В какой-то момент я снова задремал. И проснулся, ради разнообразия, не из-за холода. За дверью раздались шаги, после чего открылось окошко в двери.
Свет резанул по глазам так, что они начали слезиться. Я моментально закрыл их руками, чтобы защитить. Слишком ярко!
— Жри давай! — Раздался злой голос. — У тебя десять минут!
Чёрт! Да, я хочу жрать!
Через силу открыл глаза, и с трудом разглядел полку у окна в двери. И там поднос со стаканом.
Высоко, но надо дотянуться… Всего десять минут?
Как можно скорее подполз, и попытался дотянуться одной рукой. Но так тяжело и неудобно. Если продолжу, точно уроню. Значит надо двумя руками.
Не с первого раза, но получилось забрать поднос с полки, и тогда стало видно, чем они решили накормить меня. Это какая-то странная каша, непонятно из чего сделанная, консистенции густого клея. И вода.
Понюхал воду, вроде бы нормальная. Но желудок просит еды, и я тогда понюхал кашу. Не понятно, чем пахнет. С отвращением я закинул ложку каши в рот. Гадость на вид, на вкус оказалась ещё хуже. Проглотить это, не стал даже пытаться, выплюнул всё обратно, и даже немного прополоскал рот водой, одним глотком, который тоже сплюнул. Остальную воду допил.
— Верни поднос, иначе без ужина останешься! — Раздался всё тот же голос из-за двери.
В последний момент сдержался, чтобы не послать говоруна, с его ужином. Но вовремя подумал, что тогда и воды не дадут… Поэтому молча взялся поудобнее, и вернул поднос, который сразу же исчез; полка поднялась, закрыв собой окно, моментально вернув тьму.
«Борьба света и тьмы» — Промелькнула мысль. — «Только-только привык к свету, как снова привыкать к темноте.»
Странным образом, именно этот момент не вызвал никаких эмоций, всего лишь констатация факта. Хотя, я, наверное, просто устал, так как снова задремал, забившись в свой угол. И даже дрожь от холода, в этот раз не помешала.
Несколько раз я просыпался, и снова засыпал. А просыпался от своего собственного кашля. Ещё заболеть не хватало, для полного счастья…
Решив немного согреться, я снова пополз по камере. Успел сделать пару кругов, как услышал шаги за дверью.
«Уже ужин?» — Удивился я. — «Думал меньше времени прошло.»
— Выйти на середину камеры. — Раздался строгий голос.
«Странно, в прошлый раз этого не просили.» — Удивился я ещё больше, но от греха подальше, выполнил требование.
Видать за мной как-то наблюдали, так как стоило мне оказаться в центре, как дверь распахнулась. Свет снова резанул по глазам, и в этот раз гораздо сильнее, чем в прошлый. Я моментально защитил их ладонями.
Что происходит, я мог только слышать. Раздались шаги, и двое остановились по бокам от меня. Затем услышал какой-то скрип. Меня подхватили за подмышки, посадили на каталку, и зафиксировав руки, вывезли из камеры. Это стало понятно по ощущению движения, а также, количеству света, пробивающегося сквозь закрытые веки.
Свет перестал приносить боль только на подъезде к кабинету. И я осмелился открыть веки. Нового ничего не увидел, всё тоже самое. Ну, разве что, за исключением каталки. Я своё кресло считал старым и отстойным… Так вот: то, на чём меня перемещали сейчас, ещё хуже! Такое ощущение, что ради меня прошерстили ближайшую свалку, в поисках максимально отстойной коляски. Интересно, это специально так придумано, чтобы не возникало желание её украсть?
За такими размышлениями меня завезли в кабинет и освободили руки. Это оказался другой кабинет, но действующие лица остались всё те же. Точнее одно лицо, что было у меня дома.
— Поговорим? — Предложил он.
Отвечать ему не стал. Не думаю, что если откажусь и попрошу отпустить меня, то он так и сделает. Или сделает? Может попробовать?
— Ладно. — Заговорил он официальным тоном, не дождавшись от меня ответа. — Нелли Марш-Боровская похищена сразу после встречи с тобой в ресторане…
— Что⁉ — Поражённый перебил я его.
— Она похищена. — Продолжил он говорить, дав знак сопровождению, что всё хорошо. — И все улики указывают на тебя.
Что он сказал? Поражённый известием о похищении, я не сразу сообразил, что именно было сказано в конце. А когда до меня это дошло, не поверил своим ушам.
— Вы сказали, что это я похитил её? — Задав свой вопрос, я скосил глаза на свои ноги… — Но как я смог бы?
— С помощью подельников. — Отвечая, он по-птичьему наклонил голову, наблюдая за моей реакцией.
— Но… Зачем мне это?
— По моей информации, ты ухаживал за нею.
— Да не было такого. Мы виделись всего пару раз. — Покачал я головой. — А потом она меня послала.
— Ты обиделся на это?
— Ещё бы! Она сказала что её гардероб стоит больше, чем я со своей квартирой! — Возмутился я.
— И ты решил отомстить. — Констатировал он.
— Что? Нет! Зачем мне мстить⁉
— А вот у меня другая информация… — Покачав головой, проговорил он, и повернул ко мне монитор, включив какую-то запись.
На записи сижу я, уткнувшись лицом в ладони, в окружении своих питомцев. И если себя я не узнал, мало ли что за литорг на видео. То вот Умку с Серым я узнал моментально, хоть они тут ещё маленькие. А я ещё без доспеха.
