райские врата клиники доктора Роуза. И Джон, под давлением угрызений совести, пьяный или трезвый, устрашенный пропастью, разверзшейся под его ногами, видя мою улыбку и кошачьи глаза каждый день и вечер, дал свое согласие.
День, назначенный для визита доктора, Джон провел трезвым. Накануне ночью я слышала его беспокойные шаги, слышала, как он застонал, бросившись на постель и найдя в подушках бутылку виски. Затем раздался скрип его башмаков по лестнице, и я поняла, что он бежит из дома в ледяной сад, чтобы избежать искушения. Вскоре я задремала и проснулась только на рассвете при звуке его возвращающихся шагов. Должно быть, он замерз. Декабрь в том году стоял очень морозным, и по ночам часто шел снег. Джон бродил всю ночь, кутаясь в пальто, со слезами, стынущими на щеках, пытаясь спастись от меня. Но он все еще находился на моей земле.
Я слышала, как он пытается зажечь камин, чтобы согреться. Он все время помнил, что согревающее питье тут, вот оно, и, чтобы спастись от соблазна, он вновь заметался по комнате, как зверек в клетке. Затем я заснула, и когда пришла горничная с моим утренним шоколадом, его не было слышно.
— Где мистер Мак-Эндрю? — поинтересовалась я.
— В детской мисс Джулии. — В голосе Люси звучало удивление. — Няня говорит, что он пришел туда очень рано утром, чтобы согреться, и остался.
Я кивнула и улыбнулась. Джон может пить или оставаться трезвым — это уже не имеет значения. Он все равно во власти своего кошмара и уже сомневается в своих догадках. Единственное существо в доме, которого он не опасается, это Селия. И если он не может обратиться к ней, он кинулся к ее дочери. Везде в доме его подстерегали предательство и виски. И только с ее ребенком он мог быть спокоен. Только с Джулией.
Я надела черное утреннее платье и завязала волосы черной лентой, моя кожа сияла свежестью, а глаза светились затаенной грустью. Я завтракала одна и затем ушла в контору. Мне не пришлось долго дожидаться — вскоре послышался стук кареты, и я прошла в холл, чтобы встретить доктора Роуза и его компаньона, доктора Хилари. Мы направились в библиотеку.
— Как давно пьет ваш муж, миссис Мак-Эндрю? — спросил доктор Роуз, высокий, красивый мужчина, с каштановыми волосами и карими глазами. Он был поражен, когда увидел меня, изящную, как эбонитовая статуэтка, в полумраке холла.
— Я впервые увидела его пьяным после его возвращения из Шотландии, — объяснила я. — Это было семь месяцев назад. После этого он был трезвым всего лишь несколько дней. Но насколько мне известно, в доме его отца довольно много пьют, и у самого Джона был запой после смерти матери.
Доктор Роуз кивнул и стал что-то записывать. Его компаньон сидел рядом и слушал. Это был огромный, тучный гигант со светлыми волосами и тупым лицом. Я думаю, что от него требовалась только одна помощь — короткий, хорошо рассчитанный удар, если пациент вдруг становился неуправляемым.
— Были ли причины, которые могли вынудить его к этому? — продолжал расспрашивать доктор Роуз.
Я взглянула на мои переплетенные пальцы.
— Как раз перед этим родился наш ребенок, — тихо произнесла я. — Я еще до свадьбы знала, что он бешено ревнив, но не понимала, насколько это опасно. Он был в Шотландии, когда родился ребенок, и, когда он вернулся, им овладела мысль, что ребенок не его.
Доктор Роуз, поджав губы, постарался оставаться нейтральным. Но любой человек не мог не сочувствовать такой привлекательной молодой женщине.
— Той ночью умерла моя мать. — Мой голос звучал не громче, чем шепот. — Мой муж был слишком пьян, чтобы надлежащим образом позаботиться о ней, и теперь он винит в ее смерти себя. — Моя голова склонилась еще ниже. — С тех пор в нашу жизнь вошло горе.
Доктор Роуз кивнул и едва сдержался, чтобы не взять меня за руку.
— Он знает, что мы здесь? — спросил он.
— Да, — ответила я, — в минуты просветления он стремится выздороветь. Думаю, что он старался не пить сегодня. Мы можем увидеть его в гостиной. Не пройти ли нам туда выпить кофе?
— Отличная мысль, — кивнул доктор, и я провела их в гостиную.
Джон был удивлен, увидев меня входящей в гостиную в сопровождении двух мужчин, и его руки так задрожали, что он вынужден был поставить на стол свою чашку. Он бросил взгляд на Селию, и она ответила ему ободряющей улыбкой. Но его доверие к ней было поколеблено тем, что здесь присутствовала я.
— Это доктор Роуз и доктор Хилари, — представила я гостей. — Моя невестка, леди Лейси, мой муж, мистер Мак-Эндрю.
Никто не заметил тот факт, что я опустила его титул, лишь Селия вопрошающе смотрела на меня, подавая руку двум докторам и приглашая их сесть.
Я проскользнула к столику и налила три чашки кофе. Джон следил за доктором Роузом глазами пойманной птицы и инстинктивно старался держаться подальше от массивной фигуры доктора Хилари.
— Я немного слышал о ваших проблемах, — мягко обратился доктор Роуз к Джону. — Думаю, мы можем помочь вам справиться с ними. У меня под Бристолем есть небольшая частная клиника, в ней сейчас всего четыре пациента. У каждого из них отдельная комната, своя прислуга, комфорт и покой. Сейчас они на пути к тому, чтобы научиться самим справляться с искушением. В первые самые тяжелые дни я даю больным немного лауданума, чтобы они легче перенесли этот период. Мое лечение приносит заметные успехи.
