К сожалению, именно в то время капитан, откушав бутылку виски и заполировав ромом, ни к каким осмысленным разговорам не был способен. А лейтенант Гамильтон, к которому я обратился с просьбой унять Ричи, указывая на то что у Юры психический срыв и он просто не вполне здоров, с усмешкой ответил:
– Здесь не клиника. А сержант Ричи отлично заменит доктора, и вылечит этого симулянта.
Скажу честно, меня поразили даже не столько дальнейшие действия сержанта-садиста, сколько холодная жестокость этого офицерика. Рядом с ним даже самые свирепые царские сатрапы в «Крестах» кажутся строгими, но добрыми дядюшками. И это гражданин свободной страны, представитель нации отстаивающей идеи демократии и прогресса!
Тем временем сержант вызвал военную полицию, Юру скрутили и связав «козлом», бросили в карцер на лагерной гауптвахте.
Сержант объявил что за мятеж и неподчинение приказу в военное время, его ждёт товарищеский суд. Это вызвало у нас надежду, что судить Юру будем мы, ведь это именно мы его товарищи, и по изгнанию и по службе в Легионе. Но мы здорово ошиблись. Оказывается, участвовать в товарищеском суде могут только граждане САСШ, которыми мы станем только после пяти лет службы. Так что «судьями» для легионера Семецкого стали сержанты и капралы нашей роты(все североамериканцы, как легко понять), а также пулемётчики, связисты, обозники и прочие. Тут надо заметить, что русские эмигранты служат в Легионе только обычными рядовыми пехотинцами. Не только все командирские должности от капрала и выше, но и всякие специальные команды(артиллеристы, зенитчики, пулемётчики, саперы, санитары, связисты, обозники, военные полицейские)укомплектованы исключительно гражданами САСШ. Как объяснил мне однажды спьяну Шапиро, это сделано для того, чтобы в случае каких то «эксцессов» среди легионеров, у командования под рукой были «надёжные силы», способные «навести порядок».
Теперь мы увидели, что это за «эксцессы», и какой «порядок» наводят «надёжные силы». Несчастного Юру приговорили за «бунт» к повешению. Когда возмущенные этим легионеры из нашей роты попытались выйти из казармы ему на защиту, то наткнулись на караулы военной полиции, с «вспомогательными пулеметами»(у нас винтовки забрали а патронов и вовсе не было). Надо сказать, я, в немногие свободные минуты читал устав армии САСШ, чтобы понимать, куда я попал(да и два курса юридического факультета Московского университета сказались). В уставе мне попались любопытные статьи об Уполномоченных по правам солдат, и о Комитетах солдатских матерей. Первые, как я понял, были выбраны конгрессом из кандидатов предложенных общественностью, и назначены во все полки и приравненные к ним подразделения, для надзора за соблюдением прав солдат, причем имели право вето на решения командиров. Вторые, были чисто гражданскими общественными организациями, но имели право контролировать положение солдат в войсках.
К сожалению, я не знал, как найти комитет солдатских матерей в Чарльстоне, и есть ли он там, но Уполномоченный по правам солдат в Легионе был, и я кинулся к нему. Первое впечатление было не очень. Защитник солдатских прав оказался очень похож на делягу с Одесской биржи, каких я насмотрелся гостя у дяди Якова. Разговор подтвердил мое первоначальное мнение. «Защитник» отказался вмешиваться, заявив что в его компетенции находятся только граждане САСШ, а мы, русские легионеры, ещё не сподобилась этого почетного звания. Пока я его безуспешно уговаривал, бедного повесили перед казармой. Когда я туда прибежал, все было кончено.
Лейтенант Шапиро, который как раз был в отъезде, вернувшись, сказал мне, что с точки зрения закона Уполномоченный в своем праве, и что Комитет солдатских матерей не помог бы по той же причине. В подтверждение он сунул мне устав, пункты о «товарищеском суде», из которых мне стало ясно, что это, по сути, узаконенный «суд Линча», про которые я читал в книгах об Америке, но, честно говоря, никогда не верил, считая клеветой на самую свободную страну мира.
На мой возмущенный вопрос, как такое варварство могло принять в самой демократичной стране(ну, может быть кроме Швейцарии), гордящийся своей судебной системой, Шапиро ответил, что не он это принимал, вопрос к законодателям. А вообще, закон о воинской повинности с величайшим трудом прошел Конгресс, и только благодаря этим пунктам, по мысли законодателей ослабляющих безграничную власть офицеров над солдатами…
– И отдающих их в полную власть подонков рангом ниже! – не выдержал я.
Шапиро только развел руками и сказал что законодатели, как и вообще североамериканское общество, очень боятся влияния военщины, вроде того что есть у южных соседей, в странах Испанской Америки, с их бесконечными pronunciamento и диктатурами. Между прочим, из разговора с Шапиро я узнал интересную подробность. По словам одного из его приятелей, работающего помощником у депутата нижней палаты североамериканского парламента(«конгрессмена», как говорят в САСШ), идея этого «товарищеского суда» пришла к американским законодателям из России. Вот этому я охотно верю! Георгиевскую клику хлебом не корми, дай напакостить. Не в России так за ее пределами. Правда, приятель Шапиро утверждал что задумка «товарищеского суда» и прочего, исходит от самого царя, но это типичное заблуждение американцев(да и европейцев), считающих что в России все делается по повелению самодержца.
