[132] и легализации абортов в 1973 году.
Но Дикинсон помог зажечь фитиль этой пороховой бочки. Ему было уже за восемьдесят, он недавно овдовел к моменту знакомства с человеком, которому предстояло стать его преемником. Когда он изучил заявку на исследовательский грант некоего Альфреда Кинси для анализа конкретных случаев гомосексуальных мужчин, его сразу же поразил масштаб исследовательских целей и предложенной методологии молодого человека. Кинси начал свою карьеру как энтомолог и профессор зоологии в Индианском университете, одержимый подсчетом особей орехотворок. Когда после занятий студенты стали приносить ему свои супружеские вопросы, он обнаружил, что есть мало реальных данных, которые он мог бы предложить им; и тогда он решил переключиться на исследование секса. Дикинсон решил, что Кинси, объективный и уважаемый ученый, был подходящей кандидатурой, чтобы перенять эстафету исследования секса. Он предоставил ему свое благословение, профессиональные связи и 5200 индивидуальных исследований, прежде чем скончаться в 1950 году.
Как и надеялся Дикинсон, когда Кинси в 1948 году опубликовал свое скандальное исследование «Сексуальное поведение самца человека», преемник приложил все усилия, чтобы подчеркнуть свою объективность и научный подход. В отличие от Дикинсона, который стремился свести «морали с нормами», его цель заключалась в том, чтобы оставить первую в стороне. Он был бисексуалом, вырос под репрессивным влиянием строгого отца, приверженца методистской церкви, и знал, как может навредить осуждение собственных наклонностей общественными нравами. «Доктор Кинси изучал феномен сексуальности у людей, как биолог исследовал бы феномены в биологии, – написал в предисловии к его книге 1948 года один из его сторонников из Фонда Рокфеллера, одновременно этот фонд был его основным источником финансирования. – Собранные им доказательства представлены с точки зрения науки, без моральных предубеждений и предрассудков, порожденных существующими табу».
Но никакая объективность, одобренная Рокфеллером, не смогла помешать книге о сексуальном поведении человека затронуть моральные устои американцев. Еще более противоречивым было продолжение 1953 года «Сексуальное поведение самки человека», в котором Кинси и его коллеги провели статистический анализ сексуальных историй почти 5940 белых американских женщин. В сухих, технических, но зачастую шокирующе ярких деталях они обрисовали, как неправильно американское общество воспринимало женскую сексуальность. Как показало исследование, едва ли какая-то женщина могла похвастаться целомудрием, девственностью и желанием секса с мужем только в миссионерской позе. Большинство часто мастурбировало, а половина замужних женщин занимались сексом до помолвки.
И совсем необязательно они медленнее возбуждаются и достигают оргазма, что часто упоминается как существенное различие между полами. «Среднестатистическая женщина реагирует медленнее, чем среднестатистический мужчина, во время полового акта, но это, по-видимому, связано с неэффективностью обычных техник совокупления, – писал он, – то есть поспешного проникновения мужчин. Когда женщины предоставлены себе, у них нет сложностей с достижением оргазма. Самым надежным способом была мастурбация; большинство женщин могли легко достичь его менее чем за пять минут, обычно стимулируя половые губы и клитор и не прибегая к проникновению. А секс между двумя женщинами был качественнее, предположительно потому, что они лучше понимали анатомию партнерши и уделяли много внимания клитору». Мужчинам неплохо бы об этом задуматься[133].
Кинси терпеть не мог Фрейда и других психоаналитиков, которые высасывали свои теории будто из ниоткуда, особенно если они явно вредили психике и чувству собственного достоинства людей. В предисловии к его книге между ними четко проведена граница: Фрейд теоретизировал о женщинах, Кинси изучал их. «Некоторые психоаналитики и другие врачи настаивают на том, что только вагинальная стимуляция и вагинальный оргазм могут обеспечить психологически удовлетворительную кульминацию деятельности “сексуально зрелой” женщины, – заключил Кинси. – Но в свете нашего нынешнего понимания анатомии и физиологии сексуальной реакции трудно осознать, что подразумевается под вагинальным оргазмом».
Перенос оргазма с клитора во влагалище был не просто нелепым – он был невозможен. «Не существует анатомических данных, указывающих на то, что такая физическая трансформация когда-либо наблюдалась», – писал он. К несчастью, поскольку «несколько сотен женщин в рамках нашего исследования и многие тысячи пациенток некоторых врачей в клиниках впоследствии были сильно обеспокоены тем, что им не удалось достичь этой биологической невозможности». Можно только предполагать, что Мари Бонапарт согласилась бы с этим.
