— Какого черта тебе здесь надо? — спросила я, зло сузив глаза.
— Пришёл узнать, как твои дела, дорогуша, — улыбнулся он.
А мне захотелось его придушить. И вот как я сразу не распознала в нем отпетую скотину? Видимо, плохо разбираюсь в людях. Нужно будет запомнить.
— Зачем ты солгал Лексу? — спросила я, сложив руки на груди.
— Чтоб проучить тебя, конечно же. Может, впустишь в дом? — спросил он между делом.
Но я прочно встала на пороге. Чтобы пройти внутрь, ему пришлось бы меня убить.
— Ну, как хочешь, Милана, — приторно улыбнувшись, сказал он. — Смотри, ведь можно сказать, что я сделал это из-за любви. Отбил тебя у друга.
У меня аж дыхание перехватило от такой наглости.
— Отойди, мне надо закрыть дверь, — вместо ответа процедила я, хватаясь за ручку.
— Ну, перестань, не злись. Хочешь, сходим в ресторан?
До сего дня я не верила, что подобная наглость вообще существует. Дёрнула дверь, молча отталкивая мужчину. Но он вдруг подошёл ближе, блокируя вход рукой.
— Ты слов не понимаешь, да? — зло спросила я и, не дожидаясь ответа, бросила: — Ну и прекрасно! А то у меня все смелости не хватало…
И со всего размаху ударила его кулаком в глаз.
Мужчина ахнул, схватившись за лицо, и сделал шаг назад. А я, наконец, захлопнула дверь, закрыв её изнутри. Теперь даже ключом не вскроешь.
Улыбнулась, уверенно поднимаясь на второй этаж особняка. Что ж, похоже, теперь мой сон будет чуточку спокойнее…
Глава 18
И все же ночь прошла ужасно. Когда я приехала на раскопки, Оля встретила тревожно сдвинутыми бровями, а профессор спросил, не заболела ли я. Пришлось выдавить из себя кислую улыбку.
— У меня… все хорошо, — ответила я, и голос получился замогильно-усталым.
— А по тебе этого не скажешь, — покачал головой Валерий Павлович, отводя меня в сторону.
Коллеги уже приступили к работе, а я смотрела вокруг пустыми рыбьими глазами, понимая, что моё любимое дело вдруг перестало меня радовать.
— Я потеряла свой телефон вчера, вы не находили? — спросила я.
— Телефон? — переспросил мужчина. — Так это ты из-за него так расстроилась? Так давай скорей его искать!
Я виновато улыбнулась, профессор и впрямь выглядел очень обеспокоенным.
— Я поссорилась с Лексом, — зачем-то рассказала я.
И мужчина на миг замолчал, внимательно меня разглядывая. Я ждала, что он сейчас скажет, мол, все это ерунда. Посоветует держать себя в руках и не давать эмоциям мешать работе…
Но Валерий Павлович вдруг положил мне руку на плечо и произнёс:
— Может тебе взять выходной?
Я слегка опешила от такого предложения, но лицо руководителя излучало лишь мягкое участие. И я расслабилась.
— Мне надо отвлечься, — объяснила я своё нежелание возвращаться домой. — И найти телефон. У меня создалось впечатление, что кто-то звонил с него вчера Лексу. И я бы хотела узнать подробности.
— Звонил? С твоего телефона?
— Не знаю, я сама ничего не понимаю, — пожала плечами я.
Профессор кивнул, и ближайший час все археологи дружно осматривали усыпальницу в поисках моего сотового. Горы песка были дополнительно перекрыты и просеяны, но все без толку. На него пробовали звонить. Сигнал проходил, но звука слышно не было. Это и не странно, я всегда ставила на вибрацию во время работы.
А потом раскопки продолжились. Снова под ногами — песок, а вокруг — лишь тысячелетие стены. Это помогло немного отвлечься и подумать. Помогло понять, что даже работа не может до конца унять мелкую дрожь в руках.
А вечером, когда профессор предложил мне переехать к ним в хостел, я ответила совсем не то, что собиралась:
— Валерий Павлович, можно я улечу на несколько недель домой, в Москву?
Мужчина многозначительно посмотрел на меня и кивнул.
— Конечно, Милана. Съездите на родину, отдохните. Здесь у нас песка ещё на несколько месяцев хватит, — он тепло улыбнулся.
И мне оставалось только попрощаться с коллегами. Не стоило тянуть, а то ведь я могла и передумать.
А вот Харлампий, ожидавший меня в машине, кажется, был не готов услышать:
— Отвезли меня в аэропорт, пожалуйста.
— В аэропорт? Но почему? А как же хостел? Как же копать Македонского?
Я вяло улыбнулась.
— Не беспокойся, без меня все не раскопают, — махнула рукой. — А мне нужно отдохнуть. Я хочу начать все с чистого листа, Харлик. А для этого нужно перевернуть страницу.
— Значит, вы все решить?
— Решить, — кивнула я, глядя на оранжево-закатный горизонт.
Мой чемодан ещё с самого утра лежал в багажнике, а все деньги — в археологическом рюкзаке. Полечу прямо так. Если повезёт, завтра буду уже дома.
И мне повезло. Ближайший рейс до Москвы был через полтора часа. Я едва успела пройти регистрацию, как объявили посадку на борт. Кислотно-зелёный лайнер с логотипом S7 взлетел в пушистые облака, унося меня, как я надеялась, подальше от собственного безумия.