Шапиро рассказал мне и кое что о нашем уполномоченном. Оказывается, тот до войны занимал теплое место в муниципалитете Бостона, но проворовался. Ему грозил суд и тюрьма. Но после начала войны этот тип пошел в армию, чтоб заслужить амнистию. Сначала отирался писарем в тыловых гарнизонах, с затем, после принятия закона о воинской повинности, пролез в «защитники солдат» в Легион. Вроде бы и в действующей армии, но от пуль и снарядов далековато, да и отвечать ни за что не надо.
Признаюсь, после этого разговора я почувствовал некоторое разочарование в Америке. Как может быть, чтобы в стране оснований на идеалах свободы и демократии, наверх лезли такие негодяи?
Впрочем, если вспомнить Великую Революцию во Франции, там тоже очень неплохую карьеру сделали такие гнусные типы как Фуше, Баррас, Тальен…
После казни Юры настроение в нашей роте было мрачным и подавленным. Многие поговаривали о дезертирстве. Честно говоря, и у меня были такие мысли. Но куда убежишь в чужой стране, да ещё окружённой океанами и фронтами, без денег, не зная местности? Даже мне, с знанием языка, это практически невозможно(за один акцент расправятся как с британским шпионом), а уж об остальных и говорить нечего.
Да и Шапиро меня предупредил(по дружески, как земляка), чтоб я «не делал глупостей». По его словам, все равно поймают, не власти, так местные жители, привыкшие хватать подозрительных чужаков. Не они, так «охотники за головами», разыскивающие беглецов за обещанную награду. А поймав, в лучшем случае повесят или расстреляют, в худшем продадут на каторгу.
На мой потрясенный вопрос: «Как продадут?!», Шапиро ответил: «Очень просто», и посвятил меня в тонкости местной пенетенциарной системы. Здешние власти считают просто держать заключённых в тюрьмах накладным, а потому сдают их в аренду фермерам, владельцам каменоломен и тому подобных предприятий, которые заплатят за прокорм узников. Естественно, немалую часть этих денег тюремное начальство кладет в свой карман. Ну а те кто закупил каторжников, заставляют их работать от зари до зари, выжимают все соки, стараясь вернуть свои расходы с максимальной прибылью, и фактически загоняют их в гроб, особенно если срок долгий. За плохую работу и неповиновение заключённых жестоко избивают и могут забить хоть до смерти.
Это рассказ потряс меня до глубины души! Как могут, в просвещенным двадцатом веке, в стране называющей себя «оплотом свободы», существовать порядки как в азиатских сатрапиях? Даже в России каторгой распоряжается только государство, никакие частные ГЕШЕФТЫ там не допускаются. А появись у нас что то подобное этим американским ужасом, все образованное общество встало бы на дыбы от возмущения! И что страшнее всего, здесь, в САСШ, это для всех в порядке вещей. Даже такой нормальный человек как Шапиро, на мое возмущение только пожал плечами: «Всегда так было…».
В казарме, как я уже сказал, царили мрачные настроения, усилившиеся после моего пересказа услышанного от Шапиро. Многие вынашивали планы мести сержанту Ричи. Одни предлагали сделать ему «темную», другие – утопить в нужнике. Но этот гад появлялся в обществе легионеров только в сопровождении капралов или военных полицейских.
А через два для легион подняли по тревоге, и командир нашего батальона майор Скотт зачитал приказ: Выступить на помощь войскам, полиции и Гражданской гвардии, преследующим в сельской местности шайки негритянских бандитов, терроризирующих мирное население. Надо сказать, что Южная Каролина самый «негритянский» штат САСШ. До войны негров здесь была половина населения, и как бы не большая, а во многих местах они были в явном большинстве. С тех пор все изменилось. В городах негров практически не осталось, они постепенно выезжали в Африку. Несколько раз мы конвоировали большие толпы негров в порт Чарльстона, на пароходы, в основном под флагами европейских стран(Германии, Испании, Бельгии, Голландии, Дании, Норвегии, Швеции, а также Конго и ряда южноамериканских стран, как то Венесуэлы, Колумбии, Бразилии, Уругвая, Аргентины). Причем, как объяснил мне Шапиро, многие суда с неграми поплывут не дальше Кубы и Пуэрто-Рико, где негров перегрузят на английские, французские, итальянские, португальские пароходы, которые по понятным причинам не могут войти в порты САСШ, и те возьмут курс на африканские колонии этих стран.
Сами негры, до этого находившиеся под охраной в лагерях, по словам Шапиро (лагерях беженцев, насколько я понял), были обоего пола, и самых разных возрастов, от д