Я молча думал над услышанным, теперь понятно было дикое чувство голода.
— Нат, у нас есть еда? И как далеко мы ушли от места стычки?
— Есть немного сушеного мяса и воды. В машине вчера было только это, но у нас теперь есть винтовки, есть пистолет и есть обувь для всех. Вот твоя пара, — африканер снял с плеча кроссовки со связанным шнурками, чтобы нести их, как котомку, на плече, не используя рук.
Я медленно присел, нога свободно плавала внутри обуви, но это было лучше, чем на размер меньше.
— Мы прошли примерно километров двадцать, местность холмистая, лес густой и с носилками идти трудно, — это вступил в беседу Пит. Его голос был извиняющимся, словно я мог рассердиться, что прошли не очень много.
— Пит, идти по горам с носилками? Да вы, ребята, просто герои, — я ничуть не кривил душой.
Сомневаюсь, что своим ходом нам удалось бы пройти больше.
— Нат, — позвал я нашего командира, — какова вероятность, что за нами будет еще погоня и какие шансы найти нас?
— Мы в глубине горных холмов, догнать нас нереально, мы старательно путали следы. Если только не будут искать с вертолёта, используя тепловизоры. Но здесь много живности, вычислить нас будет трудно. Я предлагаю сделать привал до завтрашнего утра, чтобы Пит и ребята могли поохотиться и добыть нам пропитание. А утром, отдохнувшие, мы продолжим путь.
— Хорошо, как ты считаешь нужным. Думаю, что чашка кофе меня вылечит окончательно, — я ощутил волшебный запах напитка при его упоминании.
Нат отдал команду, и Пит с Кевином с винтовками углубились в чащу, сам африканер вместе с Айманом набрали сухих веток и разожгли костер. Нат ходил по месту нашей остановки с пустой бутылкой в руках, трогая длинные лианы, отрицательно качая головой. Возле одной из них он остановился и ударом тесака перерубил лиану, поставляя горло бутылки под струйку прозрачной жидкости, вытекавшей из верхнего конца лианы. Еще дважды он повторил процедуры с другими лианами и вернулся ко мне.
— Сырую пить не рекомендуется, но кипячёную можно, для кофе будет в самый раз.
Он наполнил кружку этой жидкостью и аккуратно пристроил над огнем. Дождавшись, когда закипит, высыпал в кипяток кофе.
Запах напитка поплыл по поляне. Обжигаясь, я пил его и пил и сам не заметил, как пол-литровая кружка опустела. Нат снова наполнил водой и поставил на огонь. После кофе я чувствовал себя живым, если бы еще поесть нормально…
Звук выстрела донесся издалека. Нат вскинул голову и не услышав второго выстрела, удовлетворенно заметил:
— Парни меткие, патроны зря не тратят.
Кипяток тем временем снова закипел, и вторую кружку кофе между собой разделили Айман и африканер. Прошло не меньше часа, когда мы услышали шаги и появились Кевин с Питом, тащившие кабанчика среднего размера. Парни скинули добычу у костра, уже частично освежеванную. Вырезав из филейной части сочные куски мяса, нанизали на веточки и держа над углями готовили импровизированный шашлык. Дразнящий запах жаренного на углях мяса поплыл по лесу.
Айман отказался есть шашлык из свинины, удовлетворившись куском сушеного мяса и запив его водой. Вкус шашлыка был шикарный, хотя мясо было сыровато внутри и явно не хватало специй. Лишь съев большую порцию, я почувствовал, что больше не лезет и тянет ко сну. Устроившись поудобнее среди опавшей листвы, моментально уснул.
Проснулся поздней ночью. Все спали, кроме Аймана, дежурившего у маленького костра. Отослал его спать и уселся рядом с костром, подкидывая куски хвороста. Огонь плясал небольшими язычками, с треском принимая пищу. В отблеске пламени передо мной проносились лица тех, кто был рядом и сейчас уже среди мертвых: Хадижа, Абдель-Азиз, Бадр, негодяй негр, умерший вчера.
Горный лес жил своей жизнь, тишину прорезали визги, крики и рычанье. Для меня это было китайской грамотой, но местные по звукам определяют, где что происходит и кто на кого охотится.
Когда небо начало светлеть, заворочался и проснулся Нат. Воды, чтобы умыться, у нас не было. Пойдя к кустам, отгибая длинные листья, он смочил руки во вместилищах у черенков и мокрыми руками вытер лицо.
За ночь мясо кабанчика не успело испортиться. Мы снова начали нанизывать куски на самодельные шампуры. Когда молодежь проснулась, шашлык был готов.
Наскоро пообедав, затоптав костер и закидав его землей с листьями, мы двинулись в путь. Нат хотел взять самодельные носилки из толстых ветвей, на которых меня несли, но я категорически был против. Чувствовал себя бодрым и полным сил.
После двух часов по склонам вверх-вниз мы вышли на относительно ровное плато, на котором росли веерообразные пальмы.
— Алекс, вода перед нами, — африканер показал в сторону пальм, но никаких лиан я там не заметил.
Мы с ним подошли к пальмам, которые напоминали веер: от толстого прямого ствола в стороне веерообразно отходили широкие листья до двух метров в длину. Сама пальма напоминала распущенный хвост павлина. Африканер отогнул мощный лист книзу, в месте прикрепления листа к стволу образовывался карман, полный воды.