Почему я так быстро приняла это решение? Почему не осталась и не попробовала ещё раз поговорить с Лексом?
Потому что это было выше моих сил. По крайней мере — сейчас. Я не хотела вновь чувствовать себя униженно и жалко, не хотела видеть в его глазах такое чужое и холодное презрение. Это было слишком больно.
Да и как я могу доказать собственную невиновность, если он все уже решил: раз ему изменяли другие, значит и я — из их числа. При таком положении дел пытаться помириться просто унизительно.
И я не буду пытаться.
Был лишь один минус во всей моей жёсткой позиции: я ужасно страдала. От понимания, что рядом со мной нет и не будет больше этого мужчины, все валилось из рук. Апатия и полное отсутствие желания жить раз за разом наваливались с дьявольским упорством.
Громкий гул самолётных двигателей погружал меня в полусонное состояние.
— Сок, кола, вода? — раздался женский голос, вырвавший меня из плена мрачных мыслей.
— Нет, спасибо, — вяло ответила я.
И руки сами полезли в рюкзак, ставший ручной кладью. Порылась в поисках жвачки, неожиданно нащупав гладкую ручку археологической кисточки. Достала наружу, нервно разглядывая подарок Лекса.
Что он здесь делает? Похоже, прежде я слишком часто разглядывала эту вещицу, сидя дома. А потом ленилась убирать к остальным инструментам.
Пальцы привычным движением провели по выпуклостям гравировки, глаза скользнули по переливающемуся перламутру ручки. Что-то острое и тяжёлое сдавило грудь.
У соседа по креслу в наушниках заиграл Helloween.
Это было уже слишком. Как теперь жить дальше, когда все вокруг будет мне напоминать о нем?
Я зажмурила глаза, обещая себе не открывать их, пока не прилетим. Но настойчивые образы самоуверенно улыбающихся губ и дерзко-голубых глаз преследовали меня и здесь.
Когда я вошла в свою маленькую съёмную квартирку, было уже раннее утро. Хозяйки, слава Богу, не было, и моему досрочному возвращению никто не удивился. Не разбирая вещи, зашла в душ, под горячими струями которого долго тепла уставшее тело. А потом просто упала на кровать и уснула.
Ближе к обеду пришла Ульяна Петровна и начала долго причитать, что никак не ожидала увидеть меня здесь так рано.
— Предупреждать же надо, кумушка! О чем же ты думала-то?
— Ульяна Петровна, разве я не заплатила вам за этот месяц? — устало спросила я, начиная по-настоящему нервничать.
На этот раз у меня не было сил терпеть извечное ворчание старухи. Хватит.
— Заплатила, заплатила, — кивнула женщина, проходя к себе. И перед тем, как хлопнуть дверью, пробубнила: — Правила вежливости нынче никого не волнуют…
Я стиснула зубы, чуть не бросив в след: «Если захотите остаться наедине с каким-нибудь дедком, только скажите. Я тут же исчезну». Но язык не повернулся. Обидится бабка. Заболеет ещё от расстройства, не дай Бог.
Но этот инцидент уверил меня том, что собственную жизнь пора менять. Я давно хотела съехать из этой квартиры, но не хватало смелости. Да и денег, признаться, было жаль.
Разрыв с Лексом дал мне необходимый импульс. Я оглядела свою скромную каморку, оценивая количество вещей, и поняла, что переехать смогу очень быстро. Поговорка: «Два переезда равны одному пожару» была не про меня. За все время, что я провела в этом убором старческом жилище, мой скарб не успел разрастись до сколько-нибудь серьёзных размеров. Все вместе вряд ли займёт больше трёх коробок.
Весь следующий час я распихивала вещи по большим пакетам. Больше всего места занимали тетради с лекциями. Но после недолгих раздумий я с лёгким сердцем решила их выбросить.
Пока собиралась, на глаза попалась деревянная коробка с литерой «А». Подарок Лекса. Неуверенной рукой открыла крышку, развернула чехол. Пробежалась глазами по маленькой мечте, которая когда-то так красиво воплотилась в реальность. И с громким хлопком закрыла.
В этот момент раздался звонок стационарного телефона. Хозяйка подняла трубку и тут же визгливо закричала из комнаты:
— Это тебя!
Сердце в груди трепетно сжалось.
— Алло, — проговорила я тихо.
— Милана, это я, профессор! — раздалось на другом конце. — Говори громче!
Тяжело выдохнула.
— Да, я слушаю! — ответила, стараясь вспомнить, когда я давала ему этот номер. По-моему, в какой-то из археологических анкет нужно было указать домашний телефон…
— Милана, прошу прощения, что вынужден мешать вашему отдыху, но я нашёл ваш сотовый!
— Правда? — вяло переспросила я.
— Да, он был в моей машине. Завалился на заднем сидении!..
Я вспомнила момент, когда добывала из-под ковриков ноутбук профессора. Видимо, в этот самый момент телефон и вывалился.
— Хорошо, Валерий Павлович, спасибо, — ответила я. — Пусть он пока полежит у вас.
— Милана, — замялся вдруг он. — Мне кажется, я знаю, что произошло, и почему Александр упоминал ваш телефон во время ссоры…
А я вздрогнула, услышав это имя.
— И что же произошло?
— Вы помните, в тот день мы с Оленькой остались вдвоём… И, понимаете, было очень жарко, и мы переместились в машину. А там, по всей видимости, случайно нажали кнопку разговора, когда вам звонил Александр…