ади тебя жизнью рисковали, необходимо с кем-то создать, породить близкую духовную связь, то есть породить с кем-то товарищество. Товарищество как союз святой! Настоящее товарищество (!) — это особый круг людей, члены которого незримо преданы общим идеям и преданы друг другу до конца. И вот в этом во всем есть то, что называется благородством, свойственным только настоящим аристократам духа. И потом, ведь рисковать жизнью за тебя будут только тогда, когда уверены в том, что ты тоже так же рискнешь своей жизнью ради жизни других.
Некому рисковать жизнью ради вас? Не можете сами этого сделать ради других? Тогда вокруг вас одни приятели… Жестко, но ведь правда… Кстати, это касается и идей… Только за настоящие идеи идут умирать, идут жизнью рисковать, а на красивых химерах и разного рода картинках псевдопатриотических можно только пиар себе делать, и речь уже о жизни и смерти здесь не идет. Рискуют за товарищей и за то, в чем точно уверены.
Герой книги Леонид Юрьевич Гайдаенко… А вы, читатели, не заходили в Бахмут на С-60? Это почти самоубийство. А вот Леонид Юрьевич это делал. Другие действия, когда он на своем орудии отрабатывал удары по огневым точкам противника, находясь за один или два километра от Бахмута, также являлись занятиями опасными, однако вот сидит передо мной Леонид Юрьевич, рассказывает мне обо всем, и я понимаю, что не об опасностях как таковых он думал тогда, а о работе своей военной. Есть такая профессия — интересы страны защищать. Сейчас я не буду рассказывать об этом удивительном и очень активном человеке много, время не пришло… Но расскажу еще обязательно.
А Редькин Виктор Иванович? Позывной которого был «Корнеплод». Мы вместе с ним начинали в Молькино еще, потом вместе в первые дни были в одном районе боевых действий, затем я его помню хорошо в городе Стаханове, куда нас на ротацию отвели. В бункере вместе жили. Хорошо его помню там. И когда здесь, уже дома, герой моей книги связист Салтан меня связал по ватсапу, по видеосвязи с Корнеплодом, я не просто обрадовался, а был неслыханно рад увидеть Корнеплода живым и здоровым, и дома. И странно мне было, что вот он сидит передо мной в домашних условиях, в Большой России, улыбается, и тут же картинка у меня в голове всплывает совершенно уже другая… Вот Корнеплод бородатый, в потертой военной куртке, сидит в бункере и обсуждает что-то с бойцами по поводу стоящего здесь же АГС. Вижу его в домашней одежде и лицо Салтана, заглядывающего в камеру, — и тут же картинка в голове про то, как он в Молькино на построение идет, и про то, как он по каким-то ответственным делам спешит, спускаясь по длинной крутой лестнице в бункер. Контрасты, контрасты… Корнеплод… я думал о нем потом много. И не все еще написал, о чем мы с ним говорили… Этот человек выстоял на кровавом ринге на Донбассе. Выстоял достойно. И пусть ему поклонятся те, ради кого он не спал сутками, ради кого он шел по непролазным чащам темной ночью, чтобы потом оказать им помощь медицинскую, и затем долго, упорно, молча тянул на носилках или спальнике на точку эвакуации. Семь месяцев ада — это тоже про Корнеплода. Это про Виктора Ивановича.
Салтан? Военный профессионал, чья жизнь, наверное, из всех героев этой моей книги является более всего закрытой. Его страницы для какой-нибудь книги еще никем не написаны. Наверное, эти страницы еще долго написаны не будут, пока не пройдут сроки. Однако ведь даже о легендарном разведчике Николае Ивановиче Кузнецове потом написали и книги, и другие материалы издали, то верно и про Салтана напишут, а может, и фильм снимут хороший какой… Салтан — это тоже рабочий войны. Он тихо, незаметно тянет свою лямку и молча, без всяких там комплиментов в его адрес, делает свою работу. И знай, читатель, что если в мире где-нибудь какое-нибудь сражение выиграла наша страна или же провела достойно какую-нибудь серьезную боевую операцию, и ты услышал всего лишь это по телевизору, то наверняка Салтан там поработал или очень на него похожий парень. У нас, в России, много Салтанов. И имена их будут когда-нибудь названы, и фото их будут висеть в музеях, и курсантов военных училищ будут учить на их примерах. Так-то вот… И если ты даже немного знаком с такими людьми, то жизнь свою ты прожил уже не зря…
Вот они, герои моей книги… Перечитай еще строки о них из книги и подумай… Подумай, читатель, о тех, кто хранит покой твой, пока ты живешь мирной жизнью. И дело здесь не в самой вот этой именно спецоперации, начавшейся в 2022 году. А дело в другом, в том, что и эти люди, и подобные им, пусть другие, хранят твой покой и покой твоей семьи даже в мирное время… Герои моего труда являются олицетворением всего боевого братства, всего боевого сообщества страны, стоящего на страже безопасности России. Они как бы являются предупреждением для всех наших противников — «Мы есть, и не влезайте к нам». И да, всегда есть те, кто не спит, кто несет вахту, караул, выполняет задачи страны в дальнем зарубежье…
Задумайся, читатель, вот произошли изменения в экономике, или страна заимела успехи там, где это вообще связать нельзя с военной деятельностью какой-то, но в реальности, к примеру, все зависело от того, насколько правильно и своевременно была проведена вот в этой N-й точке мира боевая операция, о которой пресса не писала, и вообще мало кто о ней знает. Часто простому человеку не удается и возможностей нет уловить всех тонкостей политики, когда одно действие в одной сфере порождает кучу других действий в других сферах деятельности — из тончайших невидимых порой нитей в том числе и состоит политический процесс. И часто такие простые ребята, о каких я написал в своей книге, или очень похожие на них ребята, мужики, и делают непосредственно своими руками большую политику, проводят, так сказать, решения самых верхов в жизнь.
