Для Бо адвокат был чужаком. Он не знал, почему его клиент совершил то, что совершил. Он не знал, что толкнуло его на убийства. Мы делали ставку на то, что Бо и не захочет, чтобы он узнал.
Бриггс одну за другой доставал из папки фотографии. Убийства – но не дело рук Бо.
– Утопление. Огонь. Закалывание. Удушение.
Бо заметно занервничал.
– Нож. – Бриггс помолчал. Пока что схема, которой следовал Бо, дошла до этого пункта. – Шестую жертву ты собирался забить до смерти. – Еще одно фото.
Этого ты не ожидал. Ты не ожидал, что ФБР знает. Бо побледнел. ФБР не может знать.
Ты хотел лишь намекнуть на древние тайны. Привлечь их внимание. Чтобы они тебя заметили.
Ты абсолютно не хотел, чтобы это зашло настолько далеко.
– Седьмым должен был быть яд, – продолжал Бриггс. Он положил последнее фото. На нем была женщина – светловолосая, зеленоглазая, с лицом скорее необычным, чем красивым. Она лежала на спине. На губах запеклась кровь. Тело скрючено. Она вырвала собственные ногти.
Я сглотнула, вспоминая, что Джуд говорил о яде Найтшейда. Невозможно обнаружить. Нет противоядия. Мучительная смерть.
– Она была моей лучшей подругой. – Агент Стерлинг дотронулась до края фото Скарлетт. – Они забрали кого-то и у тебя?
– Они? – переспросил адвокат. – О ком вы? – Он сердито показал на фото. – Что все это значит?
Бриггс пристально смотрел на Бо.
– Мне самому ответить на этот вопрос? – спросил он. – Объяснить ему, почему я показываю тебе эти фото?
– Нет! – Возглас Бо походил на рык.
«Ты ничего не рассказываешь чужакам. – Я вспомнила, что Лия говорила о ментальности сект. – Ты не делишься с другими знанием, которого они недостойны».
– Выйдите, – сказал Бо своему адвокату.
– Я не могу просто…
– Я клиент, – сказал Бо. – И я вам говорю – выйдите. Немедленно.
Адвокат ушел.
– Вы совершенно не обязаны говорить с нами в отсутствие адвоката, – произнес Бриггс. – Но, опять же, я не уверен, что вы хотите, чтобы он услышал об этом. Не уверен, что вы хотели бы, чтобы хоть кто-то услышал об этом. – Бриггс помолчал. – Вы были правы, когда сказали, что у нас может быть недостаточно материалов для обвинения.
Стерлинг продолжила с того места, где он остановился:
– Но достаточно для суда.
– Двенадцать присяжных, – произнесла она. Я поняла, что она хочет сделать акцент на числах в соответствии с его образом мыслей. – Десятки журналистов. Семьи жертв тоже захотят присутствовать…
– Они вас уничтожат, – сказал Бо.
– Так ли? – спросила Стерлинг. – А может быть, они уничтожат тебя.
Эти слова достигли цели. Я увидела, как Бо дергает наручники, пытаясь скрыть нервное желание оглянуться.
– Расскажите ему историю, – посоветовал агентам Дин. – Начните с того дня, когда кто-то нашел его в пустыне.
Мы с Дином привыкли использовать наши способности, чтобы находить убийц. Но профайлинг помогает и ломать их.
– Давай я расскажу тебе историю, – произнес Бриггс на экране. – Это история о маленьком мальчике, которого нашли в пустыне полумертвым, когда ему было шесть лет.
Бо задышал быстрее.
– Никто не знал, откуда он, – продолжил Бриггс.
– Никто не знал, кто он, – сказала я. Бриггс повторил мои слова, обращаясь к Бо.
Мы не знали точно, как Бо провел эти годы, но у Дина была теория. Несколько дней назад я задумалась о том, что Дин в какой-то степени видел в Бо себя. Я подумала, если субъект был молод, его профиль был бы похож на учеников Дэниела Реддинга.
Ты не просто случайно наткнулся на закономерность. Ты знал, что искать. Ты всю жизнь ее искал. И причина этого – в первых шести годах твоей жизни.
– Вы не знаете, о чем говорите. – Голос Бо был не громче шепота, но он отчетливо разносился вокруг. – Вы не можете знать.
– Мы знаем, что ты им не подошел. – Стерлинг решила нанести последний удар. Убийства, которые совершал Бо, должны были вывести схему, которой следовала секта, на новый уровень. Он обращался к ним, нападал на них, показывал, что он достоин. – Они оставили тебя умирать. Ты оказался для них недостаточно хорош. – Стерлинг помолчала. – И они были правы. Посмотри на себя. Тебя поймали. – Ее взгляд скользнул по его оранжевому комбинезону, по наручникам. – Они были правы.
– Вы понятия не имеете, кто я, – сказал Бо. Его голос дрожал от переживаний. – Вы понятия не имеете, на что я способен. И они тоже. Никто не знает. – С каждым словом его голос становился громче. – Я был рожден для этого. Остальные – их призывают, когда они уже взрослые, но девятый всегда рождается внутри. Дитя братства и Пифии – кровь от их крови. Девять.
– Он произносит «Девять» как имя, – отметил Дин. – Титул. Скажите ему, что он ему не принадлежит. Скажите ему, что он его не заслуживает.
– Ты не Девять, – сказала Стерлинг. – И никогда им не станешь.
