— То есть ты, пока улепётывал от призрака, ещё и пьяный бардак устроил? — усмехнулся этот Влад.
Но Валерий Павлович покачал головой.
— Я только одну лопатку туда кинул, — закончил он, наконец.
История была интересная, хоть и попахивала байкой. Некоторые из присутствующих девчонок явно прониклись, начав испуганно перешёптываться.
Время незаметно утекало, и уже в нашем лагере мужчины начали ставить вокруг костра палатки.
— Вы собрались сегодня остаться здесь? — удивилась я.
— Да, почему бы и нет? — улыбнулся мне профессор. — Вы тоже можете остаться с нами, мест на всех хватит.
Я вспомнила уютное жилище на побережье под тёплым бочком моего прекрасного рыцаря и отрицательно покачала головой. Да, и я была не чужда походной романтики, но, пожалуй, разница между виллой и палаткой была слишком существенна.
— Нет, пожалуй, я откажусь. Но, может, в следующий раз? — попыталась отговориться.
— Как скажете, — пожал плечами он. — Кстати, я сейчас буду ставить свою палатку, и мне хотелось бы поговорить с вами. Может, вы поможете? Не пугайтесь, от вас потребуется только стоять рядом, — усмехнулся он. — Все самое сложное я сделаю сам.
Удивлённо кивнула. Интересно, о чем будет беседа?
Мы отошли недалеко от лагеря. Я слышала голоса рассказчиков, в один момент прервавшиеся пением под гитару. Ласковое дребезжание струн слилось с чьим-то красивым тенором, исполняющим песню на стихи Есенина «Сыпь гармоника…»
Я прислушалась и с изумлением признала в исполнителе Фёдора:
«Сыпь, гармоника. Скука… Скука…
Гармонист пальцы льёт волной.
Пей со мною, паршивая сука,
Пей со мной!
Излюбили тебя, измызгали —
Невтерпёж.
Что ж ты смотришь так синими брызгами?
Иль в морду хошь?
В огород бы тебя на чучело,
Пугать ворон.
До печёнок меня замучила
Со всех сторон.
Сыпь, гармоника. Сыпь, моя частая.
Пей, выдра, пей.
Мне бы лучше вон ту, сисястую, —
Она глупей…»
Столько экспрессии и эмоций, сколько он вложил в исполнение этого шедевра, было сложно ожидать от щуплого и неуверенного в себе очкастого парня, который даже к концу ВУЗа не стал выглядеть прилично.
— Милана, — отвлёк меня от раздумий профессор. Он уже вытащил из мешка остов палатки и начал устанавливать его, ловко расправляя ткань и натягивая веревки. — Как вам наши посиделки?
— Очень нравится, спасибо, — улыбнулась я.
— Знаете, я ведь уже много лет этим занимаюсь, и ни разу в жизни не пожалел, — поделился он.
Задумчиво улыбнулась.
— Надеюсь, и я не пожалею.
Фёдор тем временем закончил своё исполнение:
«…Я средь женщин тебя не первую…
Немало вас,
Но с такой вот, как ты, со стервою
Лишь в первый раз.
Чем вольнее, тем звонче,
То здесь, то там.
Я с собой не покончу,
Иди к чертям.
К вашей своре собачьей
Пора простыть.
Дорогая, я плачу,
Прости… прости…»
Ещё раз удивилась таинственному превращению замшелого ботаника в золотоголосого барда, поющего о любовных терзаниях, когда услышала:
— Так вы серьёзно решили связать свою судьбу с археологией? — спросил профессор с живым интересом.
Мне импонировало его внимание. Было приятно, что и я наконец-то перестала быть «пятой кошачьей лапой».
— Думаю, да, — ответила я. Хотя, на самом деле не была уверена. Но в данный момент мне хотелось, чтобы профессор считал меня своей коллегой. Чтобы навсегда перестал видеть перед собой взбалмошную дурочку типа моих сестёр.
— Похвально! — улыбнулся он. — Это очень интересная профессия.
Мужчина закончил работу и вдруг сел прямо напротив входа в палатку, молчаливо приглашая меня садиться рядом и поболтать. Конечно же, я не стала перечить. Как оказалось, Валерий Павлович мог рассказать много интересного, когда пребывал в благодушном настроении.
— А вы знаете, что огромный мраморный лев, что сейчас возвышается на правом, западном берегу реки Стримон — прямо напротив древнего города, вполне мог венчать нашу гробницу.
— Амфипольский лев, что в нескольких километрах отсюда? — удивилась я.
— Да, Милана, — кивнул он. — Это вполне мог быть кенотаф одного из полководцев Александра Македонского, восстановленный американскими и французскими археологами в 1937 году. Правда тогда это исключает возможность того, что наша гробница принадлежит Александру Великому. Но все же.
— В Амфиполи уже обнаружено не первое захоронение, пожала плечами я. — Возможно, лев принадлежит какой-то из них.
Профессор улыбнулся, тряхнув тёмными волосами с примесью седины.
— А вы — оптимистка! — мягко хлопнул по плечу. — Я рад, что вы и впрямь интересуетесь этим делом, многое знаете. Из вас получится отличный археолог! Но, спорим, я обладаю секретной информацией, с которой не знакомы даже вы?
Мужчина хитро и очень заразительно улыбнулся.
