И, легкий сон сгоняя с вежд, вскочили
Те на ноги – все чудо как скромны:
Старухи, и молодки, и девицы…
Все кудри распускают по плечам;
А у кого небрида развязалась,
Те подтянуть спешат и пестрой лани
Святой покров змеею подпоясать.
И змеи их не жалили, а только
Беспечно щеки языком лизали.
Те на руки волчонка брали, те
От лани сосунка к грудям набухшим
Прикладывали – знать, детей они
Новорожденных бросили. Венками
Они плюща, иль дуба, или тиса
Цветущего украсились потом.
Вот тирс берет одна и ударяет
Им о скалу – оттуда чистый ключ
Воды струится. В землю тирс воткнула
Другая – бог вина источник дал.
А кто хотел напиться белой влаги,
Той стоило лишь землю поскоблить
Концами пальцев, – молоко лилося.
С плюща ж на тирсах капал сладкий мед…
Хулишь ты Вакха, царь; но, раз увидев
Все это, – ты молился бы ему.
Мы, пастухи коровьи и овечьи,
Сошлись тогда и все наперерыв
О чудесах невиданных судили…
Бывалый человек нашелся тут
И мастер говорить – мы стали слушать,
И вот что он сказал нам: “Пастухи,
Священных высей жители, давайте
Похитим с игрища царицу-мать!
Мы угодим владыке”. Тут, конечно,
Все согласились. В зелени кустов
Устроили засаду, притаившись.
Сидим, сидим – и вот в условный час
Под взмахи тирсов игрище открылось,
И в голос стали жены Вакха звать.
Все ликовало с ними – горы, звери;
От топота задвигалась земля.
Случись, что около меня в раденье
Агава очутилась; чтоб схватить
Ее, я выскочил – и все открылось.
И-их! закричала: “Борзые, за мной,
За мною, быстрые! Мужчины ловят.
Тирс в руки, борзые, и все – за мной!”
Бегом едва спаслись мы от вакханок,
А то бы разорвали. Там стада
У нас паслись; так с голыми руками
На них менады бросились: корову
Мычащую с набрякшим вымем эти
Волочат; те рвут нетелей; там бок
Растерзанный; там пара ног передних
На землю брошена, и свесилось с ветвей
Сосновых мясо и сочится кровью.
Свирепые быки, что в гневе раньше
Пускали в ход рога, – теперь лежат,
Поверженные тьмою рук девичьих.
Быстрее кожу с мяса там сдирали,
Чем очи царские ты б мог сомкнуть…
Но вот снялись вакханки: легче птиц
Бегут в поля на берега Асопа,
Что свой дают фиванцам тучный колос,
В Эрифры, в Гисии, под Киферон, —
Они несут повсюду разрушенье:
Я видел, как они, детей похитив,
Их на плечах несли, не подвязавши,
И на землю не падали малютки.
Все, что хотели, на руки они
Могли поднять; ни меди, ни железа
Им тяжесть не противилась; на кудрях
У них огонь горел – и их не жег.
Крестьяне, видя, что их скарб вакханки
Разносят беспощадно, – попытались
Оружие поднять. И вот-то диво:
Их дротик хоть бы раз вакханку ранил.
Вакханка тирс поднимет, – и бегут
Мужчины; сколько раненых осталось!
Менадам тут не смертный помогал.
Но вот туда вернулися вакханки,
Где бог для них источники открыл.
В прозрачной влаге смыли кровь, а змеи
Лизали капли, щеки освежая.
О господин, кто б ни был этот бог,
Но он – велик; прими его в наш город!
Не знаю, так ли, только я слыхал,
Что это он, на утешенье горю,
Дал людям виноград, – а без вина
Какая уж любовь, какая радость!
Вестник уходит.
Перед лицом тирана говорить
Слова свободные опасно; все же
Скажу: нет бога выше Диониса!
Нет! Все теснее, все теснее, точно
Пожарный пламень, нас менад злорадство
Охватывает – стыд на всю Элладу!
Теперь не время медлить.
Ты ступай
К Электриным воротам. Всем скажи,
Кто носит щит тяжелый или конным
Вступает в бой; кто зыблет легкий щит
Иль лука тетиву в сраженье щиплет, —
Всем объяви, что мы идем в поход
Против менад. Какой еще беды,
Когда над нами женщины глумятся?
Слуга уходит.
Ты не хотел послушаться меня,
Пенфей, и был жесток со мной. И все же
Я дам тебе совет: смириться лучше
Тебе пред богом, а не поднимать
Оружья против сильного. Не даст он
Тебе с горы вакханок увести.
Опять меня ты учишь? Ты бежал —
Доволен будь. Иль снова уз ты хочешь?
Чем на рожон идти – ты б лучше жертву
Ему принес; ты – человек, он – бог!
И принесу. В ущельях Киферона
Я в жертву Вакху женщин перебью.
Пенфей, прогонят вас, и – верх позора! —
Отступит перед тирсом медный щит.
Вот навязался-то болтун беспутный:
Ни отдыху, ни сроку не дает.
Мой друг! Еще возможно дело сладить.
Да? Чтоб своих рабынь рабом мне стать?
Я сам вакханок приведу, без боя.
Спасибо! Ты предать меня задумал.
Нет, не предать – спасти тебя хочу я.
Тут сговор – чтоб вам вечно Вакха славить!
Да, в этом, знай, я сговорился с богом.
Доспехи мне сюда!
А ты – молчи!
Послушай:
Хотел бы ты их видеть там, в дубраве?
Да! Груду б золота за это дал бы я!
Опомнись! Что за странное желанье?
Нет, нет! На пьяных и смотреть противно.
Противно, да? И все ж – хотел бы видеть?
Ну да; но молча, затаясь под елью.
Ведь выследят, как ни таись, любезный!
Ты прав. Туда открыто я пойду.
Что ж? Значит, в путь? Вести тебя готов я.
Веди скорей! Теряем время мы.
Так облачись в виссоновые ткани[30].
Как, разве я перечисляюсь в жены?
Нельзя иначе – мужа там убьют.
Придумано недурно! Да, ты мудр!
Сам Дионис, знать, умудрил меня.
Ну, чем хорош твой замысел? Скажи мне!
А чем он худ? Сам наряжу тебя.
В какой наряд? Неужто – в женский? Стыдно!
Так, значит, видеть их ты расхотел?
А что ты мне надеть на тело скажешь?
С макушки кудри по плечам распустим…
Потом… какой наряд ты мне придумал?
По пяты – пеплос, митру – над челом…
К убору что-нибудь еще прибавишь?
Да: в руку – тирс, небриду спустим с плеч.
Нет, я не в силах женщиной одеться.
В сраженье с ними лучше кровь пролить?
Ты прав, – разведки мне необходимы.
Умней, чем лихо лихом прогонять.
А как пройти чрез Фивы незаметно?
Я знаю путь. Мы пустырем пройдем.
Пусть так. Посмешищем для них не стану.