Вот вам прихоть судьбы. Один из бывших сокамерников – народный артист СССР, до сих пор активно работающий в одном из престижных столичных театров; другой – старик, доживающий свой век в убогой «хрущевке» на самом краю света.
Тогда, 21 марта, мы с Юрием Ивановым отсняли уникальный видеоматериал, записали не одну кассету воспоминаний артиста. А предоставили нам всего семь минут эфирного времени в городском видеоканале «TB-Мир» Невероятно! Да был ли хотя бы один человек, так прославивший наш город, «столицу Колымского края», как Вадим Козин? Увы, судьба безжалостна к своим пасынкам.
♦ Петр Деметр[41]:
…Юбилей Козина Москва справляла в основном усилиями Иосифа Давыдовича Кобзона. Узнав, что еще в 70-х во время гастролей в Магадане мы с моей супругой Розой Джелакаевой уже были в гостях у Вадима Алексеевича, Кобзон ввел меня в «штаб» по подготовке юбилея. В самых высоких инстанциях Иосиф Давыдович добился указа о присвоении Вадиму Алексеевичу Козину звания «Народный артист России» (указ о присвоении звания подписан не был. – М. К.), с главой администрации Магадана был решен вопрос об освобождении соседней с козинской квартиры и открытии там «Салона Козина», где Кобзон вместо разбитого козинского пианино поставил великолепный кабинетный рояль, красный! (Инструмент был куплен на средства местного предпринимателя Васильева. – М. К.) Я предложил в список артистов, выезжающих на празднование, включить цыганскую актрису Веру Николаевну Придворову-Ильинскую (жену Святослава Придворова, сына пролетарского поэта Демьяна Бедного). Не вникая в подробности, Иосиф согласился (доверял!), и мы полетели на Колыму.
Иосиф Кобзон в гостях у Вадима Козина. 1993
Город готовился к празднику, как к Первомаю (помните?). Блестел свежевымытый проспект, на стенах пестрели афиши, плакаты, транспаранты. Билеты раскуплены за месяц вперед!.. В «Салоне» собралось, наверное, полгорода, и у каждого в руке фужер с шампанским. Поздравляли!.. «Старик» был уже явно навеселе (90!). «Я тебя знаю – ты цыган, – ухватив меня за рукав, шепнул Козин и протянул фужер. – Мне 29, в смысле, наоборот – 92». (Настоящий цыган, подумал я, как и все цыгане, не знает точно дату своего рождения!) До начала праздничного концерта оставалось менее двух часов. На сцене стояло огромное кресло, преображенное реквизиторами театра в царский трон, на спинку которого был накинут палантин из горностая, на сиденье – лавровый венец, а на заднике – искусно написанный портрет юбиляра в «лавровом венке» и надпись: «Вадим Козин – Орфей Магадана».
Всё было готово к началу, за исключением одного – не было самого юбиляра. Поехал за Козиным сам Кобзон.
– Если ты Кобзон, так иди и пой, – сказал юбиляр. – А меня не тронь! – и, скинув валенки, улегся на диван, причмокивая губами. Видно, шампанское было сладким.
Юбилей проходил без юбиляра! Торжественные речи и поздравления произносились, глядя на «царское кресло», но народ ликовал! Я спел несколько цыганских песен, в том числе и козинские «Бирюзовые колечки», а затем представил коллегу: «То, что она цыганка, видно невооруженным глазом, то, что она замечательная актриса, вы поймете сами, а вот то, что она приходится сестрой Вадиму Алексеевичу Козину (Ильинскому), я вам сообщаю по большому секрету!»
Зал аплодировал стоя, и все цветы, предназначенные Козину, вручали Вере Николаевне Придворовой-Ильинской, с радостью приветствуя сестру прославленного артиста. Праздник удался на славу и оставил в душе чувство глубокой радости – русский народ любит и ценит настоящее искусство и почитает тех, кто служит ему самоотверженно и до конца[42].
♦ Игорь Гоголев[43]:
Имя Козина я узнал задолго до прибытия в сей славный град Магадан. А дело было так. Мне было семь лет. Родители собрались в гости, и отец сказал мне: «Ты тут без нас не скучай, а в случае чего заведи пластинку. Вадима Козина. Только, умоляю, не сядь на нее. Пластинки по нынешним временам дорогие, к тому же хрупкие». Понятно, что как только родители ушли, я тут же проверил хрупкость пластинки, и она, естественно, рассыпалась. А я получил заслуженное наказание по тому самому месту, которым разрушил пластинку… В Магадан я приехал уже молодым специалистом-архитектором, с женой. Я знал от отца (они с матерью в Магадане уже жили и работали три года), что здесь живет Козин и что он еще поет. У меня, скажем прямо, было определенное предубеждение против Козина. И вот вдруг, как в сказке – вдруг! – мой друг, я уж и в рифму заговорил, мне и говорит: «Слушай, сегодня день рождения Вадима Козина, он меня пригласил, пойдем вместе». Я, чуть поколебавшись, согласился. Мы с другом по пути зашли в магазин, купили красивый блокнот с серебряной полоской на обложке, сами (благо архитекторы!) выгравировали дарственную надпись. И явились, предстали, так сказать, «пред очи». Все было прекрасно – и сам маэстро, и публика, в основном артисты театра, и, разумеется, его песни.
