[148], – со смехом говорит О’Коннелл. – Как бы сильно вам ни хотелось, чтобы это было так, это не так».
Но, как выяснилось, основательница точки G недовольна тем, как ее идею воспринял мир. Уиппл, которой сейчас 87 лет, никогда не хотела положить начало охоте за волшебной кнопкой. Ее целью было подтвердить жизненный опыт женщин исследованиями, чтобы те почувствовали себя нормальными, и дать им понять, что они не одиноки. Сорок лет спустя она призналась, что сожалеет о том, как СМИ использовали ее идею, чтобы создать иллюзию простоты женского оргазма. Точка G – не просто переключатель или одна кнопка, подчеркивает Уиппл. В своих поздних работах она объясняла, что это сложное соединение тканей, включая железы и эректильную ткань клитора.
Но, кажется, об этом не желали и слышать. Всем хотелось волшебной кнопки. «Думаю, мы ввели людей в заблуждение, ведь это не просто маленькая точка, а целая область, – объяснила она в 2016 году в подкасте под названием «Наука против». – Но на тот момент она именно так и называлась». Бесов из ящика Пандоры назад не загнать.
Уиппл по-прежнему считает, что эта часть тела должна именоваться в честь Грэфенберга. Но если бы она могла повернуть время вспять, то назвала бы ее «областью», а не «точкой». «Я бы хотела, чтобы современные женщины знали: мы способны испытать множество приятных, чувственных и сексуальных ощущений, – рассказала она мне в 2021 году по видеосвязи. – И это зависит не только от точки G или клитора. В нашем теле еще много всего»[149]. Сегодня ученый фокусируется на исследованиях удовольствия в разных частях тела. Для этого она создала экстрагенитальную форму – таблицу с перечнем, где указано 35 частей тела и типов прикосновений, призванную помочь парам выяснить, что именно доставляет им удовольствие. «Возможно, достаточно держаться за руки или прикасаться друг к другу. Главное, чтобы вам было приятно», – заявила она в подкасте в 2016 году. Например, она любит, когда ее муж сосет ее большой палец, «но каждому свое». Проблема с точкой G в том, что она заставляет нас считать, будто мы все одинаковые.
В ней столько желез, мышц, коллагена, она постоянно меняется и неустанно борется с патогенами… Это удивительная структура.
Глава 3. Выносливость. Влагалище
Доктор Пэтти Бреннан не планировала стать заступницей влагалища. Ее путь на самом деле начался с пенисов.
В летний день 2000 года 28-летний колумбийский биолог выслеживала в густом тропическом лесу Коста-Рики исследуемое животное – небольшую серо-голубую птицу под названием большой тинаму (тин-а-му). Как всегда, лес казался темным и мрачным, солнечный свет тонул в кронах деревьев. Было душно и влажно; в защитном снаряжении становилось жарко. Все вокруг казалось непрерывным жужжанием комаров и заунывными криками птиц. «Если умереть в этом лесу, уже через несколько месяцев от вас не останется и следа, – вспоминает Бреннан. – Вы исчезнете»[150].
И вдруг раздался отчетливый свистящий звук. Самец тинаму зазывал подругу. Биолог затаила дыхание: из густых зарослей показалась самка. Птица приблизилась к самцу и тут же отступила, потом снова ринулась за ним. Наконец она присела, задрав хвост, как будто приглашая его залезть на нее. Бреннан наблюдала в бинокль за тем, как самец неуклюже карабкался на спину самке. Та раскинула крылья в стороны («Выглядело ужасно неудобно», – вспоминает исследовательница, морщась), он же схватил ее клювом за шею, чтобы не упасть.
Бреннан никогда не забудет, что случилось дальше.
Для большинства птиц спаривание – дело нехитрое. Все потому, что у них отсутствуют наружные половые органы, а есть лишь универсальное отверстие под хвостом, используемое для выброса отходов, соития и откладывания яиц[151]. Они недолго трутся друг о друга половыми органами в акте, известном как «клоакальный поцелуй», во время которого самец передает сперму самке. Все занимает не больше нескольких секунд. Но на этот раз пара заковыляла, приклеившись друг к другу. Самец принялся совершать поступательные движения по направлению к самке. Когда он наконец отсоединился, то Бреннан увидела, что у него что-то свисает – длинное, белое и кучерявое.
«Что это? – вспоминает она. – О боже, у него глисты».
Затем у нее появилась другая мысль: «Неужели это пенис?»
Тогда она была убеждена, что пенисов у птиц нет. За два года изучения пернатых в Корнеллском университете в Нью-Йорке, мировом лидере в этой области, она ни разу не слышала, чтобы ее коллеги упоминали о птичьих половых членах. И это не напоминало ни один из пенисов, который ей когда-либо доводилось видеть: он был призрачно-белым, свернутым, как штопор, тонким, как отварная нить спагетти. Зачем было развиваться такому органу, чтобы потом исчезнуть почти у всех птиц? Бреннан назвала это «самой странной эволюцией».
