Проверка удостоверения, все в порядке. Мне этих двух наград было достаточно сверх всех ожиданий, но второй мужик полез за третьей, но уже ведомственной. Маленькая коробочка открывается, а там черный окопный крест. Это аналог государственному ордену Мужества. Мне пожали руку и поблагодарили, и так было в каждом кабинете. Выходя из кабинета, я весь сиял. Парни тоже оценили мой мужской набор.
Дальше в кадры, получать свой паспорт и военник. Захожу в кадры, называю свой позывной и номер жетона. Когда называл первую букву жетона «А», у всех возникало удивление и в голосе, да и в физиономии, потому что мы уже считались мамонтами. Я решил поинтересоваться «почему?», ответ был простой: с этой буквой на момент мая 2023 года в живых и не раненых осталось всего 350 человек из 10 000 тысяч.
Там мне выдали мои документы и плюсом к ним благодарственные письма на всех членов семьи за воспитание такого сына, брата, мужа и все в этом роде. И конечно же визитку, на случай, если что-то случится в отпуске, незамедлительно звонить, любой вопрос решаем, контора своих не бросает.
Также была акция, приведи друга — и тебе бонусов к зарплате упадет 50 000 тысяч рублей за человека. Глазки загорелись. Пошли в финчасть, получать оставшуюся зарплату. Там по-быстрому заполнили бумажки, и мне выдали остатки за май, потому что за апрель уже были деньги отправлены на место выдачи в Екатеринбург. Сказали, что, когда приедем, в начале месяца сами уже там получим.
Все печати мы проставили и вышли дожидаться остальных. Обходной был как пропуск за территорию базы, в кадрах еще сдали свои жетоны. Пока сидели в курилке, все, особенно новенькие, просили посмотреть награды, и я с гордостью и радостью давал, так же, как и мне когда-то старые сотрудники.
Когда все прошли, мы вызвали такси до Краснодара, но думали, что сейчас еще долго идти до моста. Вышли за КПП базы, где стоял наш микроавтобус, который создан был с этой целью, чтобы довозить до остановки. Мы прыгнули, подождали одного трехсотого и поехали. А картина за забором была все та же. В беседке либо родственники в черных одеждах, либо получать зарплату, либо ожидало своей очереди молодое пополнение.
На тот момент у нас не было никакой грусти, только в голове звучало слово «СВОБОДЕН!». Доехали до моста, там нас уже встречало такси. На крутой черной «тойоте» армянин. Провез он нас с ветерком. Мы с Фасадом не хотели тащить с собой лишние вещи, поэтому доехали до первого пункта СДЭК около вокзала и отправили все рюкзаки, остались только борсетки. К удивлению, шмурдяка было много, но вышло недорого. Пешочком пошли на вокзал. С нами увязался парнишка. Пока мы все отправляли, я наблюдал, как он уже сбегал в ларек и три бутылки пива залпом выпил, даже я так не умею. Пришли на вокзал, а там везде одни парни, все покупают билеты.
Мы сначала хотели переодеться, чтобы ехать по гражданке, но ближайшая электричка «Ласточка» отправлялась через тридцать минут, и мы решили не идти на рынок, и так доедем. Я не хотел до прибытия домой хвастаться наградами перед женой и родителями, но не удержался и позвонил жене, она даже не знала, что нас отпустили в отпуск и мы уже сидим на вокзале.
Я на камеру показал награды, но не заметил особого восторга с ее стороны, даже прямо расстроился тогда, ведь для меня это было так дорого. Я попросил не звонить родителям, а как приеду домой — сам наберу. Мы сели в «Ласточку», и я даже проклял, что не взяли билет на обычный поезд. Шесть часов эта улитка тащилась до Адлера. Мы, пока ехали, перезнакомились с гражданскими попутчиками. У одной из женщин сын тоже был на СВО.
Проезжая мимо Лазаревского, я вспомнил про Рашида, у которого могила была здесь, но остановиться не мог, потому что спешил домой. На тот случай я взял еще за лентой адрес и номер родителей, чтобы, когда окажусь поблизости, обязательно заехать к ним и к нему. «Ласточка» прибыла прямо к аэропорту, билеты уже заранее были куплены Фасадом на семь утра. Нам оставалось просидеть еще чуть больше полночи. Мы зашли в кафе, чтобы перекусить что-нибудь и хотя бы по три рюмочки бахнуть: одну за возвращение, второй обмыть награды и третьей помянуть наших ребят, не вернувшихся оттуда…
Сидим и видим, что за соседним столиком тоже парочка сидит, обмывает свое возвращение. Но было небольшое отличие от нас: мы сидели тихо, скромно, стараясь быть какими-то незаметными, что ли, и не потому, что мы чего-то стыдились, а просто не хотели привлекать к себе особого внимания, ну и позорить честь мундира.
Пока кушали, смотрели на них и наблюдали, а им все приносили и приносили выпивку, я говорю:
— М-да-а, походу, эти товарищи не доедут.
После мы встали и пошли побродить по аэровокзалу, для меня ожидался первый в жизни полет на гражданском самолете и первое приземление не на парашюте. Конечно же, зашли в сувенирные лавки, понабрали магнитиков на память.
