– Придурки! Птица! В зеленку!
Пробежав еще десятка два метров, я свернул в зеленку, и Мамба за мной, а остальные помчались дальше. Скажу сразу, что Карим довел до позиции своей только двоих, а другие двое стали двухсотыми. Если Карим читает эти строки, пусть знает, что мы все помним: на его совести убитые люди.
Переждав обстрел, мы пошли искать группу. Но где ее найдешь в замысловатых дорожках дачного поселка? Не найдешь, тем более группа должна была уйти на позиции в лесополосу за дачный поселок. Гляжу на Мамбу, а он совсем приуныл, растерян, оглядывается – местность для него не знакомая. Присели отдохнуть… А я про себя думаю: «Так, надеяться не на кого. Группу не найти. Потерялись. Напоремся, черт побери, на укропов и тогда бой-то примем, но живыми навряд ли уйдем. Опасно бродить. Надо идти на старую позицию, ведь дорогу-то я знаю, сам на эвакуацию через этот поселок шел. Другого выхода нет».
Так и решил. И говорю Мамбе:
– Идем за мной, я выведу, знаю, куда идти. На старую точку мою пойдем.
– Идем, – отвечает Мамба, и кажется, что он даже духом как-то приподнялся.
По дороге на старую мою точку еще трое потерявшихся к нам пристало. И потому четверых я туда привел. Сразу пошел к своему окопу. Мой «двухсотый друг» все так же лежал у бруствера, я прикрыл ему лицо зеленым пакетом, который лежал рядом с окопом:
– Ну, здравствуй, друг. Вот я и вернулся из госпиталя.
Меня заметил замкомвзвода, улыбнулся и поднял руку в знак приветствия. Я кивнул головой. Я рад его был видеть и рад, что добрался. Эти четверо, что пришли со мной, разобрались по имеющимся окопам, коих хватало. Когда настал вечер и стало уже темно, ко мне подошел командир. Оказалось, что прежний командир ранен и отправлен на эвакуацию, и теперь новый командир, которого звали Бобер. Бобер мне сказал, что нас все разыскивают. Ладно. Мой окоп сейчас хоть немного, но тыл, если у штурмовика вообще есть тыл, и потому можно поспать. Лег спать.
Утро. 5 октября 2022 года. Сижу в окопе и думаю: надеть мне мягкую теплую куртку или нет… Она лежит у меня в рюкзаке, мне ее подарил перед отъездом из госпиталя особист, чтобы я на передовой не мерз. Почему подарил?
Он как-то услышал мой телефонный разговор с женой, которой я говорил, что сейчас гражданские проблемы решать не могу и все на ее плечах, и что сейчас у меня только война. Он тогда стоял около меня, телефоны-то для переговоров их использовались. Тогда он сразу куда-то ушел и вернулся с курткой, ничего не говоря мне, протянул ее. Спасибо ему, но куртку его я так и оставил на точке вместе с рюкзаком…. Почему? Рассказываю дальше.
Пока я раздумывал, командир отделения, окоп которого был метрах в десяти, окликает меня, мол, пошли. Я за рюкзак, а он мне:
– Брось, не вернемся уже сюда…
Бросаю рюкзак, автомат со мной и все при мне. Иду с ним. К нам на тропу еще люди выходят, и образовывается колонна. Движемся молча по тропе, идущей в лесополосе в сторону, откуда я вчера пришел. Мне по дороге вручили рюкзак с кучей магазинов, где-то 25 магазинов. Я его надеваю на себя. Этот рюкзак, а вернее магазины в нем, спасли меня потом при штурме. Вернее, никто не знал, кроме командиров, что на штурм идем. И эта секретность была оправдана, как я потом понял. Просто молча людей подняли, и мы двинулись.
Сразу скажу, что нас было две группы. Первая группа 8 человек, включая командира, а вторая группа составляла 7 человек, включая командира. По тропе шли долго, потом группами и бегом пересекли дорогу, вошли в лесополосу. Часть людей осталась в лесополосе, а другая часть, и я в их числе, залегла под редкими кустарниками и деревьями за лесополосой. Я лежал и жаждал боя, рядом со мной справа был знакомый мне еще по Молькино сотрудник. Лежим и ждем команды. Проходит пять, десять минут, – лежим. Молча. Еще пять минут. Видимо, мы были обнаружены с воздуха, поскольку по нам начался обстрел минометов. Раненых среди тех, кто оказался в редколесье, так назовем ту местность, где мы залегли, не было. Однако потери были среди тех, кто залег в лесополосе. Был тяжело ранен командир, ему оторвало ногу, и он там же истек кровью. Кто-то был ранен в ногу или руку. Только потом я узнал, что мой замкомвзвода, раненный в руку, нес на плече своего раненого товарища в тыл.
Да, потом их встретила эвакуационная команда, которая прибыла без носилок. Значит так, это уже до штурма было минус три человека из группы. Тогда две группы объединили в одну. Вот команда нам дана, и мы пошли колонной по одному вправо по тропе.
Идем минут двадцать от силы. Часть наших уже выбились вперед и уничтожили передовые окопы: украинцы не ожидали наката, и легендарные сотрудники Юст и Сухов уничтожили их два передовых окопа.
Мы же в это время зашли в лесополосу с другого края и по всей ее ширине начали штурм, но вынужденно под напором огня противника залегли. Дело все в том, что уперлись мы в поляну, за которой был густой кустарник, и вот оттуда противник и вел огонь по нам из своих автоматов. Я находился позади своего командира отделения, но он вдруг взвыл, перевернулся на спину и бросил мне бинт и жгут:
– Я ранен. Перевязывай.
