И с этим выражением трудно не согласиться, ведь мы знаем кучу историй, когда с началом СВО многие офицеры, прапорщики и контрактники пытались уволиться из рядов вооруженных сил, а другие как раз стремились попасть на СВО, вопреки всему попасть, пусть даже с гражданки, с ветеранского домашнего «дивана». Однако, конечно, это восприятие в отношении военных, может быть, и не совсем правильное у меня, так как, например, моряк, который ходит в поход на подводной лодке по полгода, разумеется, еще какой сильный военный и статус его высокий, и задача у него еще какая боевая, и ракетчик, сидящий за пультом, через который он может в воздух поднять смертоносное оружие, — тоже военный и военный особенный, но сознание все равно отсылает к тому, что военный должен быть выкован в смертельной опасности, в смертельной схватке с врагом. Это как бы устаревшее, может быть, восприятие мира, это может быть отсылка к тем временам, к той древней памяти, идущей из древнейших времен, когда воин обязательно должен был ходить со своих князем и с дружиной в боевые походы, делать набеги на соседей, убивая мужчин, топча боевыми конями посевы и сжигая села, и уводя в полон их женщин…
Помните, как у Александра Сергеевича Пушкина? «Как ныне сбирается вещий Олег отмстить неразумным хазарам, их села и нивы за буйный набег обрек он мечам и пожарам. С дружиной своей, в цареградской броне…» — так у Пушкина написано. Я эту песнь с детства помню, а читать я научился бегло в пять лет, и после детских сказок второй моей книгой был учебник шестого класса по зарубежной истории, по которому моя родная тетя Людмила Максимовна, учитель истории в школе, мне рассказывала о прошлых веках. А потом уже, еще до школы, я начал читать Михаила Юрьевича Лермонтова, его стихи. К стихам Лермонтова меня отец мой, Владимир Григорьевич Трапезников, приобщил. Я до школы почти всего Лермонтова прочел, кроме его «Мцыри» и художественной прозы. И образ воина формировался у меня как раз по таким стихам и по таким учебникам, по которым меня учила тетя, часто нянчившаяся со мной.
В эти же дошкольные годы, помню, я хорошо уже знал, благодаря тете, принцип формирования власти в средневековом обществе и пирамиду власти, а также понимал устройство древних обществ и пирамиду власти этих обществ, понимал также, что такое кастовость. Да, надо в детстве нужные книги читать и слушать умных, знающих людей, а не «кухарок» с уровнем кухарок. И потому, кстати, если вы хотите видеть своего ребенка не потерянным в жизни, то с самых малых лет, пусть даже дошкольных, посмотрите на то, к чему он тянется — к сказкам? Посмотрите, что ему именно интересно в сказках? А первые учебники? Это учебники по истории или нет? Может быть, он с купленным ему игрушечным автоматом долго не играет, а все равно разберет его на детали? Возможно, тогда технический гений, талант с техническим уклоном растет у вас. Присмотритесь в детстве к ребенку, и уже можно дать ему направление к той деятельности, которую он будет осваивать с большим удовольствием, а где удовольствие, там и старание, а где старание — там и результаты хорошие. Нужно не вопреки делать, а согласно самой природе человека развивать его — вот принцип.
А насчет армии будущего, так я за то, чтобы строить ее на основе высоких специалистов, которые будут управлять оружием, основанным на высоких технологиях, я за ИИ в новом вооружении. Так что я прогрессивный человек и я только за то, чтобы у нас в стране были быстрее созданы конструкторские коллективы, ориентированные на создание высокой военной техники — воздушных и наземных боевых роботов, а также оружия массового поражения, и чтобы это все возможно было производить в больших количествах, то есть поставить на поток, а не просто иметь в столе, как перспективные проекты на всякий случай. Однако сознание мое все равно понимает воина с отсылкой времен сражений. Однако, скорее всего, это потому, что организм требует риска… Может быть. Хотя я более чем адекватен, адекватнее многих и многих, и умею себя держать в руках даже в сложной ситуации… Нужно уметь быстро активировать агрессию и также быстро ее гасить уметь. Это важно, если ты этого не умеешь, то ты профан, ни черта ты не профессионал, какими бы профессиональными навыками ты не владел. Воин должен уметь владеть и телом, и своим сознанием, своими эмоциями. Эмоции надо для врага оставить, а для профессионала важен расчет и адекватность во всем.
Так вот. Спрашиваю у астраханца:
— Семья как у тебя?
— Семья… Все хорошо. Я человек деловитый дома. Захотела вот жена собаку, а в квартире ее держать никак, я не согласен был. И потому решил купить дом, чтобы жена собаку завести смогла все же… Купили дом, а канализация, не посмотрели, испорчена. Я за один день все переделал и поставил новую канализацию в дом, и раковину успел новую поставить, и унитаз, и ванну купил и установил на следующий же день, старую ванну заменил. Я все быстро делаю… — говорит с гордостью мне астраханец. — Но жена бывает меня достает, ворчит часто… Мне даже ее брат родной, свояк мой, сказал как-то, когда я на войну собирался, что «тебе спокойнее на войне будет, наверное, чем с женой дома», и так стоит, улыбается мне… А меня тянет на войну. Один раз побываешь хоть на одной войне, а потом тянет, а я в прошлом в обеих чеченских войнах участвовал.
— Понимаю, — киваю я ему головой и улыбаюсь такому интересному откровению.