— Как же я могу с этим спорить, — неловко проговорила я. — Вы же знаете гораздо больше меня.
— О! Поверьте, этой тайной вообще владеют лишь единицы.
— Я внимательно слушаю, — улыбнулась, готовая приобщиться к сокровенному. Но профессор неожиданно спросил:
— Вы смотрели «Зену — королеву воинов»?
— Что? Да… когда-то давно, — промямлила я, не понимая, к чему он клонит. Этот сериал был ужасно махровой древностью. И только воспоминания о невероятно сексапильном актёре, сыгравшем бога войны, все ещё не позволяли стереться фильму из моей памяти.
— Никому не говорите, но Зена, дай Бог здоровья сценаристу, который её выдумал, — заговорщически понизил голос Валерий Павлович, — была родом из Амфиполи…
Я глупо хлопала глазами, пытаясь переварить эту в высшей степени бесполезную информацию, пока, наконец, меня не разобрал смех.
— Похоже, вы меня подловили, — сказала я, успокоившись.
Губы профессора довольно растянулись. Обстановка вокруг нас стала наконец абсолютно расслабленной и умиротворяющей.
— Милана, — вдруг сказал он, — вы не могли бы разложить в этой палатке две «пенки» и спальники для нас с Владимиром Семёновичем. А я пока схожу, проверю его. Похоже, наш коллега выпил сегодня лишнего. Нужно куда-то уложить его бренное тело.
Я пожала плечами, но согласно кивнула. И, пока профессор удалялся в сторону костра, взяла связку вещей и залезла в палатку. Пока развязывала узлы и расправляла коврики, со стороны входа послышались шуршание и голос вернувшегося Логвинова:
— Милана, это я. Владимир Семенович, оказывается, уже спит.
Я подвинулась, пропуская мужчину внутрь.
— Не желаете вина? — протянул он мне пластиковый стаканчик. — Спасибо, что помогли.
Я не успела ничего ответить, как он вложил мне в руки напиток и продолжил разговор:
— Ваш Фёдор, оказывается, знатный певец! Кто бы мог подумать.
Я ухмыльнулась, отпивая терпкую кисловатую жидкость.
— Это точно.
— Есенину было двадцать семь лет, когда он написал эти строки, — размышлял Валерий Павлович, — Фёдору, я думаю, не больше двадцати двух.
Кивнула, с любопытством ожидая, к чему же он клонит. А мысленно опять поразилась знаниям профессора в области, столь далёкой от археологии.
— Но, почему-то мне кажется, что эту песню ему и через пять лет будет рано исполнять, — с тонкой улыбкой закончил мужчина.
— Почему же?
Валерий Павлович бросил на меня задумчивый взгляд.
— После того, как Фёдор узнал, что попал в мою группу, мы встретились с ним в холле института. Совершенно случайно. Так вот он очень долго и подробно выспрашивал меня, сколько человек женского пола поедет на раскопки. И, выведав, все, что хотел, начал сильно нервничать. Боюсь, у вашего одногруппника серьёзные проблемы с общением.
— Ах, вы в этом плане, — кивнула я, вспоминая рассказ про ублажающих себя дельфинов, — боюсь, что — да. Ухаживать за девушками он не умеет совершенно.
Глотнула ещё винца, собираясь сказать профессору, что пора бы нам уже вернуться, а мне и вовсе ехать домой. Но он мне не позволил:
— Женщины не терпят фальши, — произнёс он, — не переносят грубости. Как говорил ещё Сальвадор Дали: «Любить женщину всей душой не стоит. А не любить — не получается…»
И, пока я пыталась понять, к чему это он, мужчина опустил руки мне на талию, придвинулся и начал стремительно склоняться к моим губам.
— Что вы делаете? — ужаснулась я, отодвигаясь назад.
Профессор тут же убрал руки и невинно улыбнулся, пожав плечами.
— «Ночь придаёт блеск звёздам и женщинам», — ответил он, добавив, — Джорж Гордон Байрон.
Я округлила глаза, поражено хмыкнув.
— И вы решили?..
— Простите, Милана. Я не хотел вас смутить. Но всякое бывает, вдруг я понравился вам так же, как и вы — мне? Попробовать стоило, — его густые брови весело приподнялись.
Инцидент был исчерпан, и руководитель снова спокойно сидел рядом, сложив руки на коленях, будто ничего и не произошло. А, если задуматься, ведь и правда: что странного в том, что мужчина решил приударить за понравившейся дамой?
Я оглядела профессора с ног до головы, будто взглянув на него впервые. Короткие темно-серые волосы с примесью стальной седины, гладко выбритое упрямое лицо, волевой подбородок, прямой взгляд. Стоило признать: для своего возраста он был ещё вполне привлекательным мужчиной. А я уже перестала быть студенткой. Теоретически — ничто не мешало ему вот так вот оказывать мне знаки внимания. Что ж с того, что он был лет на двадцать пять меня старше?..
Однако, мне тут же захотелось как можно скорее попасть домой. Кажется, сегодня я уже достаточно сблизилась с членами своей команды. С профессором, вон, вообще чуть не стала ближе, чем нужно.
— Пожалуй, мне пора ехать, Валерий Павлович, — сказала я, разрывая тишину и уже выбираясь из палатки.
— Конечно, Милана. Ещё раз простите, если я поставил вас в неловкое положение.
Пожалуй, я не злилась на него.