Расстегиваю его ремень, смотрю под бронежилетом – пятно маленькое, синяк. Видимо, пуля ударила, но не пробила броник, нанеся ему малое повреждение. Я ему говорю:
– У тебя там ничего. Синяк. Но иди на эвакуацию. Дай пролезу.
Он отползает назад, я на его место и немного подаю вперед. Начинаю бить из своего калашникова в сторону противника короткими очередями. Сменил магазин и дал длинную очередь. Оглядываюсь. А командир отделения еще тут. Я ему говорю:
– Уходи!
А он мне гранату протягивает. Я взял.
Наши бьют очередями, хохлы огрызаются из автоматов. Пока перестрелка идет. Я еще очередь длинную. Меняю магазин и бегом к впередистоящему дереву. Залег. И давай из-за дерева бить по ним. Вроде оттуда нет стрельбы. Значит, думаю, надо дать вперед еще. Еще перебежка, и я оказываюсь за деревом, справа впереди меня кустарники, слева открытка, которая уходит вперед метров на пятнадцать. Вот эта открытка и остановила наших. Я из-за дерева бью из калашникова с правого и левого плеча. Огрызаются впереди автоматы украинцев. Где-то, значит, у них окопы за кустарниками справа. Бью в ту сторону. Еще и еще. И тот рюкзак с 25 магазинами кстати пришелся, ведь из разгрузки магазины истратил почти. Перезаряжаюсь. Сзади выбегает наш гранатометчик и на… – полетела граната мимо меня в кустарники за открыткой. Разрыв. Я перебираюсь правее на два метра. Поднимаю свой АК и бью короткими и длинными очередями. Еще магазин, еще магазин. Снова перебираюсь к дереву и с правого плеча, и с левого плеча. Сзади длинная очередь. Оглядываюсь – бородатый украинец в синей каске с желтой полосой и в натовской разгрузке добивает гранатометчика. Секунды – я переворачиваюсь на спину и даю долгую очередь по нему в упор:
– Падай же, сссууукааа!!!!
Стоит гад и смотрит. Смотрит на меня злыми, звериными глазами.
Понял, у него глаза мертвые, он ничего не видит, но стоит.
– Ну упади же, сууукаааа! – Жму на спусковой крючок, и вот он медленно валится вперед. Там сзади, где резерв, за кустами где-то наши ведут бой. Потом только я узнал, что нашего командир в этом бою убили, и у нас не было больше командиров на тот момент. Черт его знает, откуда эти вот вышли на наш резерв. Видимо, не всех зачистили на их передовых позициях. Я уже бью снова с левого плеча и с правого плеча.
«Ну где же вы все там?! Я же один здесь! Кто-нибудь…» – проносятся у меня в голове мысли.
Снова бью…. И тут замкомвзвода Косой с криком «Вперед ребята, за мной!» бежит по открытке. Я поднимаюсь и бросаюсь в атаку. Замком идет слева, я забегаю за тот кустарник, что был под сектором моего обстрела. Да! Два окопа. Один вэсэушник уперся головой в бруствер, в каске его зияет красная дыра, другой лежит на спине в своем сидячем неглубоком окопе, и лицо его в крови. В доли секунды проносятся мысли: «Результат моей работы!»
Пачка сигарет около убитого на краю окопа, и я машинально эту пачку забираю. Давно не курил. Бегу дальше. Замком орет:
– Кто со мной, пошли! Пошли!!! – Он бешеный.
И вот мы уже в зеленке за той самой открыткой, которая остановила продвижение наших штурмовиков на время. Я не знал тогда еще, что поставленную руководством задачу мы уже выполнили, я не знал тогда и никто не знал, что «Галина-28» взята, поскольку командиры убиты. Но был замком, который орал и повел всех дальше. И я хотел двигаться дальше. Впереди, оказалось, была уже «Галина-29», новая точка противника. Я не помню как, но замком оказался с правого края лесополосы, а я – с левого края. Поменялись местами в ходе всего этого сатанинского действа. Бежим вперед, атакуем, на ходу ведем огонь и меняем магазины. И тут плотный огонь по нам, как будто передо мной выросла стена. Стеклянная или бетонная, не знаю, но стена. Всем своим организмом ощущаю, что град пуль в нас летит. Противники не просто огрызаются, они пытаются нас сдержать, убить, не дать далее продвинуться. Организм мой сам уронил меня на живот, и я на брюхе пячусь назад… Там сзади украинский окоп, метрах в двух, я его пробегал. Как вода, не поднимая головы, сливаюсь в этот окоп. Господи, да тут в цинке открытом в бумажных обертках патроны. Есть еще у меня за спиной в рюкзаке немного, но нужно взять. Поднимаю вверх свой автомат и бью длинной очередью… Затем начинаю набивать магазины, коих здесь также уйма. Все оставили, суки. А там замком Косой бьет из своего автомата, и вот еще подошли наши ребята – сражаемся. И я быстро набиваю в магазины патроны. Магазины в рюкзаке пригодятся. Сейчас набью штук пять еще… Думаю: «Надо быстрее».
Пуля, черт побери, проходит совсем по краю основания указательного пальца, не задев кость. Кровь и обжигающая боль. Ерунда. Везет же так.
Набил. Кладу магазины рядом с бруствером. Снимаю рюкзак, вынимаю все магазины и забиваю ими свою разгрузку, теперь можно еще раз штурмануть, а штурмануть их надо!