Тилли и Вудс сразу поняли, что обновившийся яичник – начало другой возможности. Оба смотрели на яичники одинаково: не просто как на фабрику яйцеклеток, а как на ключ к продлению здоровья. «На кону более грандиозная цель», – говорит Тилли. Благодаря распространению ЭКО и других репродуктивных технологий у нас есть много вариантов для разных типов бесплодия. Но отсрочить менопаузу? «Думаю, общие выгоды для половины населения очевидны», – говорит Вудс. Если можно увеличить продолжительность жизни яичников, то можно и продлить здоровую жизнь женщины.
До середины XVII века у яичников не имелось своего названия. Они были известны как «женские яички» – название отражало ошибочное мнение, будто они производят женскую сперму. Голландский анатом Ренье де Грааф, в честь которого назван граафов фолликул, предусмотрительно оспорил это предположение. Он утверждал, что женщины – не просто украшения или «тела без функций», они необходимы для размножения. У их тел есть цель. «У природы были свои соображения, когда она создавала женщину, как и тогда, когда она создавала мужчину»[396], – писал он.
Вскрыв яичники недавно осемененных крольчих, де Грааф обнаружил то, что, по его мнению, было яйцеклеткой: узловатые выступы, усеивающие яичник[397]. И он решил называть их яичниками. «Общая функция женских “яичек” состоит в том, чтобы производить яйцеклетки, взращивать их и доводить до зрелости, – писал он. – Получается, у женщин они выполняют ту же задачу, что и у птиц. Следовательно, их следует называть женскими яичниками, тем более что они не имеют сходства с мужскими яичками ни по форме, ни по содержанию».
Веками наука соглашалась с его оценкой: основным назначением яичника было производство яйцеклеток. В конце концов, «яичник» означает «хранилище яиц». Но этим его функции не ограничивались. Первые намеки на то, что они выполняют еще какие-то задачи, появились неожиданно: когда хирурги удалили их.
У 23-летней Джулии Омберг из Рима, штат Джорджия, редко случались нормальные менструации[398]. Месячные сопровождались жуткими конвульсиями, воспалением и ректальным кровотечением, из-за чего она не вставала с постели и находилась почти в коматозном состоянии. Много лет она заглушала боль мощными анестетиками, а иногда вообще не хотела жить. Ее врач, доктор Роберт Батти, хирург в армии Конфедерации во время Гражданской войны, думал, что знает причину ее страданий. «Если бы только я смог избавить ее от источника ее мучений, связанных с менструацией, а именно яичников, у нее появилась бы надежда»[399], – написал он. Батти перепробовал все, чтобы остановить ее «порочную и ненормальную овуляцию», включая инъекцию в матку нитрата серебра (используемого в то время для лечения венерических заболеваний), но безрезультатно.
17 августа 1872 года он выполнил редкую и опасную операцию: удалил оба яичника. Во времена, когда стерилизация не была широко распространена, такая процедура обычно становилась смертным приговором. Однако через десять дней Джулия, находившаяся у него дома под постоянным присмотром, медленно начала восстанавливаться. Наиболее очевидным следствием стало то, что удивило многих коллег Батти и, возможно, его самого: у нее больше никогда не было месячных[400]. Ученые знали, что яичники играют роль в развитии женской половой системы, но еще не связывали их явно с менструальным циклом, во многом остававшимся загадкой[401]. Никто не знал, как в организме передавались сигналы к началу менструации – через нервы или кровь.
Батти понял, что удаление яичников «прекращает овуляцию и ведет к перемене в жизни» – эдакий эвфемизм для ранней менопаузы. Он хвастался тем, что женщины, которых выбивали из колеи болезненные менструации, теперь практически в одночасье могут вернуться к здоровой жизни. Как сообщается, одна из его пациенток писала, что избавилась от сильных болей, из-за которых была готова наложить на себя руки: «Я как будто заново на свет родилась… Я теперь здоровая, счастливая и веселая девушка и совсем по-другому себя чувствую». Удаление яичников вскоре стало панацеей не только от болезненной менструации, но и от разных «заболеваний» – от мастурбации до меланхолии и эпилепсии. Все это можно окрестить «менструальным безумием».
