«Завтра, – мысленно продолжила я, – кто-то умрет».
Джуд по-прежнему не давал нам посмотреть на материалы дела Найтшейда – словно незнание могло защитить нас, хотя он понимал так же хорошо, как и мы, что этот поезд уже ушел. Но Слоан была права – даже запертые в укрытии, с вооруженной охраной, которая следила за каждым нашим шагом, мы могли не только сидеть и ждать.
– Мы знаем, где именно убийца нанесет удар, – сказала я, переводя взгляд со Слоан на остальных. – Мы знаем, что он будет использовать нож. – Слово нож всегда порождало множество ассоциаций. Я позволила тошнотворным воспоминаниям окатить меня, словно волна, а затем продолжила: – Нам нужно больше.
– Забавно, что тебе пришлось это сказать, – произнесла Лия. Она потянулась к пульту от телевизора и включила спортивный канал.
– Лично я, – продолжила она, – не считаю покер спортом.
На экране пять человек сидели вокруг покерного стола. Я узнала только двоих – профессора и Томаса Уэсли.
– Бо Донован в другой группе, – любезно пояснила Лия. – Если ему разрешили участвовать после недавних проблем с законом. Два лучших игрока из каждой группы и одна темная лошадка будут играть завтра в полдень.
– Где? – Слоан опередила меня с вопросом.
– Соревнование проходит в разных казино поочередно, – сообщила она. – Но финал играют в «Мэджести».
– Где именно в «Мэджести»? – спросила я.
Лия посмотрела мне в глаза.
– Угадай с трех раз.
Двенадцатое января. Большой банкетный зал.
– Открыт для всех? – спросил Дин.
Лия кивнула.
– Угадал с первой попытки.
Грэйсон Шоу, наверное, нарушил указания ФБР и возобновил обычную работу казино.
– Отцу следовало меня послушать. – На этот раз голос Слоан не звучал ни тихо, ни печально. В нем слышалась злость. – Я ненормальная, – сказала она. – Я не та дочь, которую он хотел, но я права, и ему следовало меня послушать.
Из-за того что он не послушал ее, кто-то умрет.
Нет. Мне надоело проигрывать. Убийца отнял у меня мать. Теперь человек, который убил дочь Джуда, отнял у нас дом. Он следил за нами, угрожал нам, и мы ничего не могли с этим сделать.
Я не собиралась просто сидеть и ждать.
– Завтра никто не умрет, – обратилась я к остальным. – Никто.
Я посмотрела на экран в поисках ответа, пытаясь заставить мое сознание сделать то, к чему его подготовили генетическая предрасположенность и мамины уроки.
– Кто больше всех радуется своей руке? – спросила Лия у Майкла. – Насмешник или Бука?
Я едва слышала ответ Майкла. Уэсли оделся под стать образу, который хотел создать. Миллионер. Эксцентричный. Распутный. Профессор, напротив, выглядел сдержанным. Он подобрал костюм, в котором можно выглядеть своим среди бизнесменов, а не выделяться за столом.
Точный. Целеустремленный. Сдержанный.
Мы искали кого-то, кто планировал на десять шагов вперед. Тебе нужно девять, и ты неизбежно понимаешь, что с каждой новой жертвой давление будет возрастать. Кто-то, способный планировать так же дотошно, как этот убийца – такой же маниакально пафосный, как этот убийца, гордившийся тем, что делает лучше и больше, – имеет план, позволяющий избегать подозрений.
«У тебя есть алиби, – подумала я, глядя на Томаса Уэсли. – Это ты сообщил ФБР о способностях Тори к гипнозу».
Профессор тем временем выиграл одну раздачу. Уголки его губ тронула легчайшая улыбка. «Ты выиграл, потому что этого заслуживаешь, – подумала я, переключаясь с его точки зрения на точку зрения профессора. – Ты победил, потому что овладел своими эмоциями и просчитал шансы».
В обоих я видела фрагменты психологического портрета субъекта, но я не могла избавиться от ощущения, что чего-то не хватает, какого-то кусочка мозаики, который бы помог интуитивно сказать мне – да или нет.
Я закрыла глаза, пытаясь сосредоточиться и собрать возможные сведения воедино.
– Слоан обнаружила даты Фибоначчи, потому что знала, что наш субъект одержим спиралью Фибоначчи, – наконец сказала я. – Но как ее обнаружил он сам?
Если закономерность была настолько неочевидна, что правоохранительные органы так ее и не обнаружили, не связали друг с другом преступления, которые предположительно совершила эта группа, то как это сделал наш субъект?
Я попыталась пробиться к ответу. Ты знаешь, что они делают. Тебе нужно их внимание. Но есть и нечто большее. Ты хочешь получить то, что тебе причитается. Эти убийства – не просто способ привлечь внимание. С точки зрения группы, для которой важно оставаться в тени, это нападения.
– Скажите Бриггсу и Стерлинг искать травму в прошлом, – сказала я. – Может быть, кто-то из этого дела связан с жертвами в одном из предыдущих.
Чтобы найти закономерность, тебе нужно быть одержимым. Я знала, что это за одержимость, и знала это хорошо. Может быть, они что-то у тебя отняли. Может быть, теперь ты возвращаешь это себе.