Странно, вот сколько уже играю этим персонажем, а покажи его, и не узнаю без питомцев. Оправданием может послужить отсутствие зеркал. И все разы, когда видел своего перса, всегда были чьими-то видеороликами. Интересно, а зеркал в игре действительно нет, или просто мне не попадались.
Но возвращаясь к видео. Сижу я на нём, а рядом петы сидят, и с интересом наблюдают. Внезапно я вскакиваю, и задрав голову повыше, заорал! Одновременно с этим, начав угрожать небу кулаками.
— Ты слышишь меня? Уверен, что слышишь. Так вот знай, зря ты так сделала!
Сразу после этой фразы, видео закончилось.
Чёрт. Я помню, что что-то подобное было, но чтобы так… Это же пипец, как стрёмно!
— Как известно, это произошло сразу после разговора с Нелли Марш-Боровской, и обращалось именно к ней. — С каждым его словом, я сжимался всё сильнее, ожидая нового избиения; ведь по всему выходит, что я действительно виноват. — Тогда ты решил похитить её?
— Нет. — Тихонько пискнул ему в ответ, придавленный осознанием происходящего. Меня, получается, реально считают виноватым? — Это просто со зла было. Я не хотел ничего плохого.
— Следующее ваше общение произошло, когда ты лежал в больнице. И по заявлению свидетелей, вы сильно поругались.
Он пододвинул мне лист, на котором некая Нефёдова Лиана Юрьевна, утверждает, что я сильно накричал на Нелли. А когда эта самая Лиана попыталась меня успокоить, то я и на неё накричал.
— Это показания медсестры, ставшей невольной свидетельницей вашей ссоры. — Пояснил написанное следак (я вспомнил, как дед их называл). — После этого, когда тебя избили гопники, ты решил обвинить в этом Нелли Марш-Боровскую.
— Но это и правда она их подослала! — Тихонько пробормотал я, пытаясь оправдаться. — Даже видео есть.
— На видео, которое ты упомянул, чётко видно, что речь шла о разговоре, и ничего более. И показания друзей избившего тебя, говорят о том, что избивать тебя никто не планировал.
И он пододвинул мне очередную бумажку, подтверждающую сказанное. Из этих показаний, выходит, что меня никто не поджидал, и попался я им, чисто случайно. Они просто встретились на той остановке, и ждали автобус, как появился я. Вспомнил обо мне Сивый, когда увидел, и он же стал инициатором нашего разговора. И уже в процессе, слетел с катушек.
— Но она рассказала им обо мне. — Снова попытался я оправдаться.
— И что в этом плохого? — Удивленно воскликнул следак. — Девочка просто хотела выговориться, после того, как ты на неё наорал!
— Я не орал. — Возразил я почти шёпотом.
— Есть свидетели. — Вздохнул он. — После этого случая, ты продал квартиру, и переехал поближе к Москве, в которой она учится. Ты знал, где она учится?
— Нет. — Покачал я головой. На что следователь молча включил мне очередное видео, из кафе Агат. Вспомнил, она говорила, а я забыл. Что сразу решил озвучить. — Я не помнил этого.
— Теперь понимаешь, что тебе не отвертеться? — Проигнорировал мои оправдания следак. — Поэтому мой тебе добрый совет, пиши признание! Как ты обиделся, и решил отомстить. Как начал планировать похищение…
— Но я не планировал! — Вскричал возмущённо, за что сразу же словил подзатыльник от стоящего рядом урода.
— Не надо упираться, Сергей. — Покачал головой следак, пододвинув ко мне чистый лист бумаги и ручку. — Без признания, ты сядешь минимум на сорок лет. Сейчас с похитителями очень строго обращаются. А напишешь признание, будет засчитано как сотрудничество со следствием, и срок сократится до пятнадцати.
— Но я правда не планировал. — Чуть ли не плача от обиды, я словно мантру повторил своё оправдание. — Почему вы не верите мне?
— Оставьте нас. — Попросил следак моё сопровождение.
— Но… — Попытались ему возразить.
— Уж не думаешь ли ты, что инвалид сможет что-то сделать со мной, и сбежать? — Саркастически спросил следак, картинно подняв одну бровь.
Когда мы остались наедине, следователь подошёл вплотную ко мне, и наклонившись к самому уху, очень тихо зашептал.
— Я тебе сейчас ничего не говорю. Тобой интересуются. И тюрьма для тебя, сейчас спасение. Даже если ты не участвовал в похищении, то выдумай своё! Подумай об этом.
И резко выпрямившись, не давая мне хоть что-то сказать, с криком «Пиши сука!», прописал мне в челюсть. Я аж язык прикусил. Затем ещё раз, в живот. Мой многострадальный живот… И снова в челюсть. Затем позвав сопровождение, отправил снова в камеру.
Тварь! Зачем же бить? Теперь ещё и по лицу. Почему каждый норовит избить меня? За всю жизнь меня столько не били, сколько за один день здесь. И эти слова следака, что это? Очередной приём? Или правда? Кто может быть таким страшным, что аж следак боится его? И при этом, из тюрьмы достать не сможет?
Отвезли меня снова в камеру без света, сбросили с каталки на пол, и ушли. Всё это делали они так буднично, так привычно, словно только этим целыми днями и занимаются…