Посмотри на ветерана… и задумайся просто. Кто он?
И еще вот что хочу сказать тебе, читатель… Насколько общество здоровое, можно понять по тому, как люди относятся к ветеранам войн, локальных конфликтов, и какой у них статус в обществе, насколько этот статус высок… То же самое мы можем сказать об ученых, учителях и педагогах, а также в целом обо всех военных людях страны. Это и статус, это и материальное обеспечение, это и льготы, это и их участие реальное в политической жизни страны, в ее управлении, это и уважение или неуважение со стороны широких масс к этим общественным слоям. В здоровом обществе ветеранов войны, учителей, преподавателей, ученых и военных уважают и стремятся к их статусу. А статус-то высокий ли у нас в стране у этих категорий? Каждый сам думает пусть над прочитанным здесь.
Знаете ли, вот эта заключительная глава книги очень важна. Я в ней хотел бы обозначить вопросы, которые и к бойцам общество поднимает. С другой стороны, поднимая вопросы журналистов или вопросы из зала ко мне здесь и обозначая уже более развернуто на страницах книги ответы, я все же говорю за часть ветеранов. За всех ветеранов я сказать не могу, но все же уверен, что выражаю мнение не малой части ветеранского сообщества в своей позиции, в своем взгляде на жизнь и войну. Бывает, задают вопрос: «А страшно вам там было?» Отвечу вопросом на вопрос: «А страшно ли было герою этой книги Салтану на дереве сидеть пять часов и корректировать нашу арту по противнику в то время, когда мимо него проносились прилеты? А три минуты, чтобы связь наладить и запрыгнуть в бункер? Страшно ему было? А медику Федору страшно было в самое пекло залезать и, рискуя жизнью, тащить раненых? А страшно ли было Чиновнику, Антону Михайловичу Ряпасову, перевязывать раненых под артобстрелом или мины искать самодельным щупом, который он смастерил из палки и из еще чего-то там и перевязал все это бинтом окровавленным, который снял со своей головы? А Леониду страшно ли было в Бахмут заходить на кузове “Урала” и вести огонь из С-60?» А ведь у Леонида и его товарищей тогда было времени-то отстреляться минут пять или семь, или десять край — не успели бы уйти, сожгли их. Так вот, не о страхе речь идет, а о значимости самого дела, ради которого ты пришел сюда, на войну. Ты здесь. От тебя зависит многое, и никто не сделает за тебя эту военную работу — так мыслит боец и командир, а все остальное на десятый план уходит. И стыдно не выполнить поставленную задачу, воспитание не позволяет, честь не позволяет не выполнить. Нельзя опозорить себя перед товарищами своими и перед руководством своим, и еще спросят тебя, когда придешь домой: «А ты был тверд в бою? Ты сражался? Ты не уронил честь своей семьи?»
Часто и азарт ведет в смертельную схватку, как в опасную игру, в этой игре ты охотник, а они опасная дичь, мишени. Азарт перекрывает чувство страха, и так бывает. Чувство опасности — это да. Да и азарт тоже здесь присутствует. Ноги ватными у воина не должны быть, хотя в первом бою человек и может растеряться, что обычно со многими бывает. Потому обстрелянный состав это уже боевой состав, организм которого настроен на смертельную схватку с противником. Кстати, озвучу мысль, что любого руководителя большого ранга надо на войну посылать и смотреть, как он себя там ведет. Воин и большой руководитель имеют схожую психику, таких людей только два процента в нашем обществе, кто желает и может воевать, а также желает и может руководить. Правда есть те, кто является лишним и на войне, и в руководстве страной. Иногда люди находятся не на своем месте, и это настоящее мучение для всех окружающих. Речь я веду именно о настоящей передовой, а не птичек запускать в далеком тылу и при этом выезжать в Москву частенько или на войну из Москвы выезжать, числясь официально в каком-нибудь боевом подразделении. У нас все возможно в наши дни.
Вот подумайте только, в первые месяцы войны можно было на четыре месяца заключить контракт с министерством обороны России и отправиться на эти месяцы на спецоперацию… Всего-то четыре месяца. И что? Эти говоруны с телеканалов, известные нам, отправились? А те, кто призывал к войне, отправились? Ну, всего-то четыре месяца в штурмовиках… Ну, выживешь ты. Не все ведь погибают. Рискни, а потом вернешься в свое депутатское кресло или в свой высокий кабинет и будешь говорить честно, что воевал… и никто потом не вытащит наружу твои похождения в тылах, близких к Москве. Нет, даже на это их не хватает. Но если на это не хватает, откуда у таких умение руководить? И не руководители они вовсе, а исполнители… Многие принимают решения, которые уже до них вверху приняли, осталось только эти решения повторить и подписать от себя.