И она резко рванула кофточку, но ее смущала насмешливая улыбка Боброва.
– Ну что же вы? Вперед! Хотя не советую! Ладно, учитывая ваш юный возраст, я позволю сейчас вам уйти тихо и спокойно. Но если повторится еще что-то подобное, о ваших действиях узнает весь институт!
– Да кто вам поверит! Поверят мне! Я молодая девушка, а вы… старый… прожженный…
– Вот именно, что старый прожженный. И не вам, Гаврюшина, со мной тягаться! А чтобы вы не сомневались, не думали, что я блефую, посмотрите и послушайте!
Бобров повернул к ней стоявший на столе ноутбук, где вся эта сцена с самого начала была записана во всей своей неприглядности.
– Ну как? И кому поверят?
– Но как… как вы догадались?
– Да у вас на лбу все написано! Такой противник как я, вам не по зубам, зарубите это на своем хорошеньком носике! И запомните на всю жизнь, если папа с мамой вам это не внушили: «Не рой другому яму, сам в нее попадешь»! Вот вам классический пример! И подите отсюда вон! Зачет сдавайте другому преподавателю. Мне слишком противно вас видеть! Свободны! И прикройтесь! Вон, у вас шарфик заготовлен, из сумки вывешивается…
Девчонка выкатилась вон. Какая гадость! Никакого торжества он не чувствовал, только гадливость. А ведь другой, менее прозорливый человек, вполне может попасться на эту удочку.
Бобров вдруг ощутил ужасную усталость. Хочу к Марте! Не буду я ей об этом рассказывать. Зачем? Но запись надо сохранить, мало ли что еще эта девица придумает. Со мной она вряд ли на что-то подобное решится, а кого-то другого вполне может подставить. У них теперь спорт такой…
Он знал, что Марты сейчас нет дома, но он любил возвращаться даже в пустую квартиру. Навстречу ему непременно выходил Тимоша и вел его прямиком на кухню, кормить.
– Сейчас, мой хороший, только открою баночку… Ну вот, половинку сейчас, а вторую на ночь…
И тут кто-то позвонил в дверь.
Он пошел открывать.
– Кто там?
– Простите, а Марта дома?
Бобров открыл дверь. На пороге стояла миловидная женщина лет сорока, очень элегантная, с пакетами нью-йоркских магазинов в руках. Она с любопытством воззрилась на Боброва.
– Марты нет дома! А вы, судя по всему, жена Петра Петровича?
– Да! Как вы догадались? И вообще, вы кто?
– Я… считайте, что я муж Марты, хотя распишемся мы только через месяц! – обворожительно улыбнулся Бобров. Он это умел. – Да вы заходите! Марта появится часа через полтора. Мы пока познакомимся с вами. С Петром Петровичем я знаком…
– А он мне ничего не говорил.
– Мы знакомы с ранней молодости, но не в связи с Мартой! Хотите кофе или чаю?
– Ну что ж, в самом деле, надо нам познакомиться. Ирина!
– Михаил!
– И, пожалуй, я выпью кофе! Я тут привезла Марте подарки…
– Спасибо, думаю она обрадуется. Вот, прошу вас! Сахар, сливки нужны?
– Нет-нет, спасибо! Скажите, Миша, если у вас это всерьез, то почему, собственно, Марта ни о чем нам не сообщила, или хотя бы мне? Мы с ней в очень доверительных отношениях!
– Видите ли, Ира, известие о том, что сестра Петра Сокольского выходит за меня, может здорово навредить его карьере в США.
– Это каким же образом? Кто вы такой?
– Я бывший разведчик.
– Бывший? Вас раскрыли?
– Меня предали. Возможно, вы слышали, несколько лет назад был громкий скандал…
– В Англии? Вы Бобров?
– Совершенно верно.
– О да, я слышала. А что вас связывает с Мартой? Она-то каким боком…
– Никаким! Это чистейшая случайность, вернее, даже цепь случайностей, в результате которой возникла такая старомодная штука, как любовь…
– Простите! Я не хотела вас задеть. Просто у нас у всех уже мозги набекрень. Никогда раньше не было так тяжело и даже противно работать в ООН.
– Могу себе представить…
– Миша, а чем вы сейчас занимаетесь?
– Преподаю, работаю на радио, пишу книгу. Иными словами, я на плаву… Но теперь вы поняли, почему мы ничего не сообщили вам?
– О да!
В этот момент Тимоша навострил уши, соскочил со стула и побежал в прихожую.
– Марта идет! – улыбнулся Бобров.
– Не говорите ей с порога, что я тут! Сделаю ей сюрприз!
Бобров тоже вышел в прихожую.
– Мишенька, ты давно пришел?
– Да уж час назад. Ужин приготовил! Идем скорее на кухню!
– Там кто-то есть? – шепотом спросила она, по его тону поняв, что они не одни.
Он молча кивнул.
– Ой, Ирка! – завизжала она при виде невестки. – Ирка, как же я рада! Ты уже познакомилась с Мишей? Правда, он классный? Ой, дай я тебя поцелую! Ты надолго в Москву? Одна или с Петькой?
– Погоди, столько вопросов сразу! Я одна, на неделю и мы, естественно, уже познакомились!
– А Миша тебе сказал, что у нас в конце мая свадьба?
– Сказал, конечно! Я рада за тебя!
– Ирочка, вы поужинаете с нами?
– С удовольствием! А вы умеете готовить?
