А какие примеры? А был там один… Бывший кашник, ранее рисковавший жизнью на передовой, а теперь позволяющий себе хамить своим боевым товарищам. Конфликт у него произошел с нашим командиром расчета Токарем. И вообще, всему расчету он высказал что-то непотребное, и разве что только ко мне даже близко не подошел. Ну, во-первых, на лицо я не очень приветлив, а во-вторых, я ходил всегда с «калашниковым» наперевес, даже в тылу. И не сомневайтесь… случись что, отправил бы любого такого начальника в госпиталь лечиться. Потому, похоже, он ко мне и не подходил. Да, как только даже такая организация, как «Вагнер», начала превращаться пусть даже в небольшую, но все же армию, разрастаясь с каждым днем, то и начала вбирать в себя некоторые элементы, свойственные всем армиям мира. Разумеется, что это не переросло тогда в угрожающее положение, а просто имело место быть в отдельных случаях. И вот еще какая мысль у меня есть. В тылу надо генералом быть, а если ты не генерал, то лучше на самую передовую, в штурмовики.
И вот пришел день, когда наш «Урал» вместе с нашим всем расчетом отправился в самый далекий тыл. Помню, проезжали Донецк, где останавливались минут на пятнадцать, прямо на улице, у обочины дороги, рядом с тротуаром, не имевшим строго ограничительный бордюр между самим тротуаром и дорогой. Напротив нас, наискосок вправо, был еще одноэтажный магазинчик, а немного поодаль за ним стоял обычный ларек. Я разминал ноги, прохаживаясь вдоль машины и куря сигарету, Фокс рассматривал магазин, а эти двое, Миша и Токарь, куда-то отлучились. То ли в туалет, то ли к ларьку пошли… но это не важно, а важно другое… Город жил своей жизнью. По тротуару проходили люди, мужчины и женщины, а вот там переходят дорогу две молодые девушки, черноволосые и черноокие, в фигурах которых выдается то самое присущее тем местам что-то дикое. Вообще, рассматривая украинцев в тех местах, я больше отмечал именно женщин.
Украинки выглядят так… у них глаза черные, и волосы черные, и кожа смуглая, а тела их имеют явно выраженную форму бюста и филейной части. Почти все одинаковые они, и потому я все это наблюдение как бы списываю на присущие той природе странности. Есть, конечно, и исключения. Ну, вот, к примеру, негры… они черные в Африке, индейцы краснокожие, а вот украинцы смуглые, черноокие и черноволосые, с явно выраженными чертами в теле, коих так любят изображать на полотнах своих художники. То ли эти украинцы образовались из смеси каких-то народов, а то ли… не знаю, но на белорусов и на русских классических очень не походят. Думаю, поляки с ними мало смешивались, хотя они и были долгое время под польским игом, в ходе которого потеряли всю свою элиту и потому пребывали в крестьянском состоянии. Но сами жители Донбасса отличаются все же, полагаю, по своему менталитету от остальной Украины. Их менталитет ближе к обществу индустриальному, промышленному, и потому люди Донбасса запросто смогут влиться в российское, русское общество. Они нам ментально ближе, чем та самая киевская крестьянская Украина, в которой даже в Верховной Раде в Киеве начинается заседание парламента с песен хора мужиков в крестьянской одежде и с чубами на голове. Это о многом говорит, это говорит об их ориентированности на крестьянскую культуру, а другой у них нет. Другая, элитарная, это только польская, ведь польские паны ими управляли, а классический украинец — это крестьянин. Я раньше думал, что украинцы — это такие жители из деревень, что находятся под Киевом, пока не услышал о том по телевизору, что есть какая-то нация украинская, что меня очень рассмешило.
Кстати, да, город… Город напоминал те самые города с советских старых картинок и ничем не мог привлечь особенным мое внимание, и когда даже я в дороге смотрел на здания, то и здесь ничего примечательного не находил. Все те же серые дома, все те же картонные или фанерные вывески на магазинах, и местами где-то еще, может быть, улавливал мой взгляд что-то такое, что могло ночью гореть огнями, но без особого вкуса все — и все из того самого прошлого. Я уже писал в первой своей книге по поводу моих впечатлений в Дебальцево, и здесь те же самые впечатления — город завис в безвременье, выйдя из советского прошлого и не войдя в капиталистическое будущее, с его красочной мишурой.
Скажу так, что оттягивали нас все дальше и дальше. Я помню, как жили мы какое-то время в одном из дачных поселков. Хороший поселок. Здесь имелись и совсем маленькие домики, давно заброшенные, и довольно-таки приличные двухэтажные дачи. Одни дома были набиты хламом, а другие пустовали. Я, Токарь и Маяк остановились на одной приличной даче, в которой имелось три комнаты. Мы с Токарем поселились в одной из небольших комнат, в которой стояла широкая тахта напротив входа, как зайдешь в комнату налево у стены, и метрах в трех от тахты имелся небольшой камин. Маяк спал в другой комнате, где был диван, шкаф и что-то еще из мебели. Другой наш состав тоже освоился в дачных домах. Однако все было организовано, и связь подразделения между собой не теряли. Помню, как Маяк купил много мяса, и мы втроем готовили шашлыки в камине. Шашлык получился великолепный.
