Ундина гладила ногу чиновника; ее пальцы медленно скользили вверх, быстро перебегали вниз и снова вверх. Вниз-вверх, вниз-вверх…
– Какая еще богиня?
– Когда тебя обучают чему-нибудь духовному, истинному, нельзя считать, что ты получаешь знания от человека. Учитель приобщает тебя к божественному, а значит – находится в единении с Богом. Когда мадам Кампаспе обучала Грегорьяна и меня, она была для нас богиней.
Продвинувшись чуть дальше, ее рука погладила член чиновника, успевший за это время подняться и затвердеть.
– А теперь я буду твоей богиней. Она легла на спину, широко раскинув ноги, и привлекла чиновника к себе.
– Я хотел поговорить о Грегорьяне, – неуверенно запротестовал чиновник, чувствуя, как две настойчивые руки направляют его в теплые влажные глубины.
– Одно другому не мешает. – Ундина крепко прижала его к себе и перекатилась; теперь чиновник лежал на спине, а она сидела на нем верхом. – Ритуал, которому обучит тебя богиня, способ контроля над эякуляцией, известен как Урборос, по имени великого змея, вечно самовосстанавливающегося, вечно пожирая свой собственный хвост. Идеальный пример замкнутой системы, системы, невозможной в профанном мире, даже у вас, там, в ваших летающих металлических городах.
Ундина двигалась вверх и вниз, медленно и плавно, как лебедь по поверхности ночного, освещенного луной озера. Чиновник поднял руки и погладил груди, чуть покачивавшиеся над его лицом.
– Эта методика имеет большие физиологические преимущества; кроме того, она является великолепным введением в тантрические мистерии. Так что же конкретно хочешь ты узнать про Грегорьяна?
Ундина мягко опустилась на чиновника; он почувствовал сперва ее соски, затем – грудь, живот, подбородок.
– Я хочу знать, где его найти.
– Скорее всего – в нижнем течении реки. Рассказывают, что у него есть постоянное жилище в Арарате, может, это и правда, а может – врут. Грегорьяну совершенно не нужен какой-то там постоянный адрес, он не хочет, чтобы каждый желающий мог его найти.
– А как же тогда те люди, которые платят, чтобы он превратил их в обитателей моря?
– Они его не находят – это он находит их. Его ведь интересуют вполне специфические личности. Страстно желающие остаться в Приливных Землях, готовые утратить ради этого человеческий облик, готовые поверить рекламным роликам Грегорьяна – и достаточно богатые, чтобы оплатить его услуги. Думаю, он давным-давно составил для себя список перспективных клиентов.
– Когда ты видела его в последний раз?
– Уж и не помню, много лет назад.
Ундина покусывала мочку левого уха чиновника; его щека ощущала теплое дыхание.
– Расставшись с мадам, Грегорьян направился к Океану, но дошел только до семнадцатой станции дирижаблей. Что там произошло – никто не знает, встретил, наверное, кого-нибудь. А потом вдруг оказалось, что он покинул планету. А вот так тебе нравится? – Ее острые ногти быстро, чуть касаясь кожи, скользнули по бокам чиновника.
– Да.
– Прекрасно.
Ундина опустила руки к его крестцу, а затем резко рванула вдоль спины. Чиновник судорожно выгнулся и громко, с хрипом вздохнул. Ногти ведьмы оставили на его коже жгучие полосы боли.
– Видишь, тебе и это нравится, – рассмеялась Ундина. – Ты удивлен, верно? Я научилась этому у Грегорьяна; он стал богом и показал мне, насколько близки друг другу боль и наслаждение. Но ладно, это потом. На сегодня хватит и одного урока. Отцепись от меня и полежи спокойно, я хочу кое-что тебе показать.
Она уложила чиновника на бок, приподняла его колено, игриво покачала стоящий колом член, переместила руку дальше.
– Вот здесь, мягкий участок между мошонкой и задним проходом, чувствуешь?
– Да.
– Хорошо. Опусти тогда левую руку – да нет, сзади, вот так. Теперь придави эту точку средним и указательным пальцами. Посильнее. Хорошо. – Ундина встала на колени. – Теперь дыши глубоко, вот как я, и не грудью, а диафрагмой.
Она сделала несколько глубоких вдохов. Чиновник улыбнулся, глядя на торжественную красоту грудей, освещенных бледными лучами луны (или лун?). Ундина мягко, но решительно отвела его руку.
– Теперь твоя очередь. Садись. Вдыхай медленно и глубоко.
Чиновник покорно сел и вдохнул.
– Диафрагмой.
Он попробовал еще раз.
– Вот так, правильно.
Откинувшись назад, Ундина оперлась на руки и обхватила чиновника ногами за талию.
– А теперь внимательно следи за собой, за своим организмом. Почувствовав приближение эякуляции – не тогда, когда она начнется, а раньше, – протяни руку назад и придави эту точку, как я показывала. Одновременно вдохни – медленно и глубоко. Это займет около четырех секунд. Раз-два-три-четыре. – Она четырежды взмахнула рукой, отсчитывая темп. – Примерно так. На это время можешь замедлить движение, но совсем не останавливайся, хорошо?
– Как скажешь, – неуверенно пожал плечами чиновник. Ундина скользнула вперед, снова оседлала его и глубоко, удовлетворенно вздохнула.