– Еще им нужно посмотреть на членов семьи подозреваемых. – Дин знал, что такое одержимость, так же хорошо, как и я, пусть и по другим причинам. – Возможно, мы ищем родственника члена секты – ребенка, брата, сестру, которых не приняли в группу.
Чтобы сделать такое, чтобы вложить столько времени, усилий, расчетов, стремясь привлечь внимание этой группы… Это личное. Иначе и быть не может.
Ты хочешь быть одним из них и одновременно хочешь их уничтожить. Ты хочешь власти, которой у тебя не было.
Ты хочешь получить все.
– Это всегда личное, – сказал Дин, мысли которого шли по тому же пути, что и мои. – Даже если нет.
– Есть и другие дела, – тихо сказала Слоан, сцепив руки перед собой. – Другие жертвы.
– Жертвы, которых не нашла твоя программа, – сказала я.
Повисла долгая пауза.
– Не исключено, – пробормотала Слоан, – что вчера мне стало скучно и я написала другую программу.
Холодок пробежал по моей коже и забрался глубже. Одно дело – составить психологический портрет убийцы из Вегаса, но секта – нечто совершенно иное. Послание, которое Найтшейд отправил Джуду, – что бы в нем ни было, – самим фактом своего существования отчетливо сообщало одно.
Кем бы вы ни были, куда бы вы ни отправились, как бы хорошо вы ни были защищены, мы вас найдем.
Джуд был прав, когда попытался отстранить нас от расследования. Он был прав, пытаясь остановить нас, прежде чем мы заберемся слишком глубоко.
Но уже слишком поздно. Мы не можем забыть то, что увидели. Мы не можем делать вид. Мы не можем перестать смотреть, а даже если бы и могли…
– Что нашла твоя программа? – спросила Лия у Слоан.
– Вместо того чтобы сканировать базы данных правоохранительных органов, я запрограммировала ее на сканирование газет. – Слоан поменяла позу и уселась, скрестив ноги. – Несколько крупных изданий в последнее время работали над оцифровкой своих архивов. Добавь базы данных исторических обществ, файлы библиотек, виртуальные хранилища нехудожественных текстов – и получишь настоящую сокровищницу информации. – Она сплела руки перед собой. – Я не могла использовать те же параметры, поэтому просто искала убийства в даты Фибоначчи. Потом разбирала результаты вручную.
– И? – спросил Дин.
– Я нашла несколько недостающих дел, – сказала Слоан. – Большинство не были идентифицированы как серийные убийства, но дата, год и метод вписываются в закономерность.
Некоторые субъекты умели скрывать свои деяния лучше других.
– Нужно рассказать Стерлинг и Бриггсу про эти дела, – сказала я. – Если мы считаем, что убийца из Вегаса может быть связан с каким-то из них…
– Есть кое-что еще, – перебила Слоан. – Закономерность уходит в прошлое куда дальше пятидесятых. Как минимум одно подходящее дело зафиксировано в конце девятнадцатого века.
Больше века.
Что бы это ни было, кем бы ни были эти люди – они занимались этим уже очень давно.
Передавали традицию. Из десятилетия в десятилетие, из поколения в поколение.
Лия вдруг толкнула Майкла к стене, прижав его так, что его руки оказались задраны вверх.
– Неподходящее время и место, правда, – сказал Майкл.
– Да что с тобой не так? – спросила Лия тихо и зло.
– Лия? – произнесла я. Она не обратила на меня внимания; не отреагировала, и когда Дин окликнул ее по имени.
– Прекратил бы уже! – выкрикнула Лия. Она прижала правую руку Майкла к стене своей левой, а правую поднесла к его рукаву. Его глаза сверкнули, но, прежде чем он успел защититься, она резким движением задрала его рукав.
– Тебе просто обязательно нужно было пойти со мной, да? – выплюнула Лия. – Ты не дал мне уйти из того отеля одной. Ты мне не нужен был там. Я не хотела, чтобы ты там был.
Мой взгляд опустился на руку Майкла, которую обнажило движение Лии. Воздух вышибло из легких, словно на меня обрушился бетонный блок.
На руке Майкла, выпуклые, словно сыпь, проступали четыре красные цифры.
7761.
Ты
Ты предусмотрел все сценарии. Ты видишь на десять ходов вперед. Этого не должно было случиться.
Тот, кого ты отметил, забронировал номер до конца недели. Он не должен был уехать.
Девять.
Девять.
Девять.
Число стучит у тебя в висках. Сердце бьется быстрее. Ты ощущаешь, как распадается твой план, как он превращается в пыль. Вот что бывает, когда пытаешься все предусмотреть. Вот что бывает, когда сдерживаешься. Ты тот, кем ты себя считаешь? Или нет?
– Это я. – Ты произносишь это вслух. Тебе приходится собрать всю волю, чтобы не закричать. – Это я!
Осложнение – это просто осложнение. Новая возможность. Забрать то, что ты хочешь. Сделать то, что ты хочешь. Стать тем, кем тебе предначертано.
Ты прижимаешь кончик ножа к животу. Капельки крови на поверхности.