Я, конечно, где в новых местах бываю, стараюсь брать себе их на холодильник. Покурили и пошли в зал ожидания, там встретили еще наших ребят, поговорили с ними, повспоминали, кто где был и что видел, как всегда: «А ты этого знаешь? А ты того знаешь?» Начинали искать общие знакомства. Меня начало уже подрубать, ведь уже вторые или третьи сутки без сна почти был, а вылет только в семь утра.
Пока Фасад сидел, я, посмотрев на всех, не только на военных и на гражданских, тоже аккуратно лег на лавочку, головой ему на ноги и отключился на пару часиков. Когда встал, уже началась регистрация на рейс. Мы по-быстрому все прошли и вышли в другой зал ожидания, но и там наткнулись на этих вечно пьющих коллег.
Переглянулись, неужели они с нами летят?! Как оказалось, к сожалению, да… Места у нас были в самом хвосте самолета, около двери в туалет. Мы сели, а я все рассматривал, интересно же и немного очково.
В итоге взлетаем, я не ожидал, что самолет так быстро набирает скорость, что аж в сиденье вжимает. И за иллюминатором открывается красота Адлера и Сочи. И тут уже я второй раз в жизни увидел море.
Набрали высоту, всем разрешили отстегнуться. Лететь предстояло три с половиной часа, мы решили вздремнуть. И знаете, это закон подлости какой-то, что ли, по-другому у меня просто слов нет это назвать.
Один за другим начали шлындать в туалет, и эта дверь не переставала щелкать, как будто на земле все свои дела нельзя было сделать.
Тут стюардесса нам принесла поесть, хотя я подумал, для чего? Нам же всего три часа лететь?
Один из тех пьяных сел тоже на наш самолет, но он же наемник — денег куры не клюют — полетел бизнес-классом. Через какое-то время это тело заваливается к нам в класс и начинает гнать какую-то хрень про братство: «Да давайте их всех нахлобучим!» и так далее.
Мы его словами кое-как успокоили, у стюардессы спрашиваем:
— Давайте мы его окончательно успокоим, чтобы он уже никому не мешал лететь?
Она говорит:
— Да нет, не надо, все хорошо, он просто в первом классе всех замучил и пришел сюда!
Ну, а мы:
— Ладно, ваше право, но если что — мы предупреждали.
В наборах обеда были шоколадки, и я одну у Фасада взял, одну из своего оставил, зная, что меня будет встречать жена с сыном, хоть как-то пока что сделать им приятное, все-таки девять месяцев не виделись.
Закрываю снова глаза и только промаргиваюсь, как мимо нас пронесся другой самолет, я сначала даже не понял, что произошло, но охренел. Как поезда навстречу друг с другом проезжают, вот так же было и тут, только в воздухе. Меня адреналинчик снова подразбудил.
И вот, наконец-то, мы подлетаем к Екатеринбургу, движки отключаются, и начинается свободное пилотирование, кругами, медленно приближаясь к земле. Самолет повернулся на бок, а подо мной в окно только земля была видна и горящие леса Свердловской области. И вот посадка — тут я уже выдохнул, и снова эта гребаная мысль: «Обидно пройти всю командировку и разбиться на самолете по пути домой».
Мы подрулили к аэропорту Кольцово и ожидали команды на выход, но вдруг слышим какой-то шум, гам. А это наш «доблестный» воин ни за что, ни про что ударил по лицу кого-то из персонала аэропорта. И тут же к нам бежит та стюардесса. «Ребята, помогите — будете свидетелями, мы уже полицию вызвали!»
Мы ей отвечаем: «Когда мы вас предупреждали, что надо вовремя было его успокоить, вы не захотели, а свидетельствовать против своих мы не будем, пусть теперь полиция и разбирается».
Она, наверное, обиделась, но нас ждали родные и другие великие дела.
Вы не подумайте, что я пытаюсь как-то растянуть свой рассказ. Нет!
Я хочу, чтобы каждый из вас хоть на секундочку представил те эмоции, которые ощущали мы в тот момент, ту радость и восторг, то непонятное чувство видеть жизнь с обратной стороны, с другой стороны ленточки.
Я думал, что невозможно будет потом привыкнуть ко всему в мирной жизни, не шарахаться от каких-то громких хлопков, ударов и так далее.
Все возможно, абсолютно все, потому что только когда оказываешься в миру, выезжая из-за ленты, не хочешь вспоминать этого, и любой нормальный человек осознает, что это осталось по ту сторону.
А то, что бывает по ночам, во сне, когда называешь женские имена. Для нас они и впредь просто остались кодированными таблицами для передачи зашифрованных чисел.
На всю жизнь останется привычка смотреть под ноги, смотреть в небо, какие-то невольные резкие реакции, но это уже просто инстинкт самосохранения, который в мирной жизни еще не раз сыграет только хорошую роль.
Конечно, никому не пожелаешь испытать то, что испытал каждый из нас, но это все для чего-то нужно.
Потому что я уже не один раз встречал парней, которые поначалу были тюфяками, всего боялись, даже собственной тени, а в процессе командировки становились отличными бойцами, командирами, просто рексами штурмовиков и артиллерии.
Но, как известно, это одна сторона медали, была и другая, когда, наоборот, было много понтов, а на деле человек обосрался. Не мне судить, но факт остается фактом.
И, не преуменьшая достоинств, все мы делали одно дело — и министерские тоже.