Астраханец этот казался одновременно и человеком с большим достоинством, и человеком очень простого общения. Легкость в нем чувствовалась какая-то, азарт и активная жизненная позиция, и при том он об очень серьезных вещах, о которых обычный обыватель на гражданке пытается помолчать или состроить понимающее лицо, рассказывал с юмором и со свойственной ему такой же простотой… Я хорошо помню его круглое лицо в круглых очках, как у Геббельса, и его особенный цвет камуфлированной формы, и его азарт, с которым он принимался за любое дело — если пушкой заниматься, то занимался деловито и активно ею, а если яму для мусора копать, так и здесь он весело исполнял эту обязанность, а если… Молодец, в общем, был он, и казалось, что смутить его вообще ничего не может в этой жизни.
Так вот, ночь прошла спокойно, и поутру, часов в семь, позавтракав и приведя себя в порядок, пошли мы все вместе к «Уралу», осматривать орудие. Водитель наш Кавун сразу взялся за машину, начав, так сказать, проводить по ней диагностику. Мы же, взобравшись на кузов машины, начали осматривать и пробовать механизмы руками. По очереди отводили затвор, затем жали на педаль, производя холостой выстрел. Затвор тугой, и потому мы первый раз суставы чуть не вывихнули с Фоксом еще тогда, когда привыкали к этому затвору. Пробовали прицелы. Их оказалось целых два. Видимо, нужно было их совместить, и этим заниматься мы будем потом, как и разбором орудия и выгребанием из его механизмов застарелого солидола, который, наверное, был произведен еще при жизни Сталина и Берии и помещен в сами механизмы при Хрущеве. Не шучу. Гильзы и кассеты для снарядов. Все тут. Все рассматриваем в первый свой день.
Слева расположен подъемный механизм, это такой рычаг, его выкручивать надо рукой, и тогда ствол будет подниматься или опускаться, а чтобы повернуть орудие вправо или влево, надо работать с рычагом, установленным с правой стороны. Два сиденья из металла, справа и слева. С правой стороны у сидящего под ногами педаль для стрельбы. Жмет так боец на педаль и производит выстрел. Здесь же была какая-то штуковина при механизме, коробка, из которой проводов до «чертиков» торчало, и мы потом ее за ненадобностью уберем. Казенник орудия также вызывал вопросы по поводу того, сколько раз и когда придется его разбирать для прочистки, и видно было сразу и понятно по ситуации, что не разбирали эту часть орудия уже более пятидесяти лет… так как орудие пришло к нам со склада.
Если же все официально по пушке рассказывать, то само орудие состояло из «ствола с накатником, затвора и ствольной обоймы с ускорительным и натяжным механизмами, магазина, люльки с механизмами — досылающим механизмом и тормозом отката, станка с платформой, механизмами наводки, уравновешивающим механизмом и щитовым прикрытием, автоматического зенитного прицела, электрического следящего привода ЭСП-57».
Скучно тебе про механизмы читать, читатель? То-то же… Конечно, скучно, и потому напрягать никакими особенными вещами я не буду здесь, а что тебя заинтересует во всем этом, ты найдешь в специальных учебниках или в интернете. Но идем далее тогда.
Здесь же на кузове поместилось устройство, из которого выходил большой шланг, и как только мы ни думали, с какой стороны этот шланг вкручивается в орудие, никак понять не могли, и ясно было лишь одно, что снимать эту штуку с «Урала» придется, так как она занимает здесь много места и мешает орудие поворачивать в стороны, разворачивать его мешает. Пока мы не знали, пригодится ли это устройство нам, но понятно стало, что это насос, который предназначен для охлаждения орудия после его работы. Вопросов было много, а инструкторы еще не прибыли. Инструкции тоже не было пока, и найдут ли инструкцию времен Хрущева или времен генсека Брежнева, было неизвестно. Пока не известно.
Каждый из нас успел в этот день посидеть в креслах и прокрутить орудие вправо и влево, а также поднять и опустить ствол его. Места в гараже этом хватало на такие действия. Да, кстати, уважаемый читатель, рассказывая тебе об этом древнем и страшном орудии, я не буду тебя утомлять деталями из его конструкции, тем более что очень надеюсь на то, что оно тебе не пригодится, если только в виде экспоната в музее.
В свое время это орудие и его китайская копия применялись уже в войнах… Так, они были задействованы как в баджаурской кампании, так и в Шестидневной войне, Войне Судного дня на Ближнем Востоке, применялось оно и в Афганистане нашими советскими войсками, и еще, помнится из истории, что применяли его и в ирано-иракской войне. Думаю, что и в чеченской кампании можно было бы применять С-60 достаточно успешно, почему бы и нет… Да, против «дикарей» или пусть даже против «полудикарей», думается, С-60 более чем эффективная штука, но для войны, где в воздухе кружат электронные разведчики или дроны с боезарядами, а также где работают танки и где данные разведки передаются за считанные секунды, такое орудие хоть и приносит пользу, но есть одно большое и важное «но»… — хорошо и отлично даже, если это орудие успеет в боевой операции выкинуть десять кассет из себя, ведь противник при сегодняшних технических возможностях сразу засекает точку, откуда ведется огонь. Засекает и пытается подавить эту точку. «Три минуты вам на то, чтобы отстреляться», — говорил нам Маяк. Это эталон, три минуты — это он давал эталонное время, имея в виду то, что как только мы выпустили свой первый снаряд по противнику, нас уже начнут вычислять, и противнику понадобится всего три минуты на это вычисление.