— Жан, кто эти люди? — спросила она, едва муж вылез из машины.
— Вивьен, дорогая, это наши соотечественники с ЮАР. Их преследовали негры и они сбежали от них. Собери нам, пожалуйста на стол, наши гости очень проголодались.
— А этот, смуглый, очень похож на негра. Он точно не негр? — подозрительность Вивьен зашкаливала.
— Это наш друг! поверьте, он отношения к этим негодникам не имеет! Позвольте представиться, Натаниэль Ловейн, мои племянники, Пит и Кевин, это, — Нат показал на меня и Аймана рукой, — наши друзья из России, мистер Александр и Айман, которые после кораблекрушения оказались в ЮАР и на своей шкуре испытали отношение к белым.
— Очень приятно, месье Ловейн, — женщина церемонно наклонила голову, — я урожденная Вивьен Дербур, а моего мужа, Жана Лебаннера, вы полагаю уже знаете.
— Вивьен, дорогая, может, не будем держать гостей у порога, — по просящему голосу Жана стало понятно, что не он здесь хозяин.
— Конечно! Жан, проводи их в гостиную, я сейчас же приготовлю для них ванну. Думаю, что полчаса голода стоят, чтобы еду принимали, уже помывшись и приведя себя в порядок.
Крепкий бородач не нашёлся, что ответить, и пожал плечами, встретившись со мной взглядом. Дескать, такие они, эти женщины.
Ванну мы принимали по старшинству. Увидев себя в зеркале, я не сразу понял, кто это. На меня смотрел молодой мужчина с осунувшимися скулами, заросший многодневной щетиной, весь чумазый и грязный. Но не это меня удивило. Если раньше я видел в зеркале молодое лицо с веселым, даже бесшабашным выражением, то теперь на меня смотрел зрелый мужчина с печалью и болью в глазах.
Я быстро помылся и надел предоставленные хозяином чистые футболку и шорты. Трусов не имелось, да и желания не было одевать чужое. Когда братья и Айман также искупались, мы с Натом уже рассказали всю историю наших приключений. Жан сидел, открыв рот, а Вивьен, успевая вставить пару резких выражений в адрес черных, попутно накрывала на стол.
Несмотря на свой характер, жена Жана была отменной хозяйкой. За час она успела приготовить луковый суп с мясом индейки, который мы уничтожали со скоростью света.
— Ничего вкуснее в жизни не ел! — я действительно очень редко пробовал в своей жизни такую вкуснотищу. — Это французская кухня, мадам?
Вивьен расцвела то ли от похвалы в свой адрес, то ли от того, что я верно уловил в ней французские корни.
— Да, месье. Это луковый суп. Но, за неимением говядины, мне пришлось использовать индейку.
Я еще раз отметил высочайшее качество приготовления пищи и гостеприимство хозяев. Женщина бросала на меня такие благодарные взгляды, что я поневоле начал опасаться, что и с нее мне придется снимать какое-нибудь очередное проклятие путем вхождения и опустошения.
После сытного обеда Жан предоставил нам возможность побриться, сам он носил пышную бороду даже в таком жарком климате.
Переговорив с кем-то по телефону, бородач сообщил, что через два часа в мэрии соберутся жители городка из числа нормальных белых и что нам предстоит рассказать им свою историю заново.
— Люди помогут вам! — с жаром заявил он.
Мы уже рассказали Жану, что в наших планах добраться до Габороне и попасть в российское посольство. Выпив по чашке отменного кофе перед отъездом, мы тепло попрощались с Вивьен, не планируя больше возвращаться в обратно. Она всех поцеловала в щечку, даже Аймана, к которому относилась настороженно. Ее губы чуть дольше задержались на моей выбритой щеке, подтвердив мои подозрения: женщина не казалась удовлетворенной. Может, Жану переключить свое внимание с бороды на райские кущи своей пока еще благоверной?
В небольшом, равно как и все здание, кабинете мэра собралось около тридцати человек. Кауфман Михель, в котором угадывались немецкие корни, был типичным мэром провинциального города: невысокий, склонный к полноте, постоянно потеющий.
Нат выступил перед собравшимися на африкаанс. Затем слово дали мне, и я на английском ответил на пару вопросов. Больше всего собравшихся удивляло то, как русский парень вместе с сомалийцами оказались здесь, так далеко от Родины. Удовлетворив их любопытство, я сел. Айману тоже пришлось говорить, он здорово подтянул свой английский, но все равно путался, не всегда понимал суть заданных вопросов.
Когда мы закончили, слово взял Михель Кауфман, который напомнил собравшимся о долге белого человека перед другим белым и о священной обязанности европейцев помогать друг другу. Был предложен вариант отправить нас в Габороне на внутреннем рейсе с местного аэропорта, но из-за отсутствия документов этот вариант забраковали. Вторым вариантом была отправка на автобусах, но приходилось делать три пересадки и постоянно быть в поле зрения полиции, которая здесь тоже черная. И хотя Ботсвана — светоч демократии в Африке, исключить недобросовестных полицейских было нельзя. Ситуацию разрешил седой пожилой африканер, сидевший тихо в самом углу.