— Это чистая вода, можно пить без опаски, — подавая мне пример он припал губами к кармашку и вцедил в себя воду.
Последовав его примеру, я убедился, что вода не только вкусная, но и довольно прохладная. Напившись, кончиком тесака Нат проделал отверстие сбоку, подставляя бутылку. Всего одной пальмой мы напились и наполнили все оставшиеся пустые бутылки. Дня два можно было обойтись без дополнительных источников воды, при умеренном потреблении. Решили отдохнуть прямо здесь, чтобы еще раз напиться перед выходом.
— Это пальма Равенала, но чаще ее называют деревом путешественников, — Нат лежал на боку рядом со мной, облокотившись. — Если знать где искать, воду можно найти где угодно, даже в пустыне, только люди сейчас все стали забывать, не хотят работать с землей, все хотят быть начальниками и не пачкать рук.
Я был с ним согласен, у нас огромная страна, где тысячи гектаров пахотной земли зарастали бурьяном и сорняком, но каждый второй срывает голос, упрекая власти. Десятки тысяч деревень вымирает, люди тянутся в город, поэтому продовольствие закупаем за границей. Стыд и позор.
— Когда наши предки буры пришли на эту землю, это были степи и пустынные земли. Мы построили города, создали ирригационные системы, распахали земли, мы создали эту страну, в которой сегодня вынуждены прятаться от тех, кого приютили в свое время. Этот Фредерик де Клерк, который решил сдать эту страну черным, где он теперь? Он мертв, а страна погружается в хаос. Недаром говорят, что Нельсон Мандела принял страну с ядерной бомбой, а оставляет с сохой.
Нат замолчал, а у меня в голове родилась невероятная идея.
— Нат, вот дойдем мы до Ботсваны, что потом? Какие ваши действия, куда вы направитесь?
Африканер почесал за ухом:
— Бедняжка Сьюзи мертва, из близких родственников у меня есть лишь кузен в Кейптауне. Мы с парнями говорили на эту тему, мы, наверное, вернемся в Нидерланды, на историческую родину. Даже относительно благополучные Кейптаун, Претория, Дурбан лет через десять будут крайне опасны. Черные не успокоятся, пока всех не вырежут или не поработят.
— Нат, есть другой вариант! В России огромные территории, не заселенные людьми, вернее, откуда люди переехали в города, оставив свои фермы и подворья. Вы буры, трудолюбивый народ, вы могли бы эмигрировать в Россию и жить там среди белых людей. У нас правительство приняло целый ряд программ, чтобы возродить сельское хозяйство, есть гранты и ссуды. Подумай, в Нидерландах земли мало, а вы привыкли работать фермерами. Единственное, у нас довольно холодные зимы, но есть регионы, где зимы практически нет.
Мое предложение заинтересовало африканера, он задумчиво переваривал все в мозгу.
— Поговорю с парнями, может, это действительно хороший вариант. Если все получилось бы, я бы и кузена и его семью тоже перевез бы. Но это надо говорить с официальными лицами, мы с тобой, Алекс, пешки, наше слово ничего не значат.
— Вот доберемся до российского посольства в Ботсване, там и поговорим, — обнадёжил я его.
Нат ничего не ответил, но в его глазах затеплилась надежда. Ситуацию с правами белых, наверное, знали в Нидерландах, но если страна ничего не предпринимала, то вряд ли встретят репатриантов с распростертыми объятиями. Идея мне самому понравилась, крепкие ребята, хозяйственные семьи, может, именно этого не хватает российской глубинке, чтобы возродиться. Немцы, в свое время расселившиеся по Волге, создали хорошие города и деревни, кормили Россию отборными продуктами, пока их не сослали в Сибирь.
Посчитав, что мы достаточно отдохнули, Нат скомандовал подъем. Я забрал вторую винтовку у Кевина. Тащить две винтовки, воду и еще озираться по сторонам парню было трудно. Мы снова выстроились походным порядком, только теперь впереди шел Нат, а замыкал Пит. Пройдя пальмовую долину, снова начали очередной штурм склона, покрытого деревьями и буйной растительностью. Периодически дорогу преграждали валуны и небольшие обрывистые склоны, и тогда наш вожатый искал обход.
Мы шли не останавливаясь до самого вечера, преодолели три довольно высоких холма, перешли через каньон. Ландшафт местности стал меняться, все больше попадалось папоротников и кустов, порой создававших непреодолимую преграду. Один раз наткнулись на маленький родник, пробивавшийся из расщелины скалы, с холодной водой. Попробовав на вкус, Нат признал ее качественной, и мы живо сменили воду в бутылках на родниковую и вдоволь напились. Это был единственный источник воды, который нам встретился за время побега.
Мы решили постирать в них окровавленные рубашки охранников. Въевшаяся высохшая кровь удалялась плохо, на рубашках остались красноватые разводы, побледневшие после высыхания. Я постирал и свои нательные мини шорты, и шорты охранника, в момент побега было не до гигиенических претензий, но сейчас меня это сильно напрягало.
Через полчаса, натянув на себя еще влажную одежду, мы двинулись в путь, решив остановиться только в сумерках. У Пита был небольшой сверток с кусками жареного мяса, Айман довольствовался вяленным, найденным у негров. Хотя сегодня был только третий день побега, я чувствовал себя выжатым как лимон. Лучше всех держался Пит и Кевин. Нат, в силу возраста, и Айман, больше привыкший к морю, тоже устали.