Вернувшись в университет, она решила узнать все, что можно, о пенисах птиц, которых, как оказалось, не так уж и много. Фаллос отсутствует у 97 % видов птиц[152]. Даже у тех, у кого он есть, включая страусов, эму и киви, этот орган кардинально отличается от своего аналога у млекопитающих. Он формой напоминает штопор, оказывается в самке одним рывком и наполняет ее репродуктивный орган лимфатической жидкостью (а не кровью, как можно было ожидать от такой конструкции). Сперматозоиды движутся по спиралевидным каналам вдоль внешней стороны.
Бреннан, энергичная женщина с озорной улыбкой, не боявшаяся, что во время препарирования змеи на ее смартфон могут попасть кишечные паразиты, первой обнаружила проникающий пенис у этого вида тинаму. Только позже она задала вопрос, который выделил ее среди коллег: если это половой член, как насчет влагалища? «Очевидно, подобный орган не может существовать, если его некуда вставлять, – заявит она в 2007 году в интервью газете New York Times. – Чтобы припарковать машину, необходим гараж». Она первой задумалась о размере, форме и назначении этого «гаража».
Биологи любят пенисы. И неспроста: это один из самых разнообразных органов в мире животных[153]. Есть пенисы, которые могут распознавать вкус, запах и даже петь[154], [155]. Есть похожие на штопоры, ломы и светящиеся голубые световые мечи. Пенис способен увеличиваться в длину в девять раз против длины вашего тела (если вы принадлежите к отряду усоногих), быть отделяющимся щупальцем с присосками (если вы осьминог-аргонавт) или даже видеть с помощью светочувствительных клеток, которые направляют вас к цели (если вы бабочка-парусник ксут). Вдобавок их легко изучать. Пенисы просто болтаются, в отличие от спрятанного внутри аппарата самок.
Но причина многовекового игнорирования вагины гораздо глубже. Исторически сложилось так, что исследователи долго считали ее более пассивной и менее важной из двух гениталий. Когда Фрейд выбрал влагалище как символ истинной женственности, он опирался на знания из биологии. У этого органа, по его мнению, была только одна задача: принимать в себя член. Одно из названий, которое используют для обозначения влагалища, отражает это: придуманное итальянским анатомом Габриэле Фаллоппио слово vagina происходит от латинского «ножны», «чехол» или «закрывающий покров», предполагая, что его основная функция – хранить меч. (Как ни странно, слово «пенис» происходит от латинского «хвост».) Поэтому для женщин сосредоточить сексуальное желание на вагине означало примириться со своей ролью принимающей пенис и рожающей детей.
Когда феминистки «второй волны» оспаривали идеи Фрейда, они жестко критиковали влагалище. Вагинальный оргазм, по их утверждениям, был выдуман Фрейдом и увековечен мужчинами для сохранения контроля над женской сексуальностью. «На самом деле влагалище – не высокочувствительная зона и не предназначено для достижения оргазма, – заявила нью-йоркская феминистка Энн Коэдт в своей речи «Миф о вагинальном оргазме» в 1970 году[156]. – Клитор – центр сексуальной чувствительности и женский эквивалент пениса»[157]. Ее слова помогли возвести клитор до символа женской независимости и движения за равноправие. Но этим они ненароком помогли низвести значение влагалища до уровня того, что недостойно даже упоминания.
Исследователи животных тоже долго не обращали на влагалище внимания. Исторически энтомологи использовали пенисы насекомых как ключевые признаки для описания видов и их различий – как правило, они сохраняли, изучали и иллюстрировали органы самцов, игнорируя самок. При препарировании насекомых в момент спаривания они часто выполняли процедуру «очистки» – фактически смывали репродуктивный тракт самки, чтобы получше рассмотреть ее другие части. Это журналист и биолог Эмили Уиллингхэм выяснила во время работы в 2020 году над книгой «Фаллическое заблуждение»[158].
Уиллингхэм знала из основного учебного курса по биологии, что мужчины лучше изучены. «Но я не осознавала, насколько [женский репродуктивный тракт] был сознательно, откровенно сброшен со счетов», – говорит она. Она понимала, что это не только предвзято, но и ненаучно. Гениталии – структуры, которые влияют друг на друга, танцуют вместе на протяжении поколений. «Это две крайне тесно связанные структуры, которые отвечают в числе прочего за размножение, а следовательно, связаны и со здоровьем, – объясняет она. – Как могла наука упустить из виду что-то настолько очевидное?»