«Беги!» — приказывал мозг Люсу, напрягая весь его организм для борьбы за жизнь, для победы над смертью. «Овраг!» — пронеслось в сознании бойца. Разрыв снаряда пришелся совсем рядом, где-то там сзади, и Люс, не выпуская из рук ящика с патронами, в сумасшедшем беге, оттолкнувшись что есть мочи ногами от земли, рванул в овраг или, вернее даже сказать, нырнул в этот овражек, который сама судьба здесь послала бойцу Люсу. «Боекомплект цел, ну и я цел», — констатировал очень просто и по-обыденному мозг Люса. Он дошел и доставил ящик с патронами на позицию.
Знаешь ли, читатель, что вот благодаря таким бесстрашным и добросовестным людям «Вагнер» был настоящей боевой организацией, ведь каждый вагнеровец на своем месте старался выполнять свои обязанности на совесть. Корпоративное чувство сплоченности и преданность общему делу эту контору делали просто непобедимой организацией. Часто Люс проходил мимо АГСников, которые рядом вели свою работу. По пути на позицию стояло два вагнеровских расчета АГС, находящихся друг от друга на относительно приличном расстоянии. В один из дней, добравшись на позицию с пайками и водой для бойцов, Люс узнал, что тот расчет, который стоял недалеко от передка, за метров двести, был ночью вырезан диверсионной группой хохлов.
— Черт его знает, как это произошло… ночью весь наш расчет АГС вырезали. Оба наших двести. Смотрите там, так что… в тылу ДРГ украинская работает, — пояснил Люсу один из старших, принимавших пайки и воду.
Да, в тылу нашем работали украинские диверсионные группы. Так, в одну из ночей произошел такой случай. Вот ночь… Люс стоит на посту, а вернее, находится в своем окопе и наблюдает за тропой, даже не наблюдает, так как наблюдать в такой темени, когда и луны в небе нет, просто невозможно… Люс прислушивается ко всему, что двигается, шуршит, шевелится, ползает, прыгает и летает, то есть улавливает все то, что издает хоть какие-то звуки во тьме. Да, темные ночи, в которых где-то скрывается смертельный враг и любая твоя ошибка может для тебя быть последним мгновением твоей жизни. Каждая секунда на войне может быть последней твоей секундой. К этому человек тоже привыкает и не думает уже об этом. Но Люс бесстрашен, ведь вы помните, наверное, что я писал о нем еще в начале его истории… Психика Люса не принимает страха и трансформирует обычный человеческий страх, свойственный многим, в тревожное состояние по поводу опасности. Да, тревожное состояние вместо страха, так можно выразить психику Люса в критической ситуации. Но и это тревожное состояние не такое, как у всех, его тревожное состояние заставляет мобилизоваться, принимать необходимые меры для решения проблемы, пусть даже проблемы критической, связанной со смертельной опасностью. Однако Люс — добросовестный боец, азартный и понимающий, что вот сейчас, в данный момент, когда он стоит на посту, от его правильных действий зависит жизнь трех его товарищей по оружию. Если кому-то интересен этот момент, тот может спросить об этом больше у медиков или лучше у психологов, и они расскажут об этой организации организма человека.
А мы идем далее… Более часа уже прошло, как Люс заступил на пост, и здесь нельзя даже немного расслабить себя, так как пост хоть и не на самой передовой, но около нее, и потому враг очень близко. Сидя на вещевом рюкзаке, так, чтобы можно было из окопа только наблюдать за местностью, он всматривался в темноту, пытаясь хоть на каком-то светлом предмете зацепить свой взгляд, хоть как-то разглядеть что-то в этой темени, время от времени поднимая голову вверх, как бы сравнивая взглядом окружающую темноту и небо, которое еще хранило часть света. Тишину нарушила короткая очередь, ударившая в сторону окопа Люса, как бы порезав визгом что-то над головой. Люс метнулся ближе к брустверу, пригнул голову к нему и, подняв автомат на уровень своей каски, дал короткую ответную очередь в темноту, на звук автоматной очереди и вспышки в ночи… С той стороны снова ударили по Люсу две короткие очереди, и он, взяв ствол автомата левее, выдал в ту сторону длинную очередь, после чего ушел вниз окопа с головой… Люс после этого долго сидел, прислушивался, готовый снова уже на любой шорох выдать очередями из своего автомата. «Тихо, вроде тихо, теперь надо доложить…» — пронеслось в его голове, и организм все равно не отпускал, был начеку.
Обдумывая этот случай, можно предположить, что одна из украинских диверсионных групп, проходя мимо поста Люса, банально заметила его через ночник и то ли в качестве страховки, а то ли от кровожадности обстреляла его, получив ответный огонь.
