азалось. Она никогда нигде не была, только в десятилетнем возрасте мать (дела тогда шли великолепно) отправила как-то ее на месяц в теплые края южного Конгара. Другие города были для семьи так же недостижимы, как иные планеты. Мать побывала однажды в Тил-омоне и часто вспоминала его, как место ослепительного солнечного света, золотистого вина и мягкого, никогда не кончающегося лета. Бабушка гостила еще дальше, в Нарабале, где сырой и тяжелый воздух облегал тело, как мантия. Но другие города — Пидрайд, Пилиплок, Дэлорн, Ни-моя…— были для Иньянны лишь названиями на карте, а мысль об океане — вообще за пределами воображения. И она никак не могла душой поверить в материк за океаном с десятью громадными городами — такими же, как самый большой город Зимроеля, с тысячами миллионов жителей, не верилось, что где-то есть место под землей, именуемое Лабиринтом, и Гора тридцатимильной высоты. Размышления над подобными вещами ничего, кроме головной боли у нее не вызывали. Внушающая благоговейный страх непостижимость Маджипуры была слишком большой конфетой, чтобы проглотить ее сразу, особенно для человека, который один только раз выезжал за пределы Велатхуса.
Так, Иньянна обратила внимание на очаровательную перемену воздуха, когда большой пассажирский флотер спускался к западным равнинам у горного хребта. Внизу еще была зима с быстрыми короткими днями и бледным зеленоватым светом солнца, но ветры уже нежные и густые, напоенные свежим ароматом, без пронизывающей стужи. Она с удивлением увидела, что почва тут плотная, но рассыпчатая и губчатая, красноватых оттенков, совершенно не похожая на мелкие искристые камешки вокруг ее дома. Деревья и растения разнообразны, с толстыми блестящими листьями; летали птицы в незнакомом оперенье. Городки и фермерские деревеньки вдоль дороги казались воздушными и открытыми, ничуть не похожими на угрюмый и тяжелый Велатхус. Деревянные домики причудливо украшены завитушками и резьбой, так и брызжут веселыми красками — желтым, голубым, алым. Страшно непривычно не видеть теснящихся со всех сторон гор, как в Велатхусе, который угнездился на груди Конгара. И вот она ехала по широкому плато между горной цепью и береговой линией, и когда смотрела на запад, то могла видеть так далеко, что это почти пугало — неограниченная перспектива, уходящая в бесконечность, С другой стороны находился Откос Велатхуса, внешняя стена горной цепи, но даже и он был необычен — единый, сплошной, угрюмый вертикальный барьер, лишь изредка разделяющийся на отдельные пики. Он тянулся на север насколько хватало глаз.
Постепенно местность менялась, и Откос отдалялся по мере продвижения на север, к верхнему краю Дэлорнского Раскола. Здесь колоссальную впадину долины покрывали гипсовые отложения, и вереница холмов белела, словно усыпанная инеем. Скалы внушали страх таинственным холодным сиянием. В школе она учила, что город Дэлорн целиком выстроен из этого минерала, и видела его изображения: шпили, арки, хрустальное фасады зданий, пылающих ледяным пламенем в свете дня. Ей тогда показалось все это просто сказкой, вроде историй о Старой Земле, откуда, как утверждали, пришло сюда человечество. И вот в один зимний день Иньянна обнаружила, что смотрит на предместья настоящего Дэлорна и видит, что сказка эта — действительность, живая быль. Дэлорн оказался гораздо прекрасней и необычнее, чем могла она вообразить. Чудилось, будто он сиял собственным внутренним светом в то время, как солнечный свет, преломленный, рассеянный, отклоненный мириадами углов и граней надменных причудливых зданий падал сверкающим ливнем на улицы.
Такой это был город! Рядом с ним, подумалось Иньянне, Велатхус казался бы чурбаном. Она бы осталась здесь на месяц, год, навсегда и бродила по улицам, любуясь башнями и мостами, заглядывая в дома, так не похожие на ее собственный. Толпы змееподобных (Дэлорн — город чаурогов, миллионов похожих на рептилий чужаков и немногих представителей иных племен) двигались по улицам с целеустремленностью, совершенно не знакомой горцам. Светящиеся афиши, возвещающие о представлениях в знаменитом Дэлорнском Вечном Цирке; роскошные рестораны, отели, парки — все внушало Иньянне благоговение. Несомненно, ничто на Маджипуре не выдержит сравнения с этим местом! Да, могут сказать, что Ни-моя намного больше, а Сти больше обоих, да еще знаменитый Пилиплок и порт Алэйсор, и еще многие, многие… И все равно!
Но в Дэлорне она провела всего полдня, пока садились новые пассажиры, а флотер готовили к следующему этапу путешествия. И день спустя, когда миновали леса между Дэлорном и Мазадоном, вдруг поняла, что не уверена, видела ли белое чудо на самом деле или во сне.
