Аргос задумчиво посмотрел на меня, дерзко блеснув глазами. И перевернулся на бок, подперев голову одной рукой.
— Менестрель сочинил дивное стихотворение, и графская дочка, обожающая поэзию с малых лет, восхитилась его умением складывать рифмы.
— Вот как? — шутливо воскликнула я. — А ну-ка давай-ка сюда своё стихотворение, — вызывающе поманила его рукой, приглашая продекламировать мне этот «предмет восхищения».
Аргос задумчиво улыбнулся. И вдруг зазвучали загадочные слова чужого мне языка:
Έτσι όπως σ' έχω αγκαλιά
κι έχεις ακουμπήσει στα σεντόνια
Θεέ μου λέω η πρώτη μας βραδιά
κάνε να κρατήσει χίλια χρόνια
Πάνω απ' το απαλό σου το κορμί
πίνω σαν το μέλι τις σταγόνες
έλα να πετάξουμε μαζί
πάντα ερωτευμένοι στους αιώνες
Άγγιξέ με ζάλισέ με
πάρε με ψηλά
φίλησέ με τύλιξέ με στα χέρια σου ζεστά
κι ας το πούμε κι ας ορκιστούμε
κάθε μας βραδιά
όσο ζούμε να ξαναζούμε την πρώτη μας φορά…
Я невольно заслушалась переливами гласных и согласных, конечно же, не понимая ни слова. И, когда он закончил, восторженно зааплодировала.
— Пожалуй, да, — проговорила я. — После такого стихотворения графская дочка готова выпить с менестрелем ещё бокальчик вина перед тем, как ехать домой.
Аргос усмехнулся.
— А ты не хочешь узнать, о чем был стих? Может я тебе про разделывание рыбы рассказывал?
Пришла моя очередь улыбнуться.
— Разделывание рыбы? Не может быть. Это было бы слишком коварно — так обманывать бедную малообразованную дворяночку, не знакомую с греческим языком. Так о чем стихи?
И Аргос, не сводя с меня глаз, начал медленно переводить:
«Когда я тебя обнимаю
На простынях белых, как снег,
Творца я прошу об одном лишь:
Чтоб вечер шёл тысячу лет.
Пью капли, слаще, чем мёд
На нежном, как шёлк твоём теле.
Влюблённые на века
Мы в небо с тобой улетели.
Коснись меня, поцелуй меня, унеси меня в небеса
Опьяни меня, обними меня, подними на меня глаза.
Обещай мне сегодня и навсегда
Этот день каждый день воскрешать сквозь года»
Когда он закончил говорить, я поняла, что снова сижу красная, как Сицилийский апельсин. А взгляд Аргоса все ещё был направлен на меня, словно он следил за моей реакцией. Это усугубляло эффект.
— Отличное стихотворение, — неловко проговорила я и улыбнулась, теребя рыжую прядь у самого лица.
Мужчина залпом осушил стаканчик с вином и отбросил его в сторону. Чуть приподнялся и придвинулся ко мне, вдруг протянув руку и убрав эту самую прядь мне за ухо.
Я, не отрываясь, следила за его движениями, пытаясь понять, чего он хочет.
И в следующий миг он резко наклонился, уверенно приподнимая мой подбородок и явно намереваясь меня поцеловать.
— Аргос, — ловко вывернулась я, убирая его руку и отстраняясь. — Момент, конечно, очень романтичный, но все же…
Взгляд мужчины стал несколько удивлённым, но не более того.
— Но все же что?
Мне стало вдруг очень неуютно.
— Мне показалось, ты хочешь меня поцеловать, — промямлила я, уже не уверенная в том, что это только что произошло.
Аргос как-то дерзко улыбнулся.
— Так и есть, — ответил он, и, вдруг повалив меня на землю, ловко оказался сверху, стремительно закрывая своим телом небо надо мной.
Я упёрлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть. Но на него словно бы это и не действовало вовсе.
— Что ты делаешь? — воскликнула я, отворачиваясь голову и чувствуя его неприятные влажные губы на своей шее. — Какого черта, Аргос?!
Мужчина поднял голову, глядя мне прямо в глаза.
— А в чем дело, дорогая Милана? — прозвучал его вопросительный голос, акцент в котором уже не казался мне столь необыкновенным.
— В том, что я не собираюсь с тобой спать! Я — девушка твоего друга!
— Александера? — усмехнулся Аргос, отвратительно елозя по моему бедру рукой. — Да брось. У него все девушки — шлюхи. Чего ты сопротивляешься? Я прекрасно знаю, что и ты — такая же.
— Что?! — воскликнула я возмущённо, вырываясь.
— А что? — мужчина завёл мои руки за голову. — Ты думаешь, я не слышал, как он трахал тебя на кухне в то время, как я ждал вас в гостиной? Или ты не всем даёшь, а только тем, у кого собственная сеть клубов?
Это звучало до того мерзко, что я захлебнулась возмущением. А Аргос тем временем продолжал:
— Так у меня собственная сеть кафе, так что мы с тобой договоримся. Я бы ещё вчера с тобой покувыркался, но телефонный звонок испортил мне все планы.
Он рассказывал это все так, будто был уверен в моем согласии. Это бесило ещё сильнее.
В этот момент я завела колено ему между ног и с силой согнула. Мужчина сложился пополам, выплёвывая какие-то греческие ругательства.