Пока был на подносе Люс, случалось всякое, ведь проходить километры, таская на себе грузы к передовой, это значит рисковать и тянуть лямку войны, тянуть уверенно, стойко, упрямо. А ты, читатель, задумывался, откуда оружие, патроны у бойцов на передовой? Вот так… За полтора километра ходил Люс бывало и к ключу, который бил из земли, в глубоком овраге. Сначала шел по дороге километр, а затем спускался с полкилометра вниз, чтобы выйти к оврагу, где бил ключ. Там можно было и помыться. Но, главное, вода! Вода для бойцов, которые находятся на линии соприкосновения с противником… Так, придет туда Люс, наберет побольше воды в принесенные бутылки и идет назад. Сколько уносил? А 50 литров… И все это в полуторалитровых пластмассовых бутылках. Выходило что-то около 37 бутылок. В мешках нес их назад Люс. Так было дело. Проработал Люс на «подносе» после этого еще суток пять, и поступил приказ сформировать расчет СПГ-9, чтобы заменить старый расчет этого орудия, отправленный в полном составе в штурмы. Старый командир расчета не устраивал руководство «Вагнера», так как в конторе не терпели просчетов в работе, и если в чем-то хоть командир не тянул, то его могли запросто поменять на другого командира, более подготовленного, пусть даже новый командир выходил из простых специалистов. Главное здесь было рациональность и полезность. А перевели Люса на новую точку, на которой расчет под командованием нового командира Ивана уже приступил к работе, потому что одного бойца из расчета выбило из строя. То есть этот боец получил смертельное ранение, стал двести. Звали этого бойца Саня, и попал в этого Саню такой же снаряд от СПГ-9, только снаряд украинский, и разорвало Саню на части, и так разорвало, что и жетона даже не нашли…
Для Люса работа в составе расчета станкового противотанкового гранатомета была знакома, так как в учебном центре «Дружба», напомню, он и учился работать на СПГ-9.
На новой точке блиндаж располагался на самом склоне, полого уходившем вниз, что защищало сам блиндаж от попаданий украинской арты. Здесь часто по точке работал украинский СПГ-9. Дело в том, что рядом с точкой, на которой стоял вагнеровский расчет СПГ-9, работали и АГСники, которые и привлекали внимание вэсэушников. Там, где стоит «Корд», «Утес» или АГС, — опасная зона для этих расчетов, так как при выявлении указанного оружия противник старается его уничтожить. Очень старается, и потому часто «Корды», к примеру, насколько я встречался с такими ситуациями, всегда находились до поры и до времени в секрете и применяться планировались только при подходе украинской техники к нашим позициям. Иначе активные удары обеспечены. И вот так же по АГС били интенсивно хохлы, и снаряды от украинского «сапога» (СПГ-9) часто попадали и по точке вагнеровского расчета СПГ-9. Благо блиндаж находился на склоне холма, что защищало его от осколков снарядов, выпущенных из «сапога». Если же снаряды падали дальше блиндажа, перелетая холм, то они не приносили вреда блиндажу, так как снаряд «сапога», разорвавшись, посылает волну вперед вместе с осколками. Это во многом спасает часто. Речь здесь идет об осколочных снарядах.
Кстати, когда он прибыл на точку к Ивану, уже скоро начался обстрел соседей, АГСников, и один снаряд, выпущенный из украинского «сапога», упал совсем недалеко от блиндажа, в котором Иван Люсу объяснял рабочие моменты на точке. За тридцать метров до блиндажа разорвался снаряд. Для снаряда СПГ-9 это близко. Так вот, блиндаж был на склоне пологого холма устроен, и сам ландшафт укрывал бойцов от прилетов со стороны противника. Боекомплект был складирован метров за десять от блиндажа в окопе, а от этого окопа с боекомплектом до самого СПГ-9 было что-то метров двенадцать или четырнадцать. Все по правилам устроено здесь было, насколько это позволяла ситуация и местность. Координаты получал Иван по рации, и работали именно по этим координатам, поддерживая главным образом штурмовиков, при осуществлении ими штурмов. Был и еще один объект, по которому били каждый день, там у вэсэушников был какой-то бункер, одним словом, важное место.
Стреляли так… В сутки выходило, что выпускали из «сапога» своего по украинским позициям и для поддержки наших штурмовиков примерно от двадцати до пятидесяти снарядов. Это и в день, и в ночь… работа такая. Забирали боекомплект с дороги. Скидывали с машины по два, а то и по четыре ящика. В ящиках этих убирали перегородки и упаковывали под завязку и ящики с гранатами, и ящики с порохами. Прежде на Ивана, на командира, выходило руководство и сообщало шифром по рации, что БК привезут, и тогда уже готовились идти. Сначала шли по зеленке, а затем бегом по открытке до ящиков. Быстро забирали их и с ящиками бегом назад, только бы успеть добежать до разросшейся лесополосы, только бы успеть нырнуть под деревья и отдышаться. Скидывали там боекомплект с машины по два, а то и по четыре ящика. Часто бывало выходили из штаба на Ивана по рации и хвалили за работу на СПГ. Тут главное — крыть позиции противника, когда наши штурмовики в накат[12] идут, чтобы вэсэушники головы при нашем накате поднять не могли.
По разным целям бил расчет Ивана. Часто разная информация доходила до точки, где работал теперь Люс. Эта информация поступала и по рации, и через общение с бойцами из других подразделений. Часто информация была очень даже увлекательной… Например, в этом же ноябре случай был, когда два украинских бензовоза выехали из Бахмута и, перепутав свой поворот, поехали в сторону села Отрадовка. Уничтожили бензовозы из пулеметов, когда они начали подъезжать к объекту К-21, за тридцать метров до объекта расстреляли их из пулеметов. Пот