«Да, – подумала я, глядя вслед Майклу. – Вижу».
– Я пойду проверю, где Слоан, – сказала я. Майклу мое беспокойство ни к чему. Слоан, по крайней мере, будет рада компании.
Когда я зашла в нашу комнату, меня встретил бодрый грохот техно. Я открыла дверь, почти ожидая, что увижу Слоан в защитных очках, готовую что-нибудь взорвать. «Это помогает мне думать», – объяснила она мне однажды, словно взрывы были разновидностью медитации.
К счастью, однако, в отсутствие нашей подвальной лаборатории она выбрала другую – и менее взрывоопасную – тактику. Она лежала на кровати вниз головой, так что верхняя часть тела свешивалась через край. Пол вокруг в три слоя покрывали чертежи, схемы и нарисованные от руки карты.
– Тринадцать часов, – Слоан перекрикивала музыку, по-прежнему вися вниз головой. Я сделала потише, и она продолжила; теперь ее голос звучал тише и уязвимее. – Если субъект убивает по одному человеку в день, у нас максимум тринадцать часов до следующего убийства.
Бриггс сказал Слоан, что ему нужно, чтобы она вычислила, где он нанесет следующий удар. Она явно приняла это поручение близко к сердцу. Ты хочешь быть нужной. Ты хочешь быть полезной. Ты хочешь что-то изменить, пусть и немного.
Я осторожно обошла бумаги и прилегла на кровать рядом с ней. Вися вверх ногами рядом друг с другом, мы переглянулись.
– Ты справишься, – сказала я ей. – А даже если нет, мы все равно тебя любим.
Мгновение тишины.
– На ней было платье, – прошептала Слоан через несколько секунд. – На той девочке. – Она качнула головой, затем взяла ручку и принялась отмечать расстояния на одной из карт с такой легкостью, будто не смотрела на нее вверх ногами.
У меня сжалось сердце. То, как Слоан сжимала ручку, выдавало, что, даже погрузившись в такой проект, как этот, она не может вытравить из памяти воспоминание о любящем отце и его маленькой дочери.
– На ней было белое платье, – очень тихо сказала Слоан. – Оно было чистое. Ты заметила?
– Нет, – мягко ответила я.
– Дети пачкают белую одежду в течение часа после того, как ее наденут, по крайней мере, в семидесяти четырех процентах случаев, – выпалила Слоан. – Но не она. Она ничего не испортила.
То, как Слоан произнесла слово «испортила», подсказывало, что речь уже не только о детях, которые пачкают одежду. Она говорила о себе. А одежда была только вершиной айсберга.
– Слоан…
– Он привел ее в бар, чтобы угостить вишней. – Ее рука застыла, лицо снова повернулось ко мне. – Он угощал меня вишнями, – добавила она. – Всего однажды.
Слоан могла сказать мне количество вишен, точный день и время, количество часов, которые прошли с того момента, – я буквально видела эту информацию, видела, как она снова и снова прокручивается у нее в голове.
– Тебе поможет, если я скажу, что ненавижу его за тебя? – спросила я. Его. Ее отца то есть.
– А должно? – спросила Слоан, затем наморщила лоб и села. – Я не ненавижу его. Я думаю, может, однажды, когда я стану старше, он сможет не ненавидеть меня.
«Когда ты станешь старше – лучше, нормальной, хорошей», – мысленно дополнила я. Слоан однажды сказала, что она говорила и делала что-то неправильное в восьмидесяти четырех процентах случаев. Тот факт, что ее биологический отец внес свой вклад в то, чтобы преподать ей этот урок – и что она по-прежнему надеялась, что он может однажды испытать хотя бы проблеск симпатии к ней, если она сможет сделать все правильно, – этот факт причинял мне физическую боль.
Я села и обхватила ее руками. Слоан прислонилась ко мне и положила голову мне на плечо на несколько секунд.
– Не говори никому, – сказала она. – Про вишни.
– Не скажу.
Она побыла так еще несколько секунд, потом отстранилась.
– Однажды Аль-Капоне подарил пару вишневых деревьев больнице в качестве благодарности за то, что они вылечили его сифилис. – Произнеся эту примечательную фразу, Слоан снова легла, свесилась с края кровати и принялась рассматривать карты и схемы, разложенные на полу. – Если ты не уйдешь, – предупредила она меня, – существует высокая вероятность, что я расскажу тебе кое-какую статистику про сифилис.
Я скатилась с кровати.
– Принимаю к сведению.
В гостиной обнаружился Майкл, который, видимо, счел возможным вернуться. По причинам, которые я не рискну даже пытаться представить, они с Лией занялись армрестлингом.
– Что… – начала было я, но, прежде чем успела закончить фразу, голос подал Дин:
– Шоу продолжается.
Лия воспользовалось тем, что Майкл отвлекся, и прижала его руку к столу.
– Я выиграла!
Прежде чем Майкл успел возмутиться, она вернулась на свое место на спинке дивана. Я села рядом с Дином. Майкл разглядывал нас пару секунд, затем поднял наушник с пола и встал рядом с Лией.
На экране я увидела руку – вероятно, Бриггса, – которая поднялась и постучала в дверь номера отеля. Я надела наушник как раз вовремя, чтобы услышать, как помощник Томаса Уэсли ответил:
– Я могу вам чем-то помочь?
– Агенты Стерлинг и Бриггс, – сказала Стерлинг за кадром. – ФБР. Мы хотели бы поговорить с мистером Уэсли.