– Ты думаешь, – сказала она через минуту, – что слишком уж все это просто. Что если бы существовал прием столь элементарный и столь эффективный, ты бы давно о нем узнал – от друзей, от любовницы, да хоть от мамочки. К счастью, тут не имеет никакого значения – веришь ты мне или нет. Делай как сказано, и ты задержишь эякуляцию хоть до бесконечности.
– Я думаю… – начал чиновник, крепко прижимая к себе ведьму.
– Плохая привычка.
Чиновник выполнял все предписания Ундины с добросовестностью прилежного школьника; он внимательно прислушивался к своему телу и вовремя останавливал каждую приближающуюся эякуляцию. Луна за окном двигалась с бешеной, неестественной скоростью. А затем случилось чудо. Вскоре после очередного почти-семяизвержения у него наступил оргазм. Потрясенный неожиданностью, чиновник закричал и судорожно сжал Ундину; ощущение было необыкновенным, как прикосновение руки Бога. Оргазм закончился, эякуляция так и не наступила, а эррекция сохранилась. Чиновник ощущал необычный подъем сил, почти сверхъестественную ясность мыслей.
– Как же это? – удивленно спросил он.
– Вот теперь ты что-то понял. Суть оргазма совсем не в извержении небольшого количества солоноватой жидкости.
Ундина продолжала раскачиваться вверх-вниз, как корабль на мертвой зыби; ее грудь покрылась потом, волосы слиплись, на губах играла чуть насмешливая улыбка.
– Что-то давно ты не вспоминал Грегорьяна. Неужели все вопросы кончились?
– Отнюдь. – Чиновник сосредоточенно занимался левой грудью ведьмы – поглаживал ее сверху вниз, а затем стал осторожно, двумя пальцами, крутить сосок. – Каждый ответ порождает несколько новых вопросов. Я не понимаю, почему ваша воспитательница обращалась с Грегорьяном столь жестоко, почему она пыталась сломить его болью. Что кроме ненависти могла она получить в ответ? Бессмысленно.
– Бессмысленно, – согласилась Ундина. – Бессмысленно в данном конкретном случае. С Грегорьяном у нее ничего не вышло. Но если бы вышло… Тебе этого не понять – необходим личный опыт. Но ты попробуй поверить мне на слово. Когда богиня берет твою жизнь в свои руки, первым делом она должна разбить вдребезги прежний твой мирок, чтобы силой втолкнуть тебя в другую, несравненно большую вселенную. Разум ленив. Ему тепло и уютно там, где он находится; только страх и боль могут выгнать его на простор, поставить лицом к лицу с реальностью.
Врач прописывает горькое лекарство не по злобе, а из любви и сострадания. После испытания мадам Кампаспе меня обняла. Я думала, что она меня презирает. Я была готова к смерти – а она меня обняла. Невозможно описать, что я тогда почувствовала. Это было несравненно лучше всего того, чем мы тут с тобой сегодня занимались. Ничего лучшего я не ощущала ни до этого момента, ни, пожалуй, после. Я заплакала. От мадам исходила огромная, всепоглощающая любовь; я была готова на все, абсолютно на все – лишь бы эту любовь оправдать. Я готова была умереть за мадам Кампаспе – с восторгом, без малейших колебаний.
– Но с Грегорьяном все вышло иначе.
– Да. – Теперь Ундина раскачивалась не вверх-вниз, а из стороны в сторону. – Мадам его так и не сломила. И с каждой ее неудачной попыткой Грегорьян становился все сильнее, все необузданнее. Потому-то он тебя и убьет. – Неожиданно она перекатилась на спину, увлекая чиновника за собой. На мгновение он испугался, что раздавит это нежное тело, сделает ему больно.
– Но это – потом, – добавила Ундина. – А пока я могу тобой попользоваться.
Чиновник испытал еще четыре оргазма и лишь потом перестал себя сдерживать, и тогда наступил последний, заключительный оргазм, остротой ощущения далеко превосходивший все предыдущие. Далеко превосходивший все, что чиновник мог себе представить.
А потом он уснул. Или потерял сознание. Погрузился в беспамятство.
А потом проснулся. Ундины рядом не было. Чиновник встал на ноги, покачнулся и, для верности, сел. И оглядел комнату. Мебель, какие-то вещи, забытые, а скорее – оставленные за ненужностью. На полу – то самое лягушачье платье с тысячей крючков на спине, мятое и какое-то печальное; длинные зеленые перья дождевки, некоторые из них уже сломаны. Мерзость запустения. Комната умерла, из нее словно вынули сердце. Чиновник оделся и ушел.
Просперо стоял уже высоко, так что время приближалось к полудню, но город был пуст. Мерзость запустения. Открытые нараспашку двери, на улицах – обрывки вчерашних карнавальных костюмов. По пути к центру поселка голова чиновника немного прояснилась, появилось странное желание запеть. Тело приятно ныло, каждое прикосновение болезненного, словно песком натертого члена к брюкам напоминало о ночных развлечениях. Для установления нормальных отношений со вселенной не хватало только приличного завтрака.
Чу стояла рядом с фургоном, сплошь изукрашенным разноцветными, до боли в глазах яркими надписями. НОВОРОЖДЕННЫЙ КОРОЛЬ. АРШАГ МИНТУЧЯН. ТЕАТР МАРИОНЕТОК, ИЛЛЮЗАРИУМ РАЯ И АДА. ДЕСЯТЬ МИЛЛИОНОВ ГОРОДОВ, ОДИННАДЦАТЬ МИРОВ