Открытия Кинси стали точкой опоры для феминисток «второй волны» и пунктом отправления для сексуальной революции. После его смерти Уильям Мастерс и Вирджиния Джонсон («дуэт» исследователей секса) дополнили его аргументы. В своей книге «Сексуальная реакция человека», вышедшей в 1966 году, они задались вопросом: существует ли разница, поддающаяся измерениям, между вагинальным и клиторальным оргазмом?[134] Вооружившись современными инструментами, о которых их предшественникам даже не приходилось и мечтать, в том числе пластиковой камерой в форме фаллоимитатора с волоконной оптикой, они принялись наблюдать и снимать пары на всех стадиях возбуждения. Когда они закончили, у них был готов ответ. Оргазм для обоих полов – серия непроизвольных спазмов, раз в 0,8 секунды, сопровождающихся усиленным притоком крови к половым органам и повышением мышечной и нервной активности. Он проходит четыре стадии: возбуждение, плато, оргазм и завершение. Исследователи проиллюстрировали их понятными диаграммами и графиками.
У женщины, по их данным, эти сокращения могут ощущаться в наружной части вагины, матке или заднем проходе. Но где бы они ни ощущались, они всегда возвращались к клитору. Мастерс и Джонсон объявили эту часть тела «уникальным органом в общей анатомии человека», поскольку его единственная функция – получение удовольствия. Хотя «литература изобилует описаниями и обсуждениями вагинальных и клиторальных оргазмов», с анатомической точки зрения никаких различий они не обнаружили. Существует только один вид оргазма – клиторальный.
Через несколько дней после операции Амината, взглянув на свой клитор, была шокирована. Он казался огромным, розовым и опухшим. На следующей неделе, поднявшись с унитаза, она заметила кровотечение и поспешила в службу скорой помощи. Врач успокоил ее, объяснив, что это нормально, ничего серьезного, но она была потрясена. Боль утихла лишь через несколько недель, а клитор начал покрываться коркой. «Он заживает и уже почти не болит», – сообщила она мне после второго приема у Хатем в ноябре 2019 года.
К концу декабря клитор наконец-то начал приобретать цвет ее кожи. Он заживал у основания, но сверху оставался красновато-розовым. Швы только начинали рассасываться, однако Амината уже была довольнее своим телом. «В целом я рада тому, что уже не такая, какой была», – поделилась она.
Еще было слишком рано, чтобы Амината могла почувствовать что-то приятное от своей новой анатомии. Но Айсса Эдон, 38-летняя женщина, которая сделала операцию у Фольде в 2005 году, отчетливо помнит момент, когда у нее впервые появилась чувствительность в клиторе. После операции уже прошло полгода, и она впервые надела джинсы, чтобы прогуляться по улицам Парижа. Внезапно ее пронзило новое ощущение – как искра. «Я почувствовала электрический разряд внизу», – вспоминает она. Она бросилась в ближайший туалет, спустила штаны и, взглянув на себя, увидела, что ее клитор набух. «Он вспучился, – вспоминает она. – Так он отреагировал на трение джинсов. Просто безумие».
Айcсе было шесть лет, когда мачеха отвела ее к местной обрезальщице в Мали, и 23 года, когда она перенесла операцию по реконструкции в Париже[135]. Для нее операция никогда не была связана с сексуальностью. «Это вопрос того, чтобы почувствовать себя полноценной, – объясняет она. – Вернуть свое тело, свои силы». Когда она говорила это, то зачерпывала руками воздух по направлению к груди, демонстрируя возвращение какого-то неосязаемого смысла. Последствия, по ее словам, стали лишь дополнительными преимуществами. Ей не нравится называть свой клитор «новым» органом. Но ощущения оказались новыми. «Он был внутри меня, но я не могла представить себе этот орган, увидеть его. Так что, очевидно, мне пришлось заново познавать свое тело и разбираться, как оно работает и кто я теперь с этим “новым” органом».
Исследование с нуля было связано не только с анатомией. Она училась слушать свое тело, его желания, боли, доверять ему, как самостоятельно, так и с партнером. «Мы, женщины, не очень-то привыкли прислушиваться к себе, тем более африканки», – говорит она. После операции она начала ходить на психотерапию, чтобы избавиться от некоторых впитанных ею представлений о том, что секс – это плохо, грязно и стыдно. «Было очень важно понять, что я могу решать за себя, – делится она. – Если мне не хочется заниматься сексом с кем-то, мне не нужно этого делать. Решение за мной». Пережитый опыт подтолкнул ее пройти обучение на акушерку, специализирующуюся на женщинах с обрезанием, и в итоге стать менеджером акушерской деятельности в организации «Врачи без границ».
Для Айссы операция была особо важна: с ее помощью она обрела спокойствие. «Это мой путь, моя история. «И я никогда не буду навязывать его кому-то еще, – говорит она. – Но в меня это вселило столько надежды и много чего другого».
В 2010 году Хелен О’Коннелл увидела еще одну возможность внести свой вклад. Стоило ей начать выступать с лекциями об анатомии клитора, как слушатели засыпали ее вопросами. В частности, один журналист постоянно спрашивал о точке G. Эту «волшебную кнопку», хорошо известную в массовой культуре, некоторые описывали как высоко иннервированную часть стенки влагалища, зону, хранящую в себе секрет мощного оргазма. Теперь журналист допытывался: это анатомическая реальность или только миф?