Бо поднял закованные в наручники руки к горлу. Вцепился пальцами в рубашку и резко дернул ее вниз. Под ней, на его груди, открылись неровные порезы, едва зажившие, уже начавшие превращаться в шрамы.
Семь кружков, которые образуют семиугольник, а в центре – крест.
У меня перехватило дыхание. Этот символ – я знала его.
– Семь мастеров. – На лице Бо читалось напряжение, его голос был исполнен ярости. Он провел пальцами по внешней стороне семиугольника. Семь кругов. – Пифия. – Он прижал палец к ране и провел им по вертикальной линии креста. Его рука дрожала, но он повторил то же движение и по горизонтали. – И Девять.
Символ. Я знала этот символ. Семь кругов вокруг креста.
Я видела его – на крышке простого деревянного гроба, который нашли на перекрестке рядом с грунтовой деревенской дорогой.
– Ты хочешь оказаться Девятью, – сказала агент Стерлинг, продолжая давить. Я ощутила, как немеют мои руки и ноги. Тьма застилала поле зрения.
– Дин, – сдавленно всхлипнула я.
Он мгновенно оказался рядом.
– Я вижу, – сказал он. – Сделай вдох ради меня, Кэсси. Я вижу.
Символ, который Бо вырезал на собственном теле, – он был и на гробе моей матери. Невозможно. Двадцать первое июня. Это не дата Фибоначчи. Мама погибла в июне.
На экране было видно, как дрожат руки Бо. Его пальцы напряглись. Вцепились в шею. Спина изогнулась. А потом он в конвульсиях рухнул на пол.
Он кричит. Я отметила этот звук, словно он доносился откуда-то издалека. Он кричит.
А потом в его горле заклокотало, он захлебывался кровью, которая лилась у него изо рта, а ногти яростно царапали то пол, то собственное тело.
Яд.
– Дыши, – повторил Дин.
– Нам нужна помощь! – крикнула Стерлинг. Бо кричит, Стерлинг кричит – наконец конвульсии прекратились. Наконец Бо застыл неподвижно.
Семь кругов, семиугольник вокруг креста.
Я заставила себя втянуть воздух. А потом еще раз и еще.
Потрескавшиеся губы Бо шевельнулись. В последний момент сознания он посмотрел на Бриггса.
– Не хочу, – с трудом проговорил он. – Я не хочу, не желаю быть Девятью. – Он говорил как ребенок.
– Тебя отравили, – сказал ему Бриггс. – Ты должен сказать нам…
– Я не верю в желания, – прошептал Бо. А потом его глаза закатились, и он умер.
Глава 60
Бо отравили. Я мысленно повторяла эти слова, но не понимала их. Секта убила его, Найтшейд убил Бо. А до того Бо вырезал символ у себя на груди – символ, который кто-то другой вырезал на гробе с останками моей матери.
– Моя мама умерла не в дату Фибоначчи, – сказала я. Это было в июне. В июне нет дат Фибоначчи, и в июле тоже…
Какая-то часть меня понимала, что Майкл и Лия смотрят на меня, что Дин обнимает меня, что мое тело прижимается к нему.
Мама исчезла пять лет назад – в июне будет шесть. Человек, который напал на нее, использовал нож. В тот год это был яд. В их схеме это был яд. Убивал Найтшейд. Нож был в Нью-Йорке, за шесть лет до того. Следующий раз нож должен был появиться только через двадцать один год.
Гибель моей матери не вписывалась в схему – но почему тогда на крышке ее гроба оказался этот символ?
Я высвободилась из объятий Дина и подошла к компьютеру. Открыла фотографии – темно-синюю шаль, кости, мамино ожерелье. Я снова и снова нажимала на клавиши, пока не нашла фотографию этого символа.
Лия и Майкл подошли ближе.
– Это…
– Семь мастеров, – сказала я, заставляя себя обвести рукой окружности, образующие внешний контур символа. – Пифия. – Вертикальная линия. – И Девять.
– Семь мастеров. – Слоан появилась в дверях, словно ее призвало само упоминание чисел. – Семь кругов. Семь способов убивать.
Я оторвала взгляд от экрана и посмотрела на нее.
– Мне все было непонятно, почему способов убивать только семь, – сказала она. Лицо у нее было бледное, а глаза опухли. – А не девять.
Три.
Трижды три.
Трижды трижды три – но способов убивать только семь.
Потому что в этой группе – что бы она собой ни представляла, сколько бы лет ни насчитывала ее история – было девять участников. Семь Мастеров. Пифия. И Девять.
– Бо Донован мертв, – сообщила Лия Слоан. – Яд. Вероятно, дело рук Найтшейда.
Слоан разгладила рубашку, которую подарил ей Аарон. Она слегка дрожала, но сказала только:
– Может, этот цветок был для него.
Белый цветок на фотографии, которую Найтшейд прислал Джуду. Белый цветок. Какое-то воспоминание не давало мне покоя, как еда, застрявшая между зубами. Найтшейд всегда посылал своим жертвам соцветие белой белладонны. Белые. Белые цветы.
Я прошла на кухню, порылась в вещах, пока наконец не нашла то, что искала. Достала конверт с уликой, открыла его, вынула фото.
Это не белая белладонна. На фотографии, которую получил Джуд, был вовсе не белый цветок. Это было фото бумажного цветка.