Взяв слово, он попросил собравшихся одеть нас в более или менее приличную форму, а сам обязался отвезти нас прямо в Габороне на своем микроавтобусе. Мэр поблагодарил Хендрика ван Ластена, и на этом встреча закончилась. Мы остались в мэрии, где смуглая девушка метиска напоила нас кофе и ушла, виляя упругим задом, заставляя фантазировать о лучшей позе.
Пока нас одели и заправили фургон Хендрика, опустились сумерки. Тепло попрощавшись с теми, кто помог нам с одеждой, мы уселись в фургон. Ван Ластен завел мотор, который чихнул, но потом, словно устыдившись, набрал обороты. Мы тронулись. Несколько поворотов, и Чабонг остался позади.
Винтовки Нат оставил у Лебаннера, с условием забрать их, если наша идея не выгорит.
Через два часа мы въехали в небольшой город, на табличке которого было начертано «Верда». Здесь Хендрик заправил свою прожорливую машину, и мы, выпив по стаканчику отвратительного кофе на вынос, поехали дальше. Ван Ластен был отличным мужиком, в душу не лез, говорил только тогда, когда его спрашивали. Нат сидел рядом с ним, мы же вчетвером пристроились в салоне сзади.
Несмотря на то, что через пару часов я должен услышать родную речь и увидеть своих, меня внутренне колотило. Каждый раз, когда я был близок к успеху, что-то происходило. Реакция Никитина мне подсказала, про мое исчезновение знают и мне готовы помочь. Почему такая заинтересованность, я не задумался тогда, но сейчас, сидя в фургончике, который вез нас в столицу Ботсваны, некоторые моменты мне показались странными. Именно этот парень выходил ко мне в посольстве Аммана в Иордании, и именно он мне позвонил после моего неудачного звонка в посольство Эфиопии. Я чувствовал связь, но не мог ее поймать.
Было около трех часов утра, когда мы въехали в город Лобаце. Это уже был довольно приличный город, в котором, несмотря на ранний час, оживленно двигались автомобили. Ван Ластен снова заправил свой фургон и обратился к Натаниэлю:
— Через два часа мы будем в Габороне, но сомневаюсь, что государственные учреждения откроются раньше девяти или десяти утра. Предлагаю поспать несколько часов и утром продолжить путь.
Здесь, на заправке можно было купить и гамбургеры, деньги у нас еще остались: скинулись нам на дорогу добросердечные африканеры,
Нат взглянул на меня и, увидев, что я не против, согласился. Теперь нам четверым было куда лучше, чем Нату, места вытянуть ноги и пристроить тело у нас было больше.
Немного поерзав, я уснул. Мне снилась мама, которая пыталась меня о чем-то предупредить, но я был в море, и вода мешала мне расслышать слова. Проснулся весь в поту с мерзкими ощущениями. На улице как раз начинало светать. Осторожно, чтобы не разбудить товарищей, вышел. Дохнуло приятной прохладой. Первые пешеходы уже появились, дворники собирали мусор, несколько чернокожих стройных девушек в спортивной одежде пробежали мимо меня, улыбаясь шикарными белоснежными зубами.
Я ходил около фургончика, разминая ноги, когда рядом остановилась машина: из открытой двери на улицу буквально выкинули молодую негритянку в короткой юбке. Дверь закрылась, и машина с ревом двигателя умчалась. Девушка собирала выпавшие из сумки детали женского туалета, легкий ветерок гнал от нее несколько банкнот. Схватил их и обратился к девушке:
— Возьмите, это ваше.
Не поблагодарив, она грубо выхватила деньги из моих рук и, прихрамывая, зашагала по тротуару.
Хлопнула дверь. Нат, потягиваясь, подошел.
— Не надоело спать с черными? Ты, я вижу, стараешься ни одной юбки не пропустить.
— Я просто помог ей, подобрал и отдал деньги, — отмахнулся я от африканера.
Проснулся водитель, следом вылезли ребята. Хендрик купил нам бургеры с колой, и спустя десять минут, справив нужду в туалете заправки, мы покатили в Габороне, до которого по придорожному указателю оставалось сто сорок пять километров.
— Габороне стал столицей не так давно, раньше здесь была деревня, но за три года город построили с нуля, — рассказывал ван Ластен по просьбе Ната. — Это самый крупный город Ботсваны, здесь живет около двухсот тысяч жителей, около десяти процентов белые.
Двести тысяч? Да одна префектура в Москве раза в два больше!
Тем временем мы въехали в сам город. Он меня приятно поразил. Современные высотные дома, широкие улицы с прекрасным асфальтом, множество зеленых насаждений.
Трижды Хендрикс спрашивал местонахождение посольства и трижды не получил ответ. Только в четвертый раз, увидев белого полицейского, ван Ластен услышал:
— Улица Тавана Клоуз, плот 4711.
Что такое плот, я не знал, но предположил, что это аналог нашей улицы.
Посольство России оказалось скромным, не то что в Иордании. Это было двухэтажное кирпичное здание, отделанное под штукатурку и крашеное в бежевый цвет. На крыше торчали спутниковые тарелки и российский триколор.
Охраны на улице не было, как не было и ограды. Молодой солдат стоял при входе в здание, прислонившись к косяку. Я оставил спутников на улице и подошел к солдату:
— Здорово! Мне нужно попасть к послу.