Или на плющом венчанных пирах
Чаша на вежды людские дремоту наводит.
Необузданным речам
И безверья слепоте
Злой конец определен;
А рассудок и покой
Человека берегут:
С ними жизнь его прочна,
Держатся миром и дóмы.
С хладной выси эфирной
Видят разумного боги,
Видят они нечестивца.
Да и мудрость не в мудрость, когда
Человек выше смертного смотрит:
Век проходит, и время не ждет,
А ты счастье роняешь из рук,
За мечтою гоняясь!
Разума нет у таких мудрецов,
Жизнь расточают они без отрады, без пользы.
Зовет
Сердце Киприйский брег:
Там царит Афродита;
Там Эроты летают под сенью рощ,
Разум у смертных чаруют.
В Фарос,
Где без дождей полны
Воды реки стоустой[16],
Я за тобой бы умчалась, Вакх…
Иль ты открой мне обитель муз,
Где красотою цветут живой
Славные склоны Олимпа:
Туда уведи меня, Бромий,
Там первый запой “эвоэ”:
Хариты живут там, летает там Нега,
И для плясок вакханкам – свобода.
Пиры,
Вакху угодны вы,
Милы Зевсову сыну!
Но Ирина[17] милей благодатная,
Всей молодежи пестунья.
Вина
Влагу усладную,
Всех печалей забвение,
Дал богачу он и бедному.
И ненавистен ему гордец,
Кто без заботы не хочет жить
Утром и милою ночью.
От тех мудрецов горделивых
Я ум свой подальше держу,
Душою свободной всегда принимаю
От толпы и обряд я и веру.
Эписодий второй
Входит слуга Пенфея; за ним двое стражников ведут пленного Диониса. Навстречу им выходит Пенфей.
Мы привели желанную добычу,
Не попусту старались, царь Пенфей.
Но зверь ручным тот оказался: он
Бежать не думал, сам и руки дал,
“Вяжите, мол”, и молча улыбался;
С лица румяного не побледнев,
Себя связать он дал и увести нам.
И я с почтением ему сказал:
“Пришелец, не моя на это воля:
Мой господин связать тебя велел”.
А с теми, царь, вакханками, которых,
Связавши раньше, запер ты в тюрьму,
Случилось чудо: узы их распались
И убежали пленницы. Поди
Теперь они к полянам горным скачут
И в чащу леса Бромия зовут.
Никто не помогал им снять оковы,
С дверей никто запоров не срывал.
Да, этот человек немало в Фивы
Принес чудес. А воля, царь, твоя.
Оставьте руки пленника. Хоть боек,
А из моих сетей[18] не убежит.
Ну, дай взглянуть, каков ты. Ишь красавец,
Как раз на женский вкус! А ведь для жен
Ты в Фивы и пришел. Да, не в палестре,
Конечно, локон нежный твой взращен,
Что вдоль щеки лежит, соблазна полный;
Не на припеке солнца, – в холодке
Ты кожу белую свою лелеял,
Когда красой Киприду уловлял…
Откуда родом? Вот вопрос мой первый.
Мне хвастать нечем; все ж тебе отвечу:
Ты, может быть, слыхал про Тмол цветущий?
Чтó город Сарды охватил кольцом?
Оттуда я. Мне Лидия – отчизна.
А таинства зачем в Элладу вводишь?
Меня послал сын Зевса, Дионис.
Есть Зевс у вас, богов родитель новых?
Он здесь с Семелой сочетался браком.
Тебе внушал во сне иль наяву?
Лицом к лицу – и таинства преподал.
В каком же роде таинства? Скажи.
О них нельзя непосвященным знать.
А польза в чем поклонникам от них?
Узнать тебе нельзя; но знать их стоит.
Поклонников вербуешь ловко ты!
Нет, таинства извергнут нечестивца.
Каков же из себя он был, тот бог?
Какой хотел[19], без наших указаний.
Опять виляешь. Дело говори!
Глупец, кто мудро говорит с невеждой.
Ты с этим богом прямо к нам пришел?
Все варвары уж чествуют его.
Умом слабее эллинов они.
Как в чем, но в этом варвар выше грека.
А служите вы ночью или днем?
Ночь лучше. Мрак имеет обаянье.
Ловушка, чтобы женщин развращать…
Как будто днем позорному нет места!
За злые выдумки наказан будешь!
И ты – за нечестивые слова.
Поклонник Вакха дерзкий! Ты речист.
Да чем же ты грозишь мне? Что придумал?
Во-первых, локон нежный остригу.
Священен он: его ращу в честь бога.
Затем ты тирс из рук мне передашь.
Сам отними. Мой тирс – от Диониса.
Потом в тюрьму тебя мы заключим.
Раз захочу – сам бог освободит.
В толпу вакханок прежде попади.
Зачем? Бог тут, – он видит, что терплю я.
Ну, бога что-то подле не видать.
Он здесь, но нечестив ты – и не видишь.
Взять дерзкого! Он оскорбил царя.
Оставьте! Зрячий – говорю слепцам.
Слуги останавливаются в нерешимости.
Вяжите же! Я царь, а он в плену.
Ты сам не знаешь[20], что желает сердце;
Ты сам не знаешь, что творит рука;
Ты сам не знаешь, что ты есть и будешь.
Пенфей, Агавы сын от Эхиона.
Пенфей!.. И имя мрак тебе сулит.
Вон, дерзкий!
В стойле подле яслей крепче
Его вы привяжите! Там темно:
Пусть пляшет. А его пособниц, женщин,
Что он с собой привел, я распродам
Иль, отучив от глупого стучанья
И кожаной той музыки, к станку
Приставлю, – мне работницы годятся.
Пойдем.
Не бойтесь: быть чему не должно,
Тому не быть.
Тебя же за глумленье
Тот Дионис, которого признать
Ты не хотел, накажет. Понося
Меня, ты Диониса оскорбляешь.
Все уходят.