Айман согласился, что, упорствуя, мы в лучшем случае окажемся кормом для акул. Он по-прежнему видел во мне дьявола Ваалана. Рыбак сказал, что тоже придумает себе липовое имя.
Через пару часов мы уже были переведены в нормальную каюту, предварительно подписав «контракт» на рабство. Но я недооценил капитана Думису Клейтона: когда я английскими буквами подписал контракт именем Ваалан Налаав, он, тщательно прижав большой палец моей руки к подушке для печати, поставил оттиск на бумаге. Та же процедура повторилась с Айманом, который выбрал себе имя Рахмет Лолейни.
Думиса усмехнулся, прочитав наши имена, и сказал, скаля в улыбке большие белые зубы:
— С этого момента вас зовут Уайт и Браун, пока не рассчитаетесь со мной. Не думайте, что я вам так легко поверю, за вами будут следить трое вооруженных людей и зарубят вас при малейшем подозрении. Но вас будут хорошо кормить, и доктор Нбеле будет вас лечить, пока не прибудем в Дурбан.
С этими словами капитан нас покинул. Выглянув за ним, Айман убедился, что трое здоровенных негров с мачете караулят нас.
Если не считать, что мы были в плену, положение наше было сносным. Кормили четыре раза в день по наставлению доктора, который сказал, что для скорейшего восстановления мне нужна энергия. Нам разрешали прогуливаться на палубе второго уровня, наверх подниматься было запрещено. На этой технической палубе стояло много незнакомых мне станков, каких-то огромных установок, похожих на буровые. Все они были прикреплены тросами к металлическим кольцам на полу и на бортах и стояли, натянутые на тросах. Эти тросы создавали целую преграду. При движении их приходилось огибать. На следующее утро, после добровольно-принудительного попадания в рабство, нас посетил доктор Нбеле, имя которого я не мог запомнить. Медицинский стетоскоп казался в его руках игрушечным. Выслушав меня, он удовлетворенно хмыкнул:
— Повреждений легких нет, ребра срастутся, если не делать резких движений. Я распоряжусь, чтобы вам давали больше пищи с минералами. А пока попьешь это, по две таблетки утром и вечером, — с этими словами он вручил мне пузырек с таблетками, на котором была наклеена бумажка «calcium carbonate».
На третий день путешествия мне было значительно лучше. Если не делать резких движений боли не было совсем. Спать уже получалось, не просыпаясь от болевых ощущений. Айман даже начал отъедать морду на такой обильной диете, рыбак практически никогда не ел вволю в прежние времена. Я тоже чувствовал, как восстанавливаюсь, если бы путешествие продолжилось еще дней десять, думаю, пришел бы в отличное физическое состояние.
Рано утром пятого дня нас разбудил протяжный гудок корабля. Прильнув к иллюминатору, я ничего не увидел, наше окошко выходило в сторону моря. Но корабль сбросил ход, вибрация пола каюты пропала.
Умывшись, мы вышли в коридор, где нас всегда ждал почетный караул почесух в яйцах. Нет, серьезно, когда бы я их ни видел, одна рука у них всегда почесывала в паху сквозь ткань шорт.
Я мысленно поблагодарил местных лобковых вшей, не трогавших мои гениталии, пожелал им плодотворно размножаться и замучить до смерти всех негров на Африканском континенте. Я, конечно, не расист, но с момента контакта с черными — начиная с пиратов сомалийцев и заканчивая южноафриканскими вшивыми обезьянами — ничего хорошего от них не видел.
— Зайдите в каюту. Вас позовут, когда придет время схода на берег, — от троицы отделился один и, поигрывая мачете, указал нам на каюту.
«Чтоб тебя геморрой посетил», — пришлось ограничиться проклятиями про себя и вернуться в каюту.
До самого обеда ничего не происходило. Судя по тишине, мы стояли на якоре на рейде. В обед нам принесли еду, во время поглощения которой нас посетил сам Думиса.
— Через пару часов на корабле будут таможенники, — Думиса стоял в дверях, прислонившись к косяку. — Чтобы вы не выкинули номер с таможенниками, доктор добавил в вашу еду яд, медицинский препарат, который начнет действовать через несколько часов. Если вы обратитесь за помощью к таможенникам, то прежде, чем вас доставят в больницу, если вообще доставят, вы умрете.
Думиса сделал паузу, вглядываясь в наши лица. Убедившись, что его слова достигли наших ушей и мы слушаем со страхом, продолжил:
— Если вы поведете себя правильно, и мы спокойно сойдем на берег, Абибонго введет вам противоядие, что сразу нейтрализует действие яда. Я не хочу вашей смерти, вы мне должны денег. Все понятно?
Мои мозги скрипели от попытки разобраться в его словах: это блеф или мы реально отравлены? Сколько времени пройдет, пока таможенники поверят, что мы жертвы кораблекрушения, свяжутся с властями, доставят нас на берег? Сколько времени пройдет, пока мы попадем в госпиталь, где возьмут анализы, определят яд и найдут противоядие? И каково состояние местной медицины? Это же не Европа, а чертова жопа африканского континента. Взвесив все варианты, я решил не рисковать, отвечая за нас обоих.