С той поры удивительное окружало ее постоянно: места с багряным воздухом и деревьями выше холмов, заросли поющих папоротников. Потом потянулась длинная вереница скучных неотличимых друг от друга городов: Кунтион, Мазадон, Тагобар и прочие. Пассажиры садились и выходили, водители флотера сменялись, примерно, каждые девятьсот миль, и только Иньянна, девчонка из захолустного городка, продолжала ехать, разглядывая мир с замирающим сердцем. Изредка попадались гейзеры, горячие озера и прочие термальные чудеса, и, наконец, показался город в центре континента, огромный Кантор, от которого по реке прямой путь до Ни-мои. Зимр напоминал море, потому что с одного его берега просто невозможно разглядеть другой невооруженным глазом. Иньянна знала только горные речки, быстрые и узкие, и они не подготовили ее к огромной извивающейся массе темной воды, которая была Зимром.
По груди этого монстра Иньянна плыла недели, минуя Верф и Стрэйн, Лагомэнфикс и еще пятьдесят городов, чьи названия ей ни о чем не говорили. Баржа стала для путешественницы целым миром. В долине Зимра времена года почти не отличались друг от друга, и легко терялось ощущение уходящего времени. Казалось, стоит весна, хотя она знала, что должно быть лето, и позднее лето, потому что в дорогу пустилась более полугода назад. Возможно, поездка никогда не кончится, возможно, самой судьбой назначено ей ехать с места на место, ничего не испытывая и приближаясь к бесконечности. Все было хорошо.
Она стала забывать себя. Где-то вдали осталась лавка и в ней — молодая женщина Иньянна Форлэйн — все растворилось в нескончаемом движении.
Но однажды у какого-то сотого поселения, едва прорисовывающегося вдоль берега Зимра, на борту баржи началось оживление, и все бросились к поручням, вглядываясь в туманную даль. До Иньянны доносилось бормотание: "Ни-моя, Ни-моя!..", и она поняла что ее путешествие подошло к концу.
У нее хватило сметки понять, что оценить Ни-мою в первый же день — все равно, что сосчитать звезды. Это была столица провинции, в двадцать раз больше Велатхуса, раскинувшаяся по обоим берегам необъятного Зимра, и она чувствовала, что можно прожить здесь всю жизнь и все равно не обойтись без карты. Очень хорошо. Она решительно запретила себе восхищаться чрезмерностью всего увиденного. Иньянна завоюет город постепенно, шаг за шагом, и этим хладнокровным решением начнется ее преображение в настоящую жительницу Ни-мои.
Но как бы там ни было, предстояло сделать первый шаг. Баржа причалила, кажется, к южному берегу. Подхватив небольшой чемоданчик, Иньянна смотрела на колоссальную поверхность воды (Зимр здесь разбухал от впадения нескольких больших притоков) и видела города на берегу. Который из них — Ни-моя? Где находится представительство Понтифика? Как отыскать свои поместья и особняк? Светящиеся знаки указывали на паромы, но пункты их назначения ничего ей не говорили: Гимбелия, Истмоу, Стрилэйн и Набережная Виста. В конце концов она решила, что это пригороды или… районы, потому что не было ни одного знака, указывающего на паром до Ни-мои.
— Заблудились? — произнес тонкий ехидный голос.
Иньянна увидела рядом девушку года на два-три моложе ее самой, с измаранным лицом и волосами, причудливо окрашенными в лавандовый цвет. Гордость или, скорее, застенчивость не позволяли слишком явно принять чужую помощь. Иньянна резко помотала головой и отвернулась с заалевшими щеками.
— За окном билетной кассы справочник,— сказала девушка и исчезла в толпе спешивших на паромы пассажиров.
Иньянна влилась в очередь к справочнику и, постояв немного, добралась до кабинки, нажала контакт.
— Справочник,— раздался голос.
— Представительство Понтифика, Бюро по наследованию,— выпалила Иньянна.
— Такое Бюро не зарегистрировано.
— Тогда представительство службы Понтифика.
— 653, Прогулочная Родаматская, Стрилэйн.
Немного встревожившись, она купила билет на паром до Стрилэйна — крона двадцать весов. У нее осталось ровно два роала, которых, возможно, хватит, чтоб прожить недели две в столь дорогом городе. А после? Ты наследница, сказала она себе, и поднялась на борт парома. Но все равно ее не покидало чувство тревожного удивления — почему не значится в списке справочника Бюро по наследству?
Был полдень. Паром, дав гудок, спокойно скользнул от пирса. Иньянна вцепилась в поручень, всматриваясь в удивительный город на противоположном берегу, где здания сияющими белыми башнями с плоскими крышами тянулись к куполам нежно зеленеющих холмов на севере. Карта была вмонтирована в опору возле трапа на нижнюю палубу. Иньянна внимательно изучила ее: Стрилэйн оказался центральным районом, он начинался прямо от пристани парома, которая и называлась Ниссиморн. Люди Понтифика говорили, что владения Иньянны находятся на северном берегу, следовательно, это должно быть в самом Стрилэйне, где-нибудь в парковой зоне набережной к северо-востоку. Гимбелия была западным предместьем, отделенным от Стрилэйна многочисленными мостами через приток Зимра. Истмоу располагался на востоке. С юга текла река Стейша, такая же широкая, как сам Зимр, и города по ее берегам назывались…
— В первый раз здесь? — Это снова была девушка с лавандовыми волосами.
Иньянна нервно улыбнулась.
— Да. Я из Велатхуса. Провинция…
— Ты, кажется, меня боишься?
— Я? С чего бы?