаружил на вскрытии.
Нил застонал, как от желудочной рези:
– Сколько было?
– По выводу криминалиста, плоду четыре недели. Подходит?
Почти не целясь, Бородин положил дальний шар.
– Мне трудно об этом говорить.
– Понимаю: такое горе. Молодая невеста, будущая мать, скорее всего, вашего ребенка, восходящая звезда бильярда. А еще звезда «Петербургского листка».
– Нет, это совсем не то.
– Играйте, Нил Нилыч, вон того – мертвый шар, ляжет легко, и выход есть.
Бородин послушно исполнил удар. Шар прыгнул в лузу, потерся и свалился в сетку.
– Вы большой мастер, – похвалил Родион. – А у левой лузы дуплетом можете?
Кий лег на прицельную линию, ударный конец его плавно пульсировал между указательным и безымянным пальцами. Правая рука уже отошла на удар, как вдруг Ванзаров сказал:
– Кстати, Липа тоже беременна.
Нельзя говорить под руку даже чемпионам. Бородин дрогнул, кий ушел не туда, биток скакнул через борт. Два кикса в одной партии – редкий позор. Подбирать упавшего красного пришлось Родиону. Нил замер с кием:
– Нарочно мучаете?
Поставив биток к борту, как полагается правилами, бильярдный неумеха туда же пристроил кий:
– Вы уж решите: или мучаю, или спасаю.
Теперь и Бородин отшвырнул бесполезный инструмент и дрогнувшим голосом, будто со слезой, спросил:
– Зачем вы со мной так?
– Нет, Нил Нилыч, это вы поступаете загадочно и необъяснимо.
– Да что же я такого сделал?
– Во-первых, нагло и неумно врете.
Родион катнул белого: шар толкнул стоявшего у лузы, и тот свалился. Получилась «афера». Ванзаров продолжил:
– И этого достаточно.
– Хорошо, помогал Варваре с газетой, но что же тут преступного? А про ребенка… детей, поверьте, ничего не знал!
– Еще Липе составили протекцию в «Аквариуме».
– Вы и сюда залезли?
– Жалеете, что не послушали Аглаю, не закопали глаз? А вместо этого побежали в полицию?
– Почему я должен жалеть?
– Потому что залез я, как выразились, глубже, чем рассчитывали.
– Бред какой-то. – Бородин схватил шар и принялся крутить его в руке. И очень зря: у него за спиной Ирма изготовилась к прыжку, так что Ванзарову пришлось даже состроить страшные глаза: опасности нет.
– Попробуем развернуть то, что названо бредом, в логическую цепочку. – Родион чуть сдвинулся с линии прямого броска шаром. – Итак, состоятельный и неженатый господин Бородин приносит в дом целый пуд счастья. Аж две невестки. Матушка его, очевидно давно мечтающая о внуках, готова принять любую. При этом выбор господина Бородина странен до невероятности. Одна барышня – бланкетка, другая – еще числится по тому же Врачебно-санитарному комитету. Вопрос: отчего такой странный выбор? Логичный ответ: обе прекрасно играют на бильярде. Логичный, но недостаточный. Оказывается, одну из них господин Бородин обучил игре на спор. Впрочем, как и другую. Барышни, что называется, спарринг-партнеры. Или партнерши. При этом господин Бородин уверяет, что они не знают друг друга…
– Это правда, они не знали! – вставил Нил. – То есть хочу сказать: не знали, как я представлял их матушке…
– Возможно, – согласился Родион. – Но это не главное. Происходят иные странные происшествия. Господин Бородин составляет задачки, разрешает публиковать их под фамилией Нечаевой. При этом делает все возможное, чтобы бездарная шпагоглотательница выступала на сцене. Дамам шьются туалеты в самом дорогом ателье столицы. Одна из них живет в роскошных меблированных комнатах. Другая не отказывает себе в редких духах. Зачем такие траты? Логичный ответ: дамы потребовали плату за участие в чем-то…
Нил просто ждал, не соглашаясь и не отвергая.
– С этим ясно, – продолжил Родион, не дожидаясь аплодисментов. Не себе, Клавелю, конечно. – Не раскрыт другой вопрос: для чего такие сложности господину Бородину? Быть может, от скуки? Маловероятно, ведь господину Бородину есть чем себя развлечь. Попробуем зайти с другого конца. Назначен решающий матч между барышнями. Варвара превосходит соперницу на голову. Однако бешеный интерес знатоков вызывают ставки на победу заведомо более слабого игрока. И тут появляется некая дама, до тех пор не известная бильярдному миру, которая в порыве щедрости ставит пять тысяч на победу Незнамовой. С чего вдруг? Только если результат ей известен. Вспомним, как развивались события. В решающий момент, когда счет был равным и судьба висела на волоске, Нечаева вдруг делает кикс. Но делает его так грубо и опасно, словно плюет в лицо. Кому? Логика указывает на Липу. Очевидно, понимая это, Незнамова выбита из колеи, не может взять партию, которую в той позиции выиграл бы и слабейший игрок. В итоге Нечаева побеждает. Почему? Быть может, решила выиграть нечто большее. Что происходит с неизвестной, поставившей пять тысяч? Теряет не только их, но и двадцать пять тысяч призовых. Знаете, что в этом странного?
Ответом юному чиновнику полиции стал шквал аплодисментов в дальнем конце зала. Месье Клавель был на высоте. Не смутившись, Родион продолжил:
– Во-первых, со счета госпожи Нечаевой, на который переводились ее гонорары, были сняты все средства, как раз перед матчем. В комнате их не оказалось. Допустим, исчезли бесследно. Но куда более загадочно, откуда взялись еще три тысячи, недостающие до пяти. Случайно не знаете?