А когда Вадиму Алексеевичу исполнилось шестьдесят, с трудом достал билет на его концерт. В театре люди стояли в проходах. Козин был в темном костюме, в бабочке, держал себя почему-то очень строго, даже как-то обиженно, что ли. А может, мне это показалось? Ведь он после концерта мне программку подписал, улыбнувшись при этом. С тех самых пятидесятых я и стал поклонником Козина, почитателем Таланта.
И еще один важный момент. Вадим Козин – патриот Магадана, об этом нельзя забывать. Мы, старожилы, это помним и ценим. Вообще душа болит, когда видишь, как умирает наша культура. Вот уже и наш клуб интеллигенции буквально на ладан дышит. Да и группа эта инициативная – она вроде и есть, а вроде и нет. Поговоришь с человеком, он не против, он – «за»! А дойдет до конкретного дела, – буквально за каждым бегать приходится. Раньше лучше было, ей-богу! Вокруг того же Козина мощная группа интеллигентов собиралась. А сейчас? Многие умерли, другие поразъехались… Кто его сейчас навещает, кто помогает старость коротать? Несколько человек…
И в заключение вот о чем. Я архитектор-градостроитель. Многое в городе и в области построено по моим проектам, да и ныне продолжает строиться. И мне бы очень хотелось, чтобы одна из улиц Магадана носила имя певца Вадима Козина. Я слышал предложение переименовать Школьный переулок, где живет Вадим Алексеевич, в Козинский. Вот этого бы не стоило делать. Понятно, что школы, в честь которой назван переулок, уже не существует, но ведь она была! Историческая школа, построенная по указанию Надежды Константиновны Крупской. В Магадане и так уж много чего переименовали. Так можно далеко зайти, и проспект Маркса, бывший Сталина, переименовать в проспект Ельцина… А вот одну из новых улиц города, а они будут, надо назвать в честь Козина.
♦ Петр Нефедов:
Концерт Вадима Алексеевича в Москве был закрытым и проходил в ныне снесенном здании театра «Современник», что стояло на площади Маяковского. Зал был переполнен, успех исключительный, море цветов, Вадима Алексеевича вынесли из зала на руках поклонники, среди которых были народные артисты СССР А. Райкин, И. Козловский, Л. Утесов. В тот же вечер Вадим Алексеевич позвонил мне по телефону:
«Предлагают несколько концертов в Москве, только залы дают не престижные. Я же сказал – буду петь только в Колонном зале! И более нигде!» Через несколько дней я узнал, что Козин уехал из столицы в Магадан. Что произошло «там, наверху», почему не состоялось возвращение певца в столицу, об этом сегодня вряд ли мы точно узнаем. Я же вспоминаю сотрудничество с великим певцом как один из самых светлых периодов моей жизни. Послевоенный Магадан представлял собой весьма мрачное зрелище. И вдруг – театр, самый настоящий! Красивые, нарядные женщины, мужчины в штатских костюмах! На сцене, во фраке, с бабочкой, конферансье объявляет: «Вадим Козин!» Всего-то два слова, и – буря аплодисментов! Как слушали его люди в той ледяной полупустыне, что представлял собой тогда Магадан. И какие разные люди – от распоследнего зека до начальника Дальстроя.
Я вам уже рассказывал о своей первой встрече с Вадимом Козиным. Так уж случилось, что я надолго связал свою судьбу с Дальним Востоком и, в частности, с Магаданом. После войны редакции газет, особенно в отдаленных районах, просто-напросто обезлюдели. И был клич ЦК к молодым журналистам поехать в эти места. Я работал тогда в «Огоньке», но на Дальний Восток тянуло, ведь я уже к тому времени шесть лет отдал этому краю, даже повоевать здесь пришлось. Пришел я к Суркову, он тогда главным редактором «Огонька» был, посоветоваться. «Правильно решил, Петро, – сказал маститый поэт, – съезди, поработай, пока молодой. А “Огонек” от тебя никуда не уйдет!» Жена тоже была не против. В общем, я оказался в Магадане. Поехал, как и многие, на три года, а они растянулись в целое двадцатилетие! Я знал, что Колыма – край лагерей, край золота, край лютых морозов, а больше ничего не знал – пресса тогда о Дальстрое помалкивала. На мое счастье, в московском представительстве Дальстроя я встретился с Львом Александровичем Шахноровичем, великолепным журналистом, он был тогда главным редактором газеты «Советская Колыма». Он меня окончательно и уговорил, и в июле 1948 года я оказался на колымской земле. Работал завотделом в газете «Советская Колыма», а когда сформировался обком партии, меня туда взяли. Потом я был директором книжного издательства, еще позднее – председателем областного комитета по телевидению и радиовещанию. А когда в Магаданской области образовалась писательская организация, меня выбрали ее ответственным секретарем. Подавляющая часть моего творчества связана с этим краем, и вообще, если говорить положа руку на сердце, всем, что мне в стихотворной области удалось, я обязан этой земле, «в броню ледяную одетой», – это я сам себя цитирую! Знал я, что Вадим Козин «сидит», знал – за что, ведь я к тому времени был уже капитаном госбезопасности. Правда, в запасе, но в Дальстрое меня считали своим. Из рассказанных вами легенд самая близкая к истине – о его поездке в Тегеран и о гибели его родственников. А познакомился я с ним благодаря Льву Моисеевичу Туревскому, он работал тогда завотделом культуры обкома профсоюзов. Мы с ним вместе входили в состав репертуарной комиссии. Вот он мне однажды и говорит: «С вами очень хочет познакомиться Вадим Алексеевич Козин». Заключенных артистов тогда приводили или привозили в театр под конвоем, но конвой дальше дверей не