Джон кивнул. Он был предельно возбужден. Селия не отрывала от него глаз, светившихся любовью и поддержкой. Его взгляд тоже то и дело обращался к ней, как к талисману. Джон казался успокоенным мягким голосом доктора Роуза, но тревожно косился на его компаньона, возвышавшегося в кресле, как гора.
— Я охотно поеду с вами. — Голос Джона звенел, как туго натянутая нить.
— Очень хорошо, — улыбнулся в ответ доктор Роуз. — Думаю, что мы сможем помочь вам.
— Я прикажу упаковать твои сумки, — сказала я и выскользнула из комнаты.
Отдав приказание камердинеру Джона, я остановилась в холле и стала подслушивать.
— Тут несколько бумаг, которые вам требуется подписать, — послышался увещевающий голос доктора Роуза. — Пустые формальности. Вот здесь, пожалуйста.
До меня донесся шорох передаваемых бумаг и скрип пера Джона. Я удовлетворенно улыбнулась и вошла в комнату.
Слишком рано.
Я оказалась слишком нетерпелива и не рассчитала времени моего возвращения. Джон подписал документ, давая согласие следовать предписаниям доктора, но он еще не подписал отказ от своих прав. Мое возвращение насторожило его, и он взглянул на документ.
— Что это? — Его глаза сузились, а голос прозвучал настороженно.
— Это документ об отказе от прав, — искоса глянув на бумагу, объяснил доктор. — Люди, вверенные мне, оставляют свои дела в распоряжении своих близких, пока они сами находятся на моем попечении.
Джон дико оглядел кружок наших улыбающихся, уверенных лиц.
— Вверенные? — Его тренированный ум сразу выхватил нужное слово. — Вверенные? Но я добровольно отправляюсь с вами.
— Конечно, конечно, — ответил доктор Роуз. — Это чистая формальность, но пациенты, имеющие пагубное пристрастие к алкоголю, считаются вверенными моей опеке. Поскольку именно мы гарантируем им отсутствие соблазнов.
— Я буду заперт? — Голос Джона стал хриплым от шока. — Эти бумаги отбирают у меня состояние и заключают меня в сумасшедший дом. Разве не так? РАЗВЕ НЕ ТАК? — В панике он бешено обернулся к Селии. — Вы знали об этом? Это была ваша идея, вы убедили меня, что это спасет меня. Вы это планировали?
— Да, Джон. — Селия совершенно растерялась от атаки Джона. — Но в этом нет ничего плохого, правда?
— Кто будет распоряжаться моим состоянием? — И он схватил со стола документ, в то время как остальные бумаги разлетелись по полу. — Гарри Лейси! Гарри Лейси и его адвокаты! А все мы знаем, кто командует Гарри Лейси, не правда ли? — И он выстрелил в меня злым, но одновременно пугливым взглядом. Но тут бумага выпала из его рук.
— Мой бог, Беатрис! — Понимание происходящего повергло его в ужас. — Вы крадете мое состояние и прогоняете меня. Вы обрекаете меня на жизнь взаперти в сумасшедшем доме и при этом грабите меня.
Доктор Роуз незаметно подал знак помощнику, но Джон мгновенно заметил это. Доктор Хилари поднялся на ноги, и Джон закричал, как испуганный ребенок.
— Нет! — закричал он. — Нет! — И бросился к двери, опрокинув по дороге маленький столик и рабочую корзинку Селии.
Мотки пряжи и кофейные чашки упали на ковер, и вдруг, с неожиданной для такого тяжелого человека легкостью, доктор Хилари кинулся под ноги Джону и сокрушительным ударом бросил его на пол. Селия закричала, а я в ужасе сжала руки, видя, как этот громадный мужчина пригвоздил Джона к полу.
Доктор Роуз выхватил из своего саквояжа смирительную рубашку, припасенную как раз для таких случаев, и кинул ее Хилари. Джон в панике и страхе закричал:
— Нет! Нет! Селия! Селия, не позволяйте им этого!
Селия ухватилась за смирительную рубашку, но я тут же оказалась около нее. Она оттолкнула меня и выкрикнула:
— Беатрис! Беатрис! Вы должны остановить их! Этого не нужно делать! Не позволяйте им бить Джона! Не давайте им связывать его!
Опытными руками доктор Хилари накинул на Джона рубашку и плотно, как цыпленка, обвязал его, скрестив руки на груди и завязав длинные рукава рубашки на спине. Спина Джона согнулась, он застонал, его глаза выкатились от ужаса.
— Вы — дьявол, Беатрис! — простонал он. — Вы — сам дьявол!
Тут его взгляд обратился к доктору Роузу.
— Не делайте этого. — Его голос походил на карканье. Стиснутое отчаянием горло не пропускало никаких звуков. — Нет! Я прошу вас! Не делайте этого со мной. Это ошибка. Я все могу объяснить. Моя жена хочет уничтожить меня. Она шлюха и убийца.
Селия вырвалась от меня и бросилась к Джону.
— Нет! — вскричала она. — Не говорите таких вещей, Джон! Не будьте таким! Сохраняйте спокойствие, и все будет хорошо.
— И вы тоже с ней заодно. — Он говорил почти беззвучно. — Вы предали меня, вы отдали меня ее людям, ее ставленникам. Она заманила вас в ловушку, и вы сделали за нее всю грязную работу. ВЫ!..