оть немного не знаешь матчасть.
Однажды днем Экзамен приехал готовить экипажи боевых машин, самоходок, которые поступили нам на вооружение «Гвоздики». Я ходил, ходил, смотрел, мне же все интересно, тем более есть халявный вариант прокатиться на броне с ветерком и поучиться за штурвалом. Подхожу к нему и с хитрецой начинаю уговаривать, чтобы он научил и дал хоть разок прокатиться. Я прыгнул на броню, несколько раз посмотрел, как он обучает механов, прокатился пару-тройку кружочков и сел сам за штурвал.
Экзамен сидел сверху и показывал, как запускается двигатель, коробка передач, и показывал кнопки управления. И вот я впервые поехал за штурвалом самоходной артиллерийской установки. И это, наверное, был верх в моих артиллерийских способностях, но в дальнейшем я приобрел еще больше навыков, о которых стоило только мечтать.
Один из дней выдался свободным. Мы решили сходить пешком по дамбе до Светлодарска в магазин. Собрали деньги и с Бережком двинулись в сторону города. Тогда еще можно было сходить, но после того, как некоторые дебилы спалились, и факт не в том, что просто ходили, а были без брони, без разгрузки, запрещено нам категорически ходить без брони, разгрузки, автомата. Они попались командиру отряда, который проезжал по своим делам. Он их наругал и запретил пешие передвижения от ТЭЦ в сторону города.
Мы шли через дамбу, которую укропы при отходе пытались взорвать. По разговорам, заложили с двух сторон ее около ста килограммов тротила. А когда бахнули, она просто подпрыгнула и встала на место. Слава советским инженерам и позор хохлятским саперам, которые не смогли рассчитать правильное соотношение направляемого подрыва.
Пришли, закупились, а я, как назло, не взял с собой мешка. А мне как раз заказали энергетики два пака по двадцать четыре банки каждый. И я соответственно нес их в руках обратно. Я проклял все. Я шел и думал, да и не только думал, но и говорил, что больше никогда эту дрянь пить не буду. Тут мы решили сфоткаться с Бережком на память, а было опасно, мы как тополь на Плющихе, не дай бог кто увидит, нам трындец. И мы решили по-быстрому, ну не с энергетиками же фоткаться, а поставить тоже некуда. Автомат у меня был за спиной, и в итоге мы их засунули в пакет и повесили на приклад автомата. И с невозмутимым лицом сфоткались.
Потом побрели дальше, обратно на ТЭЦ. Был конец ноября, выпал первый снег. В бетонных комнатах становилось ужас как холодно. Буржуек у нас толком не было, они на вес золота тогда ценились. Кто первый встал, того и тапки. Где находили, а, как правило, уже нигде их почти было не найти, забирали. Гуманитарной помощи у нас не было. Когда стали откровенно понимать, что «Гиацинт» нам уже не дадут, ребята, да и я, стали искать, куда приткнуться, к другим расчетам или вовсе обучаться на новые профессии. Таким образом, одним из первых ушел Брезент — обучаться на сапера — и все оставшееся время им и пробыл. Удило ушел на БПЛА на «Залу». Труффальдино — в глубокий тыл на склад бригадного распределения боекомплекта. Тембр ушел командиром на «Тюльпан». Никша остался здесь и стал замом старшины Бэты. А я не исключение. Все просился, просился и напросился. Приезжает командир и делает предложение: возьмусь ли я за мобилизованных 137-го парашютно-десантного полка? Да!
Глава 4. Большой калибр. Большие возможности
Как он сказал — возглавить и контролировать их нужно, только и всего. Все умеют, все знают. Для меня главное — это было свалить на позиции с этой ТЭЦ. Я согласился, плюс в придачу сказали, что дадут старшего лейтенанта. Короче, красота. Все, завтра на позицию, улыбка с лица у меня не сходила. Так самое главное, что пушка у них Д-20, а она и стреляет дальше, и калибр 152 миллиметра. Я с такой еще дела не имел, но знал, что обязательно обучусь у ребят, и точку для нас выбрали ту же самую, где мы стояли. Короче, в родные места на озеро.
На озере мы уже и раков ловили, а они там крупнющие были, у нас даже заказывали их начальству. Наступило утро, за мной приехали. Поехали мы на пикапе с командиром, я сел сзади, а там еще сидел человек, представитель от полка с позывным «Агат». Я его тогда особо не разглядывал, о нем еще вспомню позже, потому что нас жизнь после свела очень близко.
Он также в машине сказал, что все обучены и готовы работать. Мы с расчетом пересеклись в точке встречи и поехали. Приезжаем на позицию, командир с Агатом по-быстрому срулили, я даже не заметил когда, и мы остались ввосьмером, единственное — пообещали мне в помощь Исильдура. Спрашиваю у ребят, готовы ли они, — ответ меня убил.
Ответ был один. Они ничего не умели. Орудие, соответственно, они только один раз с походного в боевое положение разворачивали. Спрашиваю у старшего лейтенанта: а ты что умеешь? Он такой говорит: только буссоль по магнитной стрелке ориентировать. Развернули буссоль, сориентировали, хорошо у нас не было работы, потому что был пасмурный день и по магнитной стрелке тоже не очень хорошо там ориентировать ее. Соответственно, на следующий день пришел Исильдур и еще парнишка один, но мы сделали все заново, и сразу же нам дают цель. Я показал наводчику, как правильно наводиться по панораме; наводимся — он навелся, я посмотрел, проверил, выстрел — раз, дают корректуру, говорю ему, что, дескать, донаводись сам, но тоже проверяю. Вторым выстрелом видимо, куда-то попали, так что по нам сразу же ответка начала лететь.