– Кое-что! Я заехал на рынок и купил форель…
– Ой, Ирка, это так вкусно! Он ее какими-то травками начиняет…
Форель и в самом деле была выше всяких похвал. Потом пили чай с вафлями. Бобров перевез свою заветную вафельницу к Марте и ее коробка с надписью «Вафли по-шпионски» почти всегда была полна. Ирина долго хохотала, увидев эту надпись.
– Ну вот что, девочки, вам небось охота поболтать с глазу на глаз, так вы идите в комнату, а я тут все приберу.
– Ирка, чуешь, какое сокровище мне досталось?
– Да уж, чую!
Они уселись с ногами на диван.
– Мартышка, ты вся светишься… От счастья, да?
– Конечно! Я так его люблю… Он самый лучший! Знаешь, как мы познакомились?
И Марта рассказала Ирине всю историю своих отношений с Бобровым.
– Как ты могла его не узнать?
– Мне тогда было так плохо, что я просто не запомнила… А Петька сволочь! Не хотел, чтобы я с Мишей знакомилась. Но сама судьба за нас! Да, а Петька тебе не рассказывал, что я его выгнала?
– Кого? Петьку? Как выгнала?
– Он явился в момент, когда Миша должен был первый раз ко мне прийти, а тут здрасьте, я ваша тетя, Петька нарисовался, я его и выгнала…
– И правильно сделала! Что это за мода! Хотя я тоже сегодня явилась без предупреждения… Но все, больше не буду!
– Теперь можно! – засмеялась Марта.
– Тебе с ним легко?
– Очень! Легко, уютно… Только иногда до слез жалко его бывает!
– Жалко?
– Ну да… О иногда сидит… какой-то понурый, потухший, думает о чем-то явно тяжелом… Я подойду к нему сзади, обниму, поцелую в затылок… А он повернется, спрячет лицо у меня на груди, как-то судорожно меня обнимет и замрет. Мне всякий раз кажется, что он плачет… Но нет, глаза у него всегда сухие. Но в них есть что-то такое… Но я никогда не спрашиваю, что с ним, и мне кажется, он за это мне благодарен…
– Ох, как ты его любишь… И это прекрасно! Мне показалось, что он тоже тебя здорово любит. У него есть какая-нибудь родня?
– Только тетка, Милица Артемьевна, чудесная старая дама, живет на даче. Мы раз в неделю к ней ездим. Она так меня приняла…
– А свое жилье у него есть?
– Да, тоже двушка в Ясеневе. Но там неуютно… Он помешан на всякой бытовой технике, это у него пунктик. Вафли себе пек… Я когда узнала, плакала… Это же все от одиночества… Чтобы такой человек, с такой биографией, на двести процентов мужик, пек вафли…
И глаза Марты вновь налились слезами.
– Я тебя понимаю, это действительно грустно, – кивнула Ирина. – А какие еще слабости ты у него обнаружила?
– Одеваться хорошо любит, по магазинам с удовольствием ходит. Он тут недавно затащил меня в один бутик и буквально заставил купить такую вещь, какую я сама бы сроду не купила.
– Покажи!
Марта вытащила из шкафа черный комбинезон из тонкого трикотажа.
– Слушай, как красиво и наверняка тебе идет! Ну-ка, примерь!
– Я еще ни разу в нем никуда не ходила.
– Ох, как тебе идет! И классная вещь! Так дорого смотрится!
– И стоит тоже… Ты правда считаешь, что мне идет?
– Не то слово! И как стройнит… Ой, я же совсем забыла, что привезла тебе подарок… Ну как чувствовала!
Ирина выскочила в прихожую, схватила самый большой пакет.
– Вот, держи!
– Это что?
– Это к лету!
В пакете оказалось длинное платье, не вечернее, а летнее, нежно-сиреневого цвета, а к нему сиреневые босоножки на высокой шпильке.
– Ирка! – заплакала Марта. – Ирка, я в этом буду замуж выходить! Ирка, как ты угадала! У нас свадьба задумана с сиренью…
– Как с сиренью?
Марта объяснила.
– А что… Красивая задумка… Ну тогда уж точно это платье сгодится! Ну, я рада!
– Ир, а вы с Петькой не сможете приехать?
– Боюсь, что нет.
– Жалко.
– Мне тоже. Слушай, Марта, а как ты думаешь, мне рассказать Петьке про свадьбу?
– А почему нет?
– А черт его знает, как он отреагирует… Он в последнее время стал такой дерганый, иногда просто бешеный. На мне срывается, я, конечно, терплю, понимаю, что с ним творится… Как-то даже напился дома, я удивилась, а он говорит, господи, хоть бы меня с этой работы выгнали… А когда под Новый год наших дипломатов вытурили в одночасье, он говорил, что завидует… Так, говорит, в Москву охота… Нет, лучше я ничего ему говорить не стану.
– Ну, тебе виднее.
– Понимаешь, он может так взбеситься, что каких-нибудь глупостей натворит, нет, молчание золото!
– А ты в командировку?
– Конечно. И тоже уже домой хочу, сил нет! Ох, Мартышка, вызови мне такси! Домой поеду, спать… Устала страшно!
– Может, у нас переночуешь?
– Нет, спасибо! Хочу утром проснуться в своей квартире. И мама завтра приезжает повидаться.
Мать Ирины жила в Орле.
Бобров проводил Ирину до машины.
– Рад был познакомиться, – сказал он на прощание.
– И я! Мартышка вся светится… Спасибо вам за нее. Она хорошая, берегите ее.
– Непременно!
– А она милая, – заявил он с порога.
– Да. Петьке повезло! Миш, у тебя что-то случилось?
– С чего ты взяла?