— Не странно, — улыбнулась она. — Археология — это болезнь. Я тебя хорошо понимаю.
Я тоже улыбнулась. С Ольгой мы удивительно быстро нашли общий язык.
— Я пройду внутрь, — сказала вместо ответа, аккуратно огибая распорку, поддерживающую каменные балки входа.
— Давай! — раздалось сзади, когда мои ноги уже коснулись потрясающего мозаичного пола из гальки.
Отдельные элементы были квадратной и треугольной формы, аккуратный контур входил с ними в определённый контраст чёрно-белым цветом.
Я бросила взгляд на стены: белоснежный таосский мрамор, слегка пожелтевший от песков и времени венчали мини-колонны. В их углублениях все ещё сохранились следы красной и чёрной краски. А дальше среди песка меня встретила каменная голова. Пока ещё не откопанная статуя Кариатиды. Это такой аналог Атлантов, только в женском начале.
Встала напротив неё, восхищённо рассматривая черты лица, ямки глаз, гладкие линии, умудрившиеся пережить такую бездну лет.
— Оль, — громко сказала я, чтобы девушка услышала, — как ты думаешь, почему— полностью закрытая гробница вдруг оказалась до потолка заполнена песком?
— Вопрос хороший, — раздался ответ снаружи. И девушка неожиданно оказалась внутри, подходя прямо ко мне. — Сложно предположить, что весь этот песок сюда «ветром надуло».
— Я слышала, профессор вчера предполагал, что её занесли песком специально, — проговорила я. — Для маскировки.
— Честно говоря, мне кажется это предположение абсурдом. Только не говори Валерию Павловичу, — с улыбкой добавила она. — Если засыпать специально, чтобы скрыть гробницу от мародёров — это будет мартышкин труд. Искусственный холм станет так же привлекать внимание расхитителей гробниц (как и сама гробница), пусть не во времена строительства, так позже.
— Логично, — кивнула я.
— Как тут наша дамочка? — улыбнулась Ольга, поглядывая на каменную голову.
— Кариатида?
— Ну да, я про нее, — кивнула девушка.
— Стоит, — ухмыльнулась я. — Вчера попросила её никуда не уходить, и вот! Послушная.
Тонкий смешок раздался со стороны входа.
— Я смотрю, вы уже на месте, — проговорил профессор, широко улыбаясь и проходя внутрь.
С некоторых пор отношения между нами сгладились, и от былого льда не осталось и следа. Как оказалось, он обладал невероятно обширными знаниями в самых разных областях истории, археологии, политологии и прочих наук, а также был неплохим рассказчиком. Что делало седоватого, но ещё совсем не старого мужчину прекрасным собеседником.
— Доброе утро, Валерий Павлович, — радостно улыбнулась Ольга, пожимая руку руководителю. — Вы не расскажете нам, к слову, почему эти статуи так называются?
— Отчего же не рассказать, — кивнул профессор. — Это очень просто. Так именовали молодых дев из Кариес в Лаконии, которые танцевали с корзинами на головах на празднествах в честь Кариатиды Артемиды. И, между прочим, в институте вам об этом должны были рассказывать.
Он по-доброму улыбнулся, давая понять, что он это совершенно без задней мысли.
— Как говорится: «Прошли, но мимо», — ответила Оля и захохотала. Как ни странно, Валерий Павлович улыбнулся в ответ.
И это при его-то степени отбора студентов! Если бы я ещё неделю назад задала ему такой вопрос, он съел бы меня с потрохами. Хотя, стоит заметить, что ко всем членам своей группы он относился очень тепло. Мне казалось, что стоит новому участнику раскопок по-настоящему «войти» в команду, как отношение руководителя к нему менялось. Валерий Павлович превращался в интересного и добродушного человека. И, вроде бы, мне в эту самую команду войти уже удалось.
— Вы сегодня останетесь с нами вечером? — обратился ко мне профессор. — Я запланировал небольшие шашлыки на свежем воздухе недалеко отсюда.
— С удовольствием, — ответила я.
— Вот и отлично, — прозвучал довольный голос.
Затем пролетел ещё один невероятно интересный день моей жизни.
Мы медленно откапывали Кариатид, удивляясь прекрасно сохранившимся деталям статуй. Песок и высохшая глина почти полностью покрывали стройные тела каменных женщин, и, благодаря этому скульптуры являли нам все в мельчайших подробностях. И изгибы аккуратных пальчиков, и складки одеяний, и даже ямочки у ногтей. Единственное — у одной из фигур лицо оказалось поверх песчаного заноса. Все прошедшие столетия эта часть скульптуры подвергалась воздушной и температурной эрозии. Так что черты внешности одной из Кариатид оказались утеряны.
А вечером я, наконец, должна была провести некоторое время в компании своих коллег. Пикник обещал немного развлечь нас всех.
Харлампия я предупредила заранее, что задержусь, так что поводов отказываться — не было.
— Договор, кирия! — кивнул утром мне шофёр, широко улыбаясь в ответ дорожкой ослепительно белых зубов на фоне шоколадного загара. — Но я все равно ждать вас как обычно с восьми вечера.
— Зачем, Харлик? — удивилась я. — Приезжай в десять, или давай я заранее позвоню. Тут ехать-то всего ничего.