Я схватила с земли стакан, в котором ещё оставалось больше половины напитка. Плеснула ему в лицо и воскликнула:
— Ты — больной ублюдок!
Бросила пустой пластик туда же — в зажмуренные глаза, и развернулась, чтобы уйти.
— Ты за это ответишь, — донеслось мне вслед злое, когда я уже быстро сбегала с поляны к дороге.
У меня тряслись руки, и сердце стучало, как ненормальное. Кровь пульсировала в висках, и от нервов щипало глаза. Но я уверенно сжала руки в кулак, не давая себе потерять самообладание.
Моего Бонифация было немного жаль. Конь остался привязанным к дереву, и я не успела с ним попрощаться.
Пока шла по дороге решала, что делать дальше. Местность была неизвестная, верхом мы сюда добирались минут тридцать. Правда, рядом была какая-то деревенька, а до конного клуба хоть и долго, но вполне можно было дойти и пешком.
Но в этот момент я горячо возблагодарила Александра Белла и Мартина Купера. Первый изобрёл обычный телефон, а второй — сотовый. Так что оба этих товарища избавили меня, как минимум, от часа утомительной ходьбы по жаре.
Я позвонила Харлику и быстро объяснила, где нахожусь. Конный клуб Пегас был известным ориентиром. А уж проехать по дороге немного дальше мой водитель догадался и сам.
— Что вы тут делаете, кирия? — удивился он, как только открыл передо мной белоснежную дверь в спасительный уют салона.
Я глубоко вздохнула.
— Аргос… Приставал ко мне, — выдохнула я, испытывая настойчивое желание разреветься.
Вообще-то он не просто приставал. Он мог бы меня и изнасиловать, я думаю. Да, вполне мог бы. Но Харлику не стоило знать подробности.
— Правда? — воскликнул мужчина. — Какой плохой человек этот Аргос! Он никогда не нравиться мне. Нужно рассказать кириосу Александеру!
— Нет, — помотала головой я. — Пока не надо. Пусть сначала прилетит из Москвы. А потом и расскажу.
— Но как же?..
— Не надо, Харлик, обещай мне не говорить ничего. А то из твоих уст ещё получится испорченный телефон.
— Какой телефон? — нахмурился шофёр. Очевидно, тонкости русского языка на этот раз от него ускользнули.
— Просто обещай! — настойчиво попросила я.
— Хорошо. Хорошо, — согласился мужчина. Хотя, похоже, он был не согласен с таким решением.
Оставшийся путь мы провели в тишине. Я приходила в себя, а Харлампий старался не мешать.
Глава 17
Через несколько часов я уже была на кургане Каста. Меня снова окружали раскалённые пески и древний камень безымянной усыпальницы. Как я и надеялась, работа помогла мне отвлечься, и, погрузившись с головой в собственные фантазии о Македонском царстве, я активно работала именной лопаткой.
Мы начали откапывать третью комнату. За спиной остались безголовые сфинксы, Кариатиды и великолепная галечная мозаика, чей секрет пока было невозможно раскрыть. Я на секунду отвлеклась, вспоминая мифологический мотив похищения дочери Деметры.
Без сомнения, это был великолепный образец, расцвет техники которой пришёлся как раз на конец четвёртого века до нашей эры. Это крайне важно, потому что уже в начале третьего века технику галечной мозаики стали забывать, и её мотивы значительно упростились.
Я бросила взгляд через плечо, рассматривая подробности рисунка. В этой работе было удивительное чувство глубины и тени. Лица и фигуры изображены очень подробно. У македонской знати была мода украшать свои роскошные жилища такой галечной мозаикой. Но именно эта находка по своему качеству и значению наверняка станет одной из самых важных.
Ближе к вечеру, когда мы уже не рассчитывали обнаружить что-то стоящее, кроме тонн породы, из песка показалась каменная голова.
— Это потрясающе! — воскликнул профессор, приближаясь к ней с кисточкой в руках. — Похоже, это часть какой-то женской статуи!
Песка вокруг было всё ещё очень много, но часть статуи удалось откапать довольно быстро. Таинственный элемент оказался примерно полуметровой высоты. Очень красивая и неплохо сохранившаяся женская голова оказалась лишена только носа. И, если взглянуть на внушительную часть шеи…
— Мне кажется, это часть сфинксов из самой первой комнаты, — проговорила с придыханием Ольга.
Валерий Павлович задумчиво кивнул. Это было очень похоже на правду. Оставалось понять, что голова делает в пятнадцати метрах от тела?
— Мне кажется, это подтверждает теорию о том, что, к сожалению, много веков назад до нас тут уже побывали мародёры, — проговорила я.
И, судя по всему, коллеги были со мной согласны.
День уже подходил к концу, когда профессор вдруг попросил:
— Милана, вы не могли бы помочь мне немного?
— Да, конечно. Что нужно сделать?
— У меня в машине лежит минибук, я забыл утром его достать. Нужно отметить на виртуальной карте эту находку. Вы не могли бы принести его?
Пожала плечами. Почему бы и нет?
— А потом можете ехать домой, я думаю, на сегодня пора заканчивать.
Народ, как по сигналу, начал расползаться. Только Ольга с профессором не спешили уходить. Девушка высказывала ему какие-то свои предположения на счёт гробницы, а мужчина задумчиво кивал.