Я Цезаря не славить – хоронить Пришел сюда. И вот что я скажу: Людское зло людей переживает, Добро же с их костьми уходит вниз.
Я обалдел. И ведь выразительно так читает, и движения в такт своим словам делает.
«Какие таланты у нас в местах лишения свободы находятся», – думаю. И спрашиваю его:
– Ты в театре не работал? – Сухов мне на это только улыбнулся. А я его допрашивать продолжаю: – Вот поведение у тебя как у генерала.
– А может быть, я и есть генерал, – отвечает он мне.
– А я инженер по охране труда по образованию и роду деятельности на гражданке.
– Я так и понял, – говорит Сухов и добавляет: – Главное, что ты не обыватель, здесь обывателей нет.
– Не обыватель. Согласен, да и ты тоже, и это видно.
– Ты кто по гороскопу и когда у тебя день рождения?
– Я стрелец, родился 28 ноября, – отвечаю.
– Я так же примерно родился в конце месяца и тоже стрелец. Это самый воинственный знак, управляется Марсом, богом войны. Огненные знаки мы. Война – это наше дело.
Через некоторое время, разговорившись, Сухов вышел на тему мест лишения свободы:
– Я и во Владимирском централе был, где только меня не таскали. Не могли доказать ничего. Но я потом пошел на сделку с судьей. И дали мне двенадцать лет. Шесть отсидел. Увлекался там фэншуем и потому научился все раскладывать по полочкам. Каждая вещь должна быть на своем месте.
– Ая категория «А». Доброволец. О доме не думаю. Мешает. Здесь только работа. А так, увлекался философией. Тебя дома жена ждет?
– Конечно, ждет. Я давно уже на северо-западе Москвы живу, считай, всю жизнь, но родился в Ростове. Раньше каждый день бегал по утрам. Знаешь какие у меня накачанные ноги были…
– Кофе отличный. Сегодня опять, наверное, минометы работать будут.
– Окоп копать будем. Каждые десять сантиметров важны. Хоть на полштыка в день, но надо углубляться.
– Согласен.
Итак, начали углублять окоп. Один копает, соскребая глину, а другой принимает глину и на бруствер кладет, не ослабляя внимания. Мы за полем должны следить и за тем, что впереди нас, там за кустарниками после открытки в зелени враг смертельный, а еще за полем вправо также лесополоса, где они, скорее всего, и укрепились сильно. Откуда-то оттуда БМП ходит ведь. Минометный обстрел начался к обеду. Опять на дне окопа сидим, прижавшись к стенкам окопа. Вот закончился обстрел. Снова наблюдаем за лесополосой противника. Кстати, пайки нам приносили утром или в первую половину дня, каждый ел свой паек, а вот вода у нас общая была. Воду мы экономили. Две полуторалитровые бутылки на сутки…
Это много или мало? Это на чай только, чтобы согреться, или же на кашу, чтобы развести сухпай. Да, помню, что Тигран, тот самый, что на штурме шел вместе со мной, на правом фланге нашей точки в окопе сидит, за полем также смотрит, и мы его обязательно тоже утром кофе поим. Чтобы согрелся. Тигран нам почему-то стал очень дорог. Тигран – армянин, а посадил в тюрьму его такой же армянин – его начальник. Тигран нам сказал, что начальник воровал сильно, а отвечать стал он. Тигран добрый и автомат носит не как все, не спереди и стволом вниз, а как в Советской армии, на правом плече стволом вверх. Так и на постах стоит.
В этот же день нам приказ поступил – поддержать наших минометчиков огнем из автоматов. Я бью из автомата по лесополосе, что за открыткой, а Сухов бьет из своего АК по лесополосе, что за полем. Кладем очередями короткими, по три патрона, и длинными. Сто магазинов выпущено. Все отлично. Командир хвалит. И снова идем за патронами. Набиваем магазины, складываем все в рюкзаки.
Настало 8 октября. Утро. Ночь прошла спокойно. Пьем кофе, Тигран с нами пьет, согревается, так как утром холодно же, октябрь все-таки. Хотя здесь на Донбассе погода теплее, чем у нас в Средней полосе. Только вот дождя бы не было, иначе крыша у нашего окопа еще не починена. Тигран смотрит на нас своими добрыми глазами, он благодарен нам, а мы ему благодарны за то, что он просто есть и на него можно положиться в случае чего. Сегодня у нас побывал наш командир, Амбра. Разговорились. Сказал, что скоро сюда прибудет «Утес». В первую половину дня снова скребли глину на дне окопа и укрепляли бруствер с Суховым. К обеду началось… Били по точке снова 120-й и 82-й минометы противника. Ранило двух бойцов. Один ушел на эвакуацию, а другой наотрез отказался идти в госпиталь. Он ранен в ногу и сказал, что ранение у него не сильное и останется на позиции. Так и остался. Окоп его был за окопом Косого. Нас стало меньше. Нужно отметить, что минометчики противника не сидели на одном месте где-то замаскированными, они передвигались на автомобилях или «Патриот», или «Хаммер», скорее всего. Машина их, неся минометы со специалистами к ним, останавливалась в определенной точке, наносила удар и уезжала на другую точку или «домой». То есть эти гастролеры доставляли нам много неудобств, убивая и раня наших людей. Умно, конечно. Вот такой «экипаж» и бил по нашей «Галине-29».
Сегодня 9 октября. Ночь прошла спокойно. Утром снова пьем кофе с Суховым, Тиграна пригласили согреться. В первой половине дня пошел я к блиндажу командира… Там рядом с блиндажом пакеты для двухсотых были, и они нам с Суховым необходимы были для того, чтобы крышу окопа накрыть. Ждали дождей. В это время, пока я у блиндажа командирского возился, началась тревога.