Днем, чтобы чем-то занять себя, рубили деревья и кустарники, которыми зарос двор и сад. Рядом с нашей этой дачей, через два дома, помнится, была дача с зеленым забором и большими воротами, на которых было краской написано большими буквами «Москали…» и что-то такое угрожающее в адрес всех нас. Предположили, что, наверное, хозяева дачи, не принимая новой власти, уезжая из этих мест, решили оставить нам оскорбительное послание. Но никто из нас не оскорблялся по поводу писанины на этих воротах, так как написать на воротах большими буквами оскорбления и угрозы это еще не значит выполнить угрозы, а на их оскорбления нам всем было плевать. А так… вся обстановка этого райского уголка, с его домиками, утопающими в садах, и его прямые улицы с этими милыми утоптанными дорожками, вдоль деревьев и всей этой зелени, напоминала нам о той мирной жизни, которая здесь когда-то была. Все заброшено, и сады уже приходили в дикий вид, и участки перед дачами начинали зарастать, но все же окружающей нас действительности не коснулась напрямую та война, из которой мы только что явились сюда.
— Надо этот виноград пристроить, иначе вернутся хозяева и скажут, что мы его испортили, — говорит Маяк, подбирая виноградную ветвь, которая спустилась вниз с настила строения, перед входом в дом. По этому поводу тогда я еще подумал, что наши воины являются носителями высокой культуры, и не принимать наши культурные ценности, нашего менталитета могут только поистине варвары. Вот такие варвары и оставили на соседних воротах угрозы нам. «Можно ли их все же окультурить?» — задавался я тогда вопросом, и сомнения в этом плане глодали меня, слишком уж деревенским, диким был менталитет наших противников, которые всерьез считают, что они произошли от каких-то укров и вырыли Черное море лопатами.
«И потом, — рассуждал я, — какие герои у народа, такой и сам народ, ведь люди равняются на самых выдающихся представителей из своего общества… А если же Бандеру, который в юности своей душил руками кошек, чтобы самоутвердиться в своей силе и в глазах окружающих его юношей, возвеличивать как героя народа, как лучшего его представителя, то какие тогда его последователи-то будут… Сельский бандит Бандера, душитель кошек и мелкий протестующий злобный хулиган, которого и поляки, и немцы, и русские сажали в свои лагеря, тюрьмы, издевались над ним, унижали его, теперь становится честью и совестью украинского народа. Если так, если они ориентируют себя и своих детей на подражание этому дерьму, то о какой культуре украинской может идти речь. Есть и хорошая у них культура? Наверное. А хорошая культура — это песни и пляски в шароварах… А где же большие здания в готическом и древнегреческом стиле и классическая музыка? Все построили на Украине русские во времена Российской империи и во времена СССР. В СССР еще и Украину как республику создали, а не надо было бы этого делать. Этот народ вообще не понимает, что такое государственность. Львов? Так Львов поляки отстраивали когда-то».
Как-то мне товарищ мой рассказывал про Западную Украину, где ранее работал на заводе инженером. Он говорил так: «Большой крутой холм, на котором стоит старый католический польский монастырь, более похожий на крепость или замок. Этот монастырь возвышается на многие километры вокруг. Он как бы возвышается над равниной, на которой расположены деревни и села украинские. Здесь он, этот монастырь-крепость, как олицетворение мощи и тотальной власти над этими землями, и когда ты это видишь, то понимаешь (!), каким способом и как поляки управляли здесь украинским населением… Поляки их здесь ранее за людей не считали и жестоко управляли из этого монастыря, возвышающегося на крутом холме над селами и деревнями украинскими, управляли ими как рабами. А в украинце-крестьянине, когда он с равнины смотрел на этот монастырь, рождался трепет и уважение к польским панам, которых почитали там чуть ли не за полубогов. Потому украинцы слово иго понимают по-своему, иго для них — это полная диктатура, тотальная диктатура польских панов и католической церкви… И из всего этого и вышел украинский менталитет. Потому и сейчас они к полякам относятся с раболепием. Рабы уважают господина ведь не за то, что кусок хлеба им дали, а за то, что побили их, унизили и поставили на колени», — так он объяснял мне польское владычество на тех землях.
А где их великая литература, равная Льву Толстому, Александру Пушкину, Михаилу Лермонтову и тому самому Достоевскому, которого я сам-то не люблю, но все же он классик и никого подобных ему я не находил в местечковой украинской литературе. Они скажут, что истоки всего этого в Европе… Глупые варвары, но мы, русские, ведь и есть лучшие представители всей европейской культуры, европейской мысли во всех ее тонах и красках. Посмотрите на наши великолепные здания в готическом и древнегреческом стиле, на наши полотна великих художников, на нашу науку и технику, на нашу литературу и другое… Да, в Европе все это перемешано, и, если мы берем классическую музыку, то говорим именно о европейской музыкальной традиции, выразителями которой являются у нас, например, Чайковский, Рахманинов, Бородин, Глинка и наш современник Илья Гончаров, и многие другие… А где это все у украинцев? Где у них уровень указанных выше гениев? Может быть, у них есть композиторы уровня Моцарта или Шуберта? Или же писатели уровня Уильяма Шекспира или Виктора Гюго? Может быть, есть у них писатели уровня Ивана Крылова или Льва Толстого? Или же философы уровня Константина Циолковского, Владимира Вернадского или же Сергея Городникова? Ничего этого у них нет. Украинская культура, она на уровне краеведческого музея.