– Боюсь, мистер Уэсли сейчас занят, – ответил помощник.
Выражение лица Лии изобличало его.
– Я буду рад передать сообщение или связать вас с юристом мистера Уэсли.
– Если бы мистер Уэсли мог уделить нам хотя бы несколько минут… – попробовал Бриггс еще раз.
– Боюсь, это невозможно. – Помощник язвительно улыбнулся Бриггсу.
– Все в порядке, Джеймс, – донесся чей-то голос. В следующую секунду на экране появился Томас Уэсли. Его припорошенные сединой волосы были слегка приглажены гелем. На нем был шелковый сине-зеленый халат и почти никакой больше одежды. – Агент Стерлинг. Агент Бриггс. – Уэсли поприветствовал их кивком, словно монарх, благосклонно принимающий своих подданных. – Что я могу для вас сделать?
– У нас всего несколько вопросов, – сказала агент Стерлинг, – касательно ваших отношений с Камиллой Хольт.
– Разумеется.
– Мистер Уэсли, – произнес помощник – Джеймс – с явной неприязнью в голосе. – Вы совершенно не обязаны…
– Отвечать на какие-либо вопросы, на которые я не хочу отвечать, – договорил Уэсли. – Я понимаю. Просто так уж вышло, что я хочу ответить на вопросы агентов. И, – сказал он, снова поворачиваясь к экрану, – я такой человек, который привык делать то, что хочет.
У меня возникло странное ощущение, что он адресует эти слова скорее не агенту Бриггсу, а в камеру.
– Вы переехали в другой отель, – произнес агент Бриггс, вынуждая собеседника поднять взгляд. – Почему?
Безобидный вопрос, единственное назначение которого – не дать этому человеку слишком пристально рассматривать ручку в кармане агента Бриггса.
– В первом была плохая аура, – ответил Уэсли, – и еще это убийство. – Его голос звучал непринужденно, небрежно, но…
Майкл ответил за меня:
– Он волнуется сильнее, чем хочет показывать.
– Вы же понимаете, – ответила ему агент Стерлинг, – что произошло…
– Что произошло убийство и здесь, в «Розе Пустыни»? – бойко проговорил Уэсли, пожав плечами. – Четыре тела за четыре дня в четырех разных казино. Учитывая, что у меня есть выбор, остановиться на пятый день в пятом казино или остаться в четвертом, я выбрал, что во втором случае шансы предпочтительнее.
«Вы всегда учитываете шансы, – подумала я, изучая Уэсли. – И, судя по вашему опыту в бизнесе, обычно выигрываете».
– Можно нам войти? – Этот вопрос задала Стерлинг. Наверное, она тоже просчитывала шансы – в особенности вероятность того, что Уэсли, сам называвший себя донжуаном, с меньшей вероятностью отклонит просьбу агента-женщины.
– У мистера Уэсли сегодня утром есть кое-какие дела, – попытался возразить помощник.
– Джеймс, иди расставь напитки в баре, – лениво приказал Уэсли. – На этот раз по алфавиту.
Бросив на агентов последний мрачный взгляд, помощник Уэсли подчинился. Уэсли широко открыл дверь в свой номер и взмахнул рукой.
– Пожалуйста, – произнес он. – Входите. У меня отличный вид на бассейн.
Через три секунды Бриггс и Стерлинг вошли в номер. Я услышала, как за ними закрылась дверь. И трансляция прервалась.
Глава 22
Шум помех оглушал. Я выдернула наушник. Остальные повторили мое движение.
– Какого… – Когда доходило до ругательств, Лия была одновременно креативной и точной. Она понажимала кнопки на планшете.
Ничего.
Дин встал.
– Либо дальности не хватает, либо что-то блокирует сигнал.
Учитывая, что последний стартап Томаса Уэсли специализировался на технологиях обеспечения безопасности, я бы сделала ставку на второе. Я попыталась написать Стерлинг, но сообщение вернулось как недоставленное.
– Сотовая связь тоже блокируется, – сообщила я.
– Знаешь что, – сказал Майкл, и его глаза сверкнули, – что-то мне захотелось прогуляться. Может, в сторону «Розы Пустыни»?
– Нет, – ровным голосом сказал Дин. – Стерлинг и Бриггс справятся с Томасом Уэсли, с нами или без нас.
Лия задумчиво намотала прядь волос на указательный палец.
– Джуд пошел за едой, – прокомментировала она. – А я слышала, что в «Розе Пустыни» самый большой в мире крытый бассейн.
– Лия, – стиснув зубы, произнес Дин, – мы останемся здесь.
– Останемся, разумеется, – ответила Лия, похлопав его по плечу. – И я совершенно не планирую туда идти, что бы ты ни говорил, потому что я всегда делаю, как говорят. Бог свидетель, я не испытываю ни малейшего желания принимать решения самостоятельно, – восторженно произнесла она. – В особенности, когда приказы отдаешь ты!
Мы пошли к бассейну.
Слоан решила остаться в номере. Учитывая, насколько сильно она переживала, когда ее не брали, я пришла к выводу, что мысль о том, что она не решит задачу для Бриггса, была неприятна ей еще сильнее.
– Неплохо, – объявила Лия, развалившись в шезлонге и подставляя лицо искусственному небу. В масштабном плавательном комплексе «Розы Пустыни» было много народу – и с семьями, и те, кто уединился в зоне только для взрослых – хотя еще не было и полудня.