– БМП!
С поля к лесополосе начала подходить украинская БМП. Один из командиров, который по каким-то делам пришел к нашему командиру, сам схватил гранатомет, вставил туда морковь и побежал к району нашего с Суховым окопа. Я бегом за ним, вдруг пехота там есть… Гляжу, он смело встал метра за четыре от края лесополосы и прицелился в БМП. Выстрел. БМП поражена в башню, она уходила. Логику украинцев и сейчас не пойму… Зачем лазить там, откуда бьют из гранатомета? Этот вопрос пусть обсуждают ветераны В СУ, это не мой вопрос.
Ладно. Крышу мы все же перекрыли с Суховым, а к обеду, как по расписанию, снова минометный обстрел начался. Опять мы с Суховым на дне окопа и прижимаемся к стенке. Снесло посуду у бруствера осколками. Бьет опять 120-й миномет. После обстрела часть деревьев уже была без листвы, а некоторые деревья стояли как обрубки. 120-й миномет ломает и толстые деревья. После обеда я, командир и еще два бойца пошли за боекомплектом, к дороге. Идем по тропе по чужим точкам, которые находятся сзади нас. Это и «Галина-28», и «Галина-27», и «Галина-26» и далее. Окопы, наши в них сидят. А вот в тельняшке ВДВ копает окоп длинной лопатой молодой паренек. Увидел нас, встал, смотрит на нас и отдыхает.
– Привет, десант! – кричит кто-то из наших.
– Десантник! – говорит боец, идущий за мной следом.
Десантник красивый. И стало даже как-то радостно и тепло, что и ВДВ с нами здесь, хотя в нашей Конторе, если так подумать, собрались представители всех родов войск российской армии. Идем дальше и, не доходя до маленького овражка, который мы все перепрыгивали, слева от нас лежат украинские военнослужащие. А вернее, то, что от них осталось. После штурма их стащили всех в одно место. Тел вэсэушников много, точно не меньше пятнадцати трупов. Хоть и черные уже на лица, но угадывается как-то, что большинство из них молодые. Сваленные в одну кучу молодые люди, которых не дождутся невесты, матери, а кого-то и дети. Между трупами лазит наш боец, который кричит нам:
– Мужики… Нож есть у кого?
На это я останавливаюсь и говорю ему:
– Есть.
– Бать, дай мне. На обратном пути пойдешь, я отдам.
Достаю без разговоров лишних свою финку «Адмирал», отличная финка, швейцарская сталь, и подаю ему. Читатель спросит, зачем наш боец там лазит? Все просто. Он срезает бронежилеты вэсэушников и достает из них плиты. У укропов плиты легкие, пластиковые, что ли, а наши тяжелее намного, а ведь в бою скорость движения – это жизнь. Вот и лазит он среди убитых украинцев, срезает их броню, и лицо у него недовольное, с признаками отвращения. При виде всего этого в голову приходят мысли: «И надо им все это было? И ради чего они здесь лежат?»
Сходили. В этот же день принесли на нашу точку «Утес». Поставили его чуть подальше от края лесополосы, в глубь нашей точки. Командир Амбра сказал, что вот он, «Утес», «стоит и пусть стоит», и стрелять из него никому он не даст по лесополосе, которая находится за полем и принадлежит ВСУ. Дело все в том, что это грозное оружие необходимо нам только для работы по технике противника, если, к примеру, нас атакует украинская БМП. И есть здесь еще одно «но»! После того, как они, вэсэушники, обнаружат, что у нас на участке находится «Утес», или же пусть даже «Корд», то массированный удар арты украинской по нам был бы неизбежен и не отделались бы мы минометными ударами противника, которые они проводят по нам каждый день. Поэтому пусть этот «подарок» для украинской БМП стоит пока здесь втайне.
Ночь прошла спокойно, и вот утро – 10 октября. Снова пьем кофе с Суховым. Сухов отменно готовит этот напиток, а еще где-то он и сгущенки достал. Тигран с нами утром, греется нашим кофе. Что-то и на кого-то кричит Косой, он с самого утра копает окоп свой, углубляет его. Время ближе к обеду, и снова мы с Суховым в окопе, в полусидячем положении и прижимаемся к стенке окопа. Все тот же 120-й и 82-й бьют по нам. У нас опять раненые. Легкораненые, которые уходят в этот день на эвакуацию сами. Косого также сегодня отправляют на эвакуацию, так как еще после прошлого штурма у него легкое ранение. Он просто держался, думал, что рана не важная. Однако рана у Косого начала загнивать, беспокоить его. Куда его ранили при штурме? Это мистика, но все правда: пуля прошла под бронежилетом Косого вдоль спины ниже лопаток, оставив след, царапину, которая теперь у него начала загнивать. Видимо, срикошетила о броню бронежилета. Командир, войдя в положение Косого, отправляет его в тыл. И сегодня, 10 октября, нас уже на участке семь человек всего. Впереди нас в кустарниках, перед самой открыткой, есть окоп крытый. Он уходит под бугорок. Туда командир сажает двух пулеметчиков. Мы с Суховым их предупреждаем, что если мы начнем стрелять, они находятся на линии нашего огня, – пусть не высовываются. Хоть они и находятся в низине, но если привстанут немного, то получат пулю в затылок, да и пулемет их очень открыт для украинцев, находящихся за открыткой в той лесополосе. Да, это решение командира я и тогда считал ошибочным, но об этом потом… А сейчас, а сейчас дело к вечеру.