Симс стал одним из ведущих хирургов-гинекологов страны. В 1855 году он основал в Нью-Йорке женскую больницу Маунт-Синай – благотворительное учреждение, где тысячи бедных женщин и иммигранток лечились и одновременно использовались в качестве подопытных. Позже он помог основать Американское гинекологическое общество и возглавил Американскую медицинскую ассоциацию. Почти столетие память о нем хранила бронзовая статуя на гранитном постаменте в Центральном парке Нью-Йорка[257]. «Его блестящие достижения прославили американскую хирургию на весь мир, – гласила надпись на мемориальной доске, – в знак признания его заслуг перед наукой и человечеством». Наконец-то в 2018 году город убрал его, пересмотрев «символы ненависти» в связи с протестами белых супрематистов в Шарлотсвилле[258].
Тем временем женщины, над которыми он проводил эксперименты, канули в Лету. Их голоса будут потеряны для истории. Или нет?
Когда Купер Оуэнс впервые попалось имя Симса в лекциях и медицинских текстах ХХ века, ее заинтересовали его пациентки. История медицины кишит «отцами»: отец кесарева сечения, отец эндокринологии, отец овариоэктомии (хирургического удаления яичников), но, по иронии судьбы, совсем не было матерей. Она решила вернуть голоса тем, о ком забыли: порабощенным женщинам, которые участвовали в экспериментах и обеспечивали его работой. В поисках хоть каких-то упоминаний о Бетси, Анарче и Люси она изучила учетные книги владельцев плантаций, переписи населения и медицинские отметки Симса.
Собирая воедино обрывки, она поняла, что эти женщины были не просто телами, на которых Симс заложил основы современной американской гинекологии, а активными участницами этого большого проекта.
Через два года после основания больницы Симсу так и не удалось никого вылечить. Два его белых подмастерья-медика, ассистенты хирурга, уволились. Симс решил поручить это дело своим пациенткам. Люси, Бетси и Анарча научились удерживать пациенток во время операций, очищать и перевязывать хирургические раны. «Никто никогда не представлял их в роли медсестер, ассистенток хирурга, – говорит Купер Оуэнс. – Но именно этим они и занимались. Белые мужчины, которые работали до них, делали то же самое: удерживали пациентов, наблюдали за его работой, стажировались, хотя тогда это так не называлось».
Нет никаких записей о том, что случилось с этими женщинами после службы у Симса. Однако Купер Оуэнс обнаружила упоминания о других пациентках-рабынях, ставших позже медсестрами и акушерками. Это позволило ей предположить, что с ними могло произойти то же. Неважно, удалось ли им найти применение своим навыкам или нет, но вполне вероятно, что они знали о лечении акушерских свищей больше, чем самые подготовленные американские врачи той эпохи. «Когда мы представляем себе достижения гинекологии и акушерства, то не можем отделить его от рабства и порабощенных женщин», – говорит она. Она предложила назвать Люси, Бетси и Анарчу матерями гинекологии за проделанную ими работу.
Хотя женщины, на которых экспериментировал Гарднер, не были рабынями, у них тоже, скорее всего, не имелось возможности дать согласие на такую процедуру. Учитывая это, можно представить, что современные исследователи будут осторожничать, когда дело дойдет до экспериментов с пересадкой чего-то из одного влагалища в другое. «Жуткая история, как мне кажется, все немного усложнила», – считает Митчелл. Но она убеждена, что пришло время для вагинальной трансплантации: процедура даст возможность многое узнать о малоизученной системе органов и поспособствовать улучшению женского здоровья. «Это моя идея для тех, кто выделяет гранты, – говорит она. – Что бы ни случилось, мы будем продвигать эту область».
Настало время для нового видения микрофлоры влагалища, основанного не на стыде и страхе, а на благоговении и разнообразии.
Ваше влагалище – это другая планета. Если бы вы могли уменьшиться до размеров песчинки и очутиться у себя между ног, то обнаружили бы диковинное царство влажных джунглей, прохладных пещер и вязких ям со слизью, созданных вашей экосистемой, кишащей микроскопической жизнью. Как и кишечник или рот, ваш репродуктивный тракт служит домом для миллиардов микробов, которые объединяют силы, чтобы отражать атаки болезней и создавать идеальные для вас условия. Он населен скоплениями длинных тонких палочек и полчищами крошечных круглых шариков, которые цепляются за его стенки. Эти микробы живут вместе в хрупком равновесии, производя кислоту, чтобы останавливать потенциальных колонизаторов из далеких (тампоны, секс-игрушки, пенисы) или близких (анус) миров.