Это была их первая боевая работа. Мы в подвал укрылись. Прилеты прекратились, я постоял, еще раз пять посмотрел, как он наводится, пацан сразу же прямо понял все и начал правильно наводиться. Исильдур в то время с этим старшим лейтенантом обучал его вычислению. Я с орудия пошел посмотреть, как там обстоят дела.
Среди тех вычислителей, которых обучали на ТЭЦ, были ребята, с которыми мы до сих пор поддерживаем теплые отношения. На тот момент они уже стали назначаться на должности на различные позиции. Но как оказалось, не все попали на должности вычислителей, а кого-то забрали обучаться на другие профессии, с чем это было связано — не знаю. Мы их пугали Экзаменом, что, кто к нему попадет, пиши-пропало. Ну и смеялись между собой.
Кьюз, один из них, не помню с кем попал на «Астру» — это позиция Экзамена. Это был молодой парень, лет тридцати, рыжий, крепкого телосложения, среднего роста. Он максимально быстро запоминал материал и все время спрашивал что-то новое, я его учил по опыту… И когда он Экзамену рассказал, как я вычислял и попадал, вояка сказал: «Не вздумай учиться у этого недовычислителя!»
Для меня это звучало как комплимент, и потом, когда Кьюз этот метод проверил, и он оказался рабочим, он мне почти шепотом сказал это, чтобы Экзамен не слышал. Но работало же.
Двоих, Донсера и Мобила, забрали обучаться на «Залу», они потом вместе работали с Удило. Как они туда попали, для меня до сих пор остается загадкой. Я их не видел после ТЭЦ, почти до окончания контракта, пока не перебрался на оттяжку. Донсеру я иногда помогал выйти с родными на связь, и мне пересылали фотки его дочки. Мне это доставляло удовольствие, так как пацаны уже давно не были дома, отбывая свои наказания. Еще на ТЭЦ мне было приятно, когда они все звали в свой барак меня на ужин, там и общались, и делились в ходе бесед всем, о чем на тот момент знали сами.
Знаете, вот опять затрагивая тему кашников и как там молодых пугали ими, как когда-то и меня, но по человеку в ходе общения можно понять, с какой целью он сюда прибыл и выбрал ли он свой шанс с амнистией, либо будет творить на гражданке снова всякую гадость. К моему счастью, не так давно мы снова нашлись и общаемся, и все эти ребята выбрали шанс! Больше скажу: Кьюз отучился в Михайловской артиллерийской академии вместе с Бэтой и Пшучем, и они получили офицерские погоны.
Донсер спустя долгое время подписал контракт с Министерством обороны, не буду говорить с каким подразделением, его запрещено называть всуе. На «А» начинается, на «Т» заканчивается. Кто понял, тот понял.
Мобил работает на гражданке и параллельно максимально старается помочь фронту разработками новых птичек, более доступных и дешевых, и скажу — у него это отлично получается. Надеюсь, скоро он снова пополнит наши стройные ряды.
Тем временем наступил вечер. Мы со старлеем заехали в подвал, но ни печки, ни других обогревательных приборов у нас не было, да и подвал в районе рыбацкого домика был глубокий, но очень маленький даже для двоих.
Олег заселился в дом, но не в рыбацкий, а рядом, в одном дворе стоявший большой, в котором жили Никша с Труффальдино. Он спустился к нам в подвал поржать, типа мы очкуны. Но туда реально летело на тот момент хорошо.
Сидим, пьем чай, знакомимся поближе. Старшего лейтенанта звали Диман, с позывным «Алтай». Это был мужик лет тридцати семи, на должности командира взвода управления начальника артиллерии 137-го парашютно-десантного полка. Среднего роста, крепкого телосложения. Мы тогда посмотрели на него — такой серьезный. Но я уже тогда заподозрил, что старлей во столько лет, — что-то тут не так, либо кому-то дорогу перешел, либо дурак. Он до этого ходил дежурным в Луганске, а это уже был наиглубочайший тыл, на сборном пункте поврежденных машин, если сокращенно СППМ. Его все устраивало, ведь там уже жили обычной гражданской жизнью, и график работы никто особо не перерабатывал, все в шаговой доступности в плане магазинов и так далее.
Мы сидим, он берет радиостанцию и начинает ставить задачи. Вы бы видели, как он себя перед мобилизованными ребятами превозносил. Почти дословно текст его обращения был таков: «Так, внимание, завтра подъем в 6:00, утренний туалет с 6:00 до 6:30, потом завтрак полчаса и начинаем занятия». И тут мы с Исильдуром охренели… Столько текста в радейке, его б в конторе убили бы за это. Тем более не по таблице шифрованной. Мы ему говорим: «Оу, тормози, ты еще построение здесь устрой». Объяснили ему, как что делается и так далее, чтобы человек пришел в чувство, что тут не армия, да и не мирное время. Позже ребята про него рассказали, и мы все поняли. Очкун он был, просто даже сравнить не с кем. Когда ребят мобилизовали, он был у них в лагере, постоянно бухал, они заходили с каким-либо вопросом, он относился к ним как животным, типа он офицер, а они никто. Ну и все в этом роде.