— Все понятно, капитан. Вы, подонок, может, вы и блефуете, но мы не поднимем шума. Где гарантия, что мы получим противоядие на берегу? Одно вам могу обещать, господин Думиса. Я не умру, пока не убью вас.
Горилла только расхохоталась на мои слова, сравнив в голове наши габариты: он был выше, сильнее меня и тяжелее примерно на пятьдесят килограммов.
— Ваша гарантия противоядие — мой интерес получить деньги. С вашей смертью мне их никто не даст. А насчет подраться, — он сделал паузу, окидывая меня взглядом, — как только мой долг будет выплачен, мы это устроим. Посмотрим, чего ты стоишь без армии, полиции и огнестрельного оружия.
Капитан покинул нас, больше не притронувшихся к еде. Незачем увеличивать порцию яда, если она отравлена.
Визит таможенников произошел через два часа. Это были четверо офицеров с двумя рядовыми: окинув беглым взглядом нашу каюту, офицер осведомился у капитана, сопровождавшего таможенников, о нашем статусе. Услышав, что мы его работники, сопровождающие хозяина в поездке, офицер удалился, даже не потребовав удостоверений личности. Остальные офицеры тем временем смотрели документы и проверяли корабль на других палубах.
В присутствии таможенников наше передвижение по судну не ограничивали, хотя троица негров все время была рядом, но, правда, без мачете. Если бы нас не отравили, я бы не упустил такую возможность обратиться за помощью, теперь же оставалось только ждать обещанного противоядия.
После окончания таможенного досмотра и ухода проверяющих, нас сопроводили на верхнюю палубу, откуда открывался вид на порт города Дурбан. Мы находились в гавани, очертания берегов которой напоминали многоугольник с двумя пирсами, вдававшимися в море. Множество разгрузочных кранов говорили о мощности порта, хотя он явно уступал размерами порту Джидды. В гавани стояло несколько кораблей, ожидавших выгрузки, потому что в данный момент шла разгрузка танкера и трех гигантских контейнеровозов.
К кораблю причалил небольшой моторный катер, за рулем которого сидел иссиня-черный молодой парень с лысой головой и черными белками глаз. Думиса и он радостно приветствовали друг друга, парень показал на нас, спустившихся в катер вслед за Думисой и доктором Нбеле. Язык, на котором они говорили, был похож на карканье ворона, ни одного знакомого слова я не услышал. С нами сели те трое негров, что все время пасли нас на судне.
Дав задний ход, катер отплыл от судна и затем, описав широкую дугу, устремился вглубь гавани, минуя пирсы и небольшую отмель посередине, на которой стоял маяк. Минуты через три мы сбросили ход и подплыли к причалу, который был не для грузовых кораблей.
— Противоядие, — напомнил я Думисе.
Он усмехнулся и, ничего не ответив, продолжил разговор с встречавшим нас на катере пареньком. Мы вышли на берег, вокруг сновали полуголые черные. Босоногие, они с удивительным проворством шастали по набережной с грузами тюков на голове, толкая тележки, или просто порожние.
Доктор Нбеле дотронулся до моего плеча:
— Сейчас сделаем укол, время еще есть.
Мы пошли за Думисой. Уйдя с набережной, прошли около двухсот метров среди добротных каменных домов в колониальном стиле. За очередным поворотом, прижатый к обочине, стоял «Лендровер Дефендер», рядом курили двое парней в униформе оливкового цвета, в рубашках с короткими рукавами и шортами до колен.
Пригласив нас в машину, Нбеле поставил на сиденье медицинский саквояж, из которого вытащил шприц с жидкостью. Не продезинфицировав место укола, он снял колпачок и бодро воткнул мне его в плечо, а затем повторил процедуру с Айманом. Захлопали двери. Сам доктор, закрыв свой саквояж, вышел.
Я поискал глазами Думису, чтобы выяснить детали предстоящей работы, но веки тяжелели, и в тот момент, когда машина тронулась с места, я просто отключился.
Глава 9. Блумфонтейн
Открываю глаза, морщась от яркого света лампы на потолке. Немного привыкнув, оглядываюсь. Помещение ангарного типа, дощатый пол, рядом сопит Айман. Тихонько звякает что-то. Смотрю на руки, охваченные браслетом. Тонкая металлическая цепочка идет вниз и крепится к кандалам на ногах. Такое видел только в американских фильмах, когда показывали этапирование особо опасных преступников.
Приложив усилие, сажусь. Браслеты, связывающие руки, не совсем браслеты, точнее, запястья охватывают типичные браслеты, но цепочка, соединяющая их, больше полуметра. Точно такие же браслеты и на ногах, между собой они соединены цепочкой, тонкой, но прочной на вид. Хитроумная система, полностью контролирующая человека.
Как я сюда попал? Последнее, что помню — мерзкое лицо доктора Нбеле после укола противоядием. Ищу Аймана, который лежит сзади меня, еще не пришедший в сознание. Толкаю его, пытаясь разбудить. Он мычит, но просыпаться не спешит.
Кроме нас двоих, в ангаре никого нет, но слышатся голоса снаружи на незнакомом языке. Наконец сомалиец просыпается и садится, недоуменно хлопая глазами.
— Алекс, мы где? Я ничего не помню!
— Не знаю, Айман. Снаружи люди, как зайдут спрошу.