В последнее десятилетие технологии генетического секвенирования и накопленные знания о мире микроорганизмов показали, что никто из нас не остров. Все мы живем примерно с 39 трлн наших близких друзей: бактерий, вирусов и других микроорганизмов, населяющих наш рот, кишечник и даже мозг[259]. В нашем теле обитает по меньшей мере столько же микробных клеток, сколько и человеческих. «В вашем кишечнике больше бактерий, чем звезд в нашей галактике», – утверждает научный писатель Эд Йонг в своей книге 2016 года «Я вмещаю множества». Этот новый взгляд на мир, состоящий не из отдельных людей, а из невидимых партнерств, касается каждой части тела.
Если представить каждый микробиом на теле в виде экосистемы – пустыни, леса, открытой тундры, – влагалище будет сырым болотом, наполненным теплом, влагой и опасностями. Всего один миллилитр вагинальной жидкости содержит до миллиарда отдельных бактерий, которые подразделяются примерно на триста различных видов[260]. Часто преобладает одна группа: лактобациллы, которых давно называют «хорошими ребятами» влагалища. Это основной вид микроорганизмов в вагине: подобно красному дереву, лактобациллы формируют экологическую нишу, которая позволяет процветать другим видам. Эти неприметные цилиндрики, принадлежащие к тому же роду бактерий, что встречаются в сыре и йогурте, ферментируют сахара в молочную кислоту, поддерживая водородный показатель влагалища на уровне бокала красного вина (рН 3,5–4,5). Высокая кислотность помогает сдерживать рост нежелательных бактерий.
И это очень важно, поскольку микробиота влагалища – ваша первая линия обороны против любых опасностей. Считайте его продолжением иммунной системы, одним из барьеров организма между вами и чужими. Все вместе эти бактериальные сообщества можно рассматривать как единую защиту. Но Митчелл и ее коллеги считают, что они похожи не столько на регулярную армию, сколько на богато населенный сад, в котором расцветают новые виды, пока другие увядают. Влагалища меняются день ото дня, час от часа. Эта динамика создает высокоэффективную защиту: когда покой влагалища нарушается, оно стремится мобилизоваться и вернуться к какому-то равновесию. Когда Симона де Бовуар писала, что «тело – не вещь, а ситуация»[261], она могла иметь в виду микробиоту влагалища[262].
Но иногда защитный барьер может быть катастрофически поврежден, что делает влагалище уязвимым для нежелательной смены жильцов. Парочка сорняков в саду – это нормально, но, когда они разрастаются и выгоняют остальную флору, это становится проблемой. Список вещей, которые могут нарушить экосистему влагалища, включает в себя лубриканты, антибиотики, внутриматочные спирали, гормональные скачки, спринцевания, менструацию, эякулят. (Сперма, как ни странно, имеет более высокий уровень pH и способна снизить кислотность влагалища.) Все это может уничтожать лактобациллы и способствовать размножению таких микроорганизмов, как гарднерелла, которые уже присутствуют во влагалище, но в небольшом количестве.
Это лишь некоторые из известных нам фактов. Но из-за ранее упомянутых факторов (например, отвращения, темного прошлого, того, что никого не интересовало женское здоровье) пробелов в этой области гораздо больше, чем знаний. Например, есть ли аналогичный, но уникальный микробиом в таких местах, как верхние репродуктивные пути, фаллопиевы трубы и слизистая оболочка матки?[263] Этот вопрос важен для изучения фертильности и таких процедур, как экстракорпоральное оплодотворение. Особенно если учесть, что, скорее всего, почти в каждом уголке тела есть своя микробиота, но ответ до сих пор неизвестен, а имеющиеся сведения противоречивы[264].
Даже когда речь заходит о супергероях влагалища – лактобактериях, мы до сих пор не знаем, как именно они создают свой защитный эффект. Мы не в курсе, почему одни женщины легко справляются с инфекцией, а другие постоянно страдают от нее. «Мы знаем, что ассоциируется с хорошими результатами в сфере репродуктивного здоровья, – говорит Митчелл. – Но мы банально не понимаем, как этого достичь. И поэтому вопрос заключается в том, важны ли семя, почва, удобрение. Мы этого не знаем». Испытания, подобные проводимым ею и Лев-Саги, – одни из первых попыток выяснить это.
Представьте себе, что вы рассматриваете под микроскопом две чашки Петри. В первой находится посев из влагалища с преобладанием лактобацилл, а в другой – от женщины с БВ. В первой чашке ваше внимание сразу привлечет пара розовых желеобразных сгустков с красными ядрами. Это эпителиальные клетки, которые выстилают поверхность влагалища, а также других частей тела, например кожи, кровеносных сосудов, органов. Во влагалище их скопление толстое и отбрасывает три-четыре слоя клеток в день. Вот что составляет типичный влагалищный секрет: бактерии, клетки эпителиальной выстилки и слизь. Вокруг розовых шариков находятся скопления палочковидных клеток фиолетового цвета с закругленными концами. Это лактобациллы, верные защитники влагалища.