После операции Джулии Батти удалил здоровые яичники у сотен женщин, многим из которых не было и 30–40 лет. Те, кто выжил (уровень смертности был примерно 1 к 3), остались бесплодными[402]. «Операция Батти» стала очень популярной в Европе и Америке, причем, по оценке одного врача[403], к 1906 году под нож легли 150 000 женщин[404], [405]. Овариоэктомия (слово, образованное от латинских корней, означающих «яичник» и «вырезание») была провозглашена «триумфом хирургии» и стала первой рутинной операцией на брюшной полости, положив начало эпохе расцвета хирургии[406]. «Это было похоже на открытие калифорнийских залежей золота или африканских алмазных полей[407], – писал президент Королевского колледжа хирургов в 1886 году. – Для любых старателей путь был свободен, и выгоды стали получать во всем мире».
Батти был провозглашен смелым хирургом-новатором, который, как и его коллега и сторонник, гинеколог Джеймс Мэрион Симс, раскрыл темные тайны женского тела[408], [409]. «Именно Батти вторгся в скрытые глубины женского организма, – выразился один из поклонников, – и вытащил наружу эти хрупкие маленькие железы, таинственное и чудесное предназначение которых вызывает столь сильный интерес у широкой публики». По мере роста хирургической практики уверенность Батти в принятии решения об операции быстро росла. «В случаях, когда яичники нужно принести в жертву, решаю я[410]. И я верю, что оказываю любезность Господу, когда жертвую ими», – писал он в 1886 году.
Но, как и в случае с ампутацией клитора, врачи вскоре стали выражать обеспокоенность по поводу энтузиазма, с которым их коллеги прибегали к этой процедуре[411], [412]. Хотя Батти утверждал, будто «женские достоинства не утрачиваются», некоторые с беспокойством отмечали, что у женщин с удаленными яичниками становился ниже голос, уменьшалась грудь, начинала расти «неженственная растительность на подбородке, верхней губе и груди»[413]. Критики называли его операцию «стерилизацией», «лишением пола» или «женской кастрацией»[414]. Естественно, записей о том, что говорили сами женщины, не сохранилось, кроме нескольких восторженных (и, скорее всего, отцензурированных) отзывов, опубликованных в медицинских журналах.
В итоге овариоэктомия приобрела дурную славу, но оставила солидное научное наследие. Во-первых, она вызвала новый всплеск интереса к роли яичников в медицинской среде[415]. После первой операции Батти в 1872 году член Бостонского гинекологического общества предложил обществу изменить свой девиз с латинского Propter Uterum (сокращение от «женщину делает женщиной ее матка») на Propter Ovarium, тем самым продолжая освященную веками традицию – пытаться приравнять женщину к одному из ее органов или субстанций. Во-вторых (и, кстати, в стремлении к своей первоначальной цели), Батти помог лучше понять роль яичников в репродуктивной физиологии. Результаты его операций четко показали, что яичники каким-то образом управляют менструальным циклом женщины.
«За последние двадцать лет, пожалуй, ни о каком органе не писали так много, как о яичнике, – сообщал один выдающийся шотландский хирург в 1883 году. – Невооруженному глазу мало что могло бы показаться менее интересным и значительным, чем человеческий яичник, но от него зависит все в этом мире. Что же касается конкретной обладательницы этой железы, то, безусловно, для ее комфорта (а если добавить ее придатки, то и для жизни) это самый важный орган». Добро пожаловать в эпоху яичников.
Доктор Ойген Штайнах достиг зрелости как ученый как раз в то время, когда изучение желез и их секреции находилось на пике расцвета. Австрийский физиолог был в Праге и проводил исследования глазного яблока, когда эти «органные соки» впервые получили название: в 1905 году физиолог Эрнест Старлинг назвал их гормонами – от греческого глагола «возбуждать, провоцировать или пробуждать»[416]. Особенными их делала способность перемещаться по всему телу к самым дальним уголкам: они были химическими боеголовками, выполняющими определенную миссию.
Какая там душа, какой мозг. Суть человека – в его железах. Щитовидная, поджелудочная, надпочечники – эти фабрики производят такие продукты, как адреналин, инсулин и кортизол, которые в поисках своих целей перемещаются с кровотоком по всему организму. Все они управляются одной главной железой – парой долей размером с горошину в основании мозга под названием гипофиз. К 1922 году в New York Times насмешливо сетовали на то, что «мир, охваченный войной, уступил место миру, оде