— Нет, кирия! Вдруг вы устать, хотеть раньше. Сразу домой. Это моя работа! — мужчина категорично покачал головой, а я не стала дальше спорить.
Таким образом, я была совершенно свободна по крайней мере до десяти часов, хотя Харлампий и будет ждать меня все это время в машине.
Я встряхнула головой, отгоняя воспоминания об упёртом водителе.
Собравшись всей дружной пыльной компанией археологов, мы отошли на приличное расстояние от кургана и расположились на живописном пригорке. Мужчины быстро собрали костёр, девушки, включая меня, расстелили походную скатерть прямо на земле. Оказалось, что профессор и его коллеги уже закупили все, что необходимо. Мясо, вино и овощи, среди которых была тьма-тьмущая оливок.
— Оль, а когда вы успели скинуться на это все? — спросила я девушку, успевшую стать мне вроде как подругой.
Она улыбнулась.
— О! Не беспокойся! Валерий Павлович всегда устраивает шашлыки в честь начала новой миссии. За свой счёт!
— Надо же, — удивилась я.
— Валерий Павлович — очень щедрый человек, — закивала головой она.
А мне пришлось поверить.
Когда все было готово, мы расселись вокруг костра, и весёлые истории потекли ручьём. Старшие коллеги рассказывали свои байки, остальные смеялись.
Слева от меня оказалась Вера из моего института, а справа расположилась Оля. Ну, хоть с одной стороной повезло.
— Лана, ты не могла бы чуть отодвинуться, — проговорила одногруппница в какой-то момент, — и смейся, пожалуйста, тише!
Она запрокинула голову назад, странно потирая виски и переносицу.
— Что случилось? — спросила я, двигаясь ближе к улыбающейся Оле.
— Мне нужен воздух, — встряхнула руками она, — кажется, у меня начинается гемикрания.
Она начала делать себе массаж шеи.
— Удивительно, а вокруг так приятно пахнет! — вдруг сказала она и перевела на меня подозрительно-распахнутые глаза.
А я ещё ближе прижалась к прыснувшей со смеху соседке.
— Странная она у вас, — раздался шёпот справа. Оля с трудом сдерживала рвущийся хохот.
— Да не то слово, — пробубнила я и добавила уже для Веры: — Что у тебя там начинается?
Одногруппница посмотрела на меня, как на круглую идиотку.
— Мигрень, — прозвучал ответ. — С новолатинского[4] «гемикрания» переводится как «половина головы».
Больше я старалась её ни о чем не спрашивать.
Солнце склонилось к закату, истории стали все тише.
— Вот был у нас как-то на раскопках странный случай, — начал говорить профессор.
А я неожиданно заслушалась его ровным размеренным голосом, привыкшим вести долгие и интересные лекции. Этот человек умел заинтересовать аудиторию, и, похоже, за этого его все и любили.
— Попал я как-то случайно на раскопки одного могильника под Ростовом, — продолжал он. — Очень богатое захоронение и, что интересно, в нем оказались вещи конца I века до нашей эры и I века нашей эры. Такое сочетание я лично, да и, думаю, большинство других археологов, никогда прежде не встречали. Это представляло несомненный интерес с точки зрения датировки… Но, собственно, я вовсе не об этом.
Мужчины слушали очень внимательно, изредка кивая. Как я поняла, некоторые из них эту историю уже слышали.
— В одну из ночей, когда мы легли спать в палаточном лагере после долгого дня, я услышал шум. Расстегнул дверцу брезента, чтобы выглянуть наружу. Но почему-то в тот момент почувствовал, что ужасно не хочу этого делать. Все же, пересилив себя, вылез и при свете ослепительно белой луны двинулся вперёд.
Валерий Павлович сделал паузу, а я поняла, что очень хочу услышать конец истории.
— Все уже спали. Тишина лежала вокруг, будто наш лагерь накрыло невидимым пологом. Только со стороны могильника раздавалось какое-то шуршание. Я решил, что это, несомненно, какой-нибудь зверь, и поторопился его отогнать. Но, как только мои ноги сделали несколько шагов в нужном направлении, ступни будто приросли к земле. Над раскопанной ямой возвышалась крупная чёрная тень…
Валерий Павлович многозначительно понизил голос, усиливая эффект от рассказа.
— Честно говоря, я решил, что все это мне чудится, — покачал головой он, добродушно ухмыльнувшись и опустив голову. — Подошёл ближе, преодолевая собственное сопротивление, и кинул в могильник лопатку. Прямо в мрачное тело этого существа.
— А что было дальше? — с интересом спросила Ольга, хлопая широко раскрытыми глазами.
Профессор снова улыбнулся.
— Тень исчезла. А я пошёл спать, к счастью благополучно.
— Валер, — заметил, усмехаясь, мужчина, что был примерно одного с ним возраста. Густая модная борода украшала его довольно умное лицо. — Так может просто пить нужно меньше перед сном?
Профессор не обиделся. Напротив его глаза весело блеснули.
— Может быть, Влад. Но это ещё не конец. Утром, когда все проснулись, наш руководитель, Сергей Семенович, долго ругался, что кто-то забросал весь могильник инструментами. Там валялись и кисточки, и пакеты